Ярослав Питерский - Падшие в небеса. 1997

• Название: Падшие в небеса. 1997
• Автор: Ярослав Питерский
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

В 1937 году в Советском Союзе произошла катастрофа. Нравственная и моральная. И затронула она практически всех и каждого… 1937-ой. Казалось бы, обычная любовная история, «Он любит её, но у него есть соперник, тайный воздыхатель». Любовный «треугольник». В 1937 все это еще и помножено на политику. В любовный роман обычной девушки и ее любимого человека – журналиста из местной газеты, вмешивается «третий лишний» – следователь НКВД. Этот «любовный роман» обречен, так же как и журналист! Молодой человек отправляется в сталинский ад – ГУЛАГ!… Но история не закончена… Главные герои встречаются через 60 лет! 1997-ой… Сможет ли жертва, простить палача из НКВД?! И почему, палач, в своё время – не уничтожил соперника из «любовного треугольника»? К тому же! Главные герои, ставшие за 60 лет с момента их первой встречи – стариками, вынуждены общаться – ведь их внуки, по злой иронии судьбы – влюблены друг в друга! «Падшие в небеса» 1997 год" – роман о людях и их потомках, переживших «Великие репрессии» 1937 года.

---

Девушка хмыкнула и издевательским тоном сказала:

– Меня не зовут, я сама прихожу, а имя и фамилия у меня Виктория Маленькая.

Сидоров улыбнулся. Он понял, нужно разрядить обстановку:

– Маленькая?! Интересная фамилия, я знаю двух человек с такой фамилией. Один академик. Второй депутат. Очень влиятельный человек. Вы случайно не имеете к ним родственного отношения?

Блондинка кивнула в ответ:

– Тот, что второй, мой папа.

Сидоров присвистнул и незаметно показал Скрябину кулак. Главный редактор заискивающим тоном сказал:

– Видите ли, Виктория. Я, честно сказать, очень удивлен вашим таким вот бурным выражением своей позиции. Прямо скажем, для меня это не просто неожиданность. И я растерян, в конце концов. А позвольте вас спросить, а что именно вас не устраивает в статье господина Скрябина? Что вы считаете неправдой?

Вика стала мрачной. Она внимательно посмотрела в глаза главному редактору. Затем вздохнула и ответила:

– Он выставляет поэта Щукина бездарем и выскочкой и считает, что он пишет плохие стихи. Это не правда. Я с этим категорически не согласна, более того, я считаю, что Щукин очень хороший поэт нашего гнусного времени. Вот почему я требую опровержения.

Сидоров покачал головой:

– Да. Интересно. А скажите, пожалуйста, вас Щукин попросил вот так заступиться за него?

Маленькая вскочила со стула и возмущенно прокричала:

– Вы что? Совсем с ума сошли? Да Щукин даже не знает, что я вот так пришла! Он если бы узнал, так на меня рассердился, что я боюсь даже представить!

Сидоров смутился:

– Извините. Извините. Я не хотел вас обитель. Но позвольте вам задать, такой может быть немного личный вопрос. А зачем все вы это делаете тогда? Вам то, какое дело, до Щукина?

Виктория нахмурилась:

– Во-первых, как это, какое? В статье, написана, неправда. И ее, нужно переделать. Щукин хороший талантливый поэт! А во-вторых, просто по-человечески это подло! Подло топтать беззащитного поэта с помощью журнала и газеты, компенсируя так свою ревность!

Скрябин крякнул от неожиданности. Он непроизвольно приподнялся со стула и посмотрел на Сидорова. Тот в ответ лишь вздохнул. Артем покосился на корреспонденток, ставших непроизвольными свидетелями это сцены и, щелкнув пальцами, показал им на дверь. Девушки поспешно удалились. Артем дождался пока за ними, хлопнет дверь кабинета и, лишь после этого тихо спросил:

– Что вы имеете в виду? О чем вы Виктория? Какая еще ревность? Что-то я не пойму?

Вика рассмеялась. Правда, ее смех был немного нервным. Маленькая волновалась:

– Да все просто! Этот ваш Скрябин мстит Щукину за жену. Вот и все. Он сам-то, наверное, не может уладить этот конфликт, вот и пишет гнусности о своем сопернике, так сказать. Так делают только подлецы и слабохарактерные людишки! Вот кто ваш Скрябин.

Артем покосился на Скрябина. Валериан покраснел. Он встал в полный рост и медленными шашками двинулся к Виктории. Сидоров остановил его, схватив критика за руку. Главный редактор взволновано спросил Маленькую:

– Что-то я ничего не пойму? О чем вы?

Виктория махнула рукой. Она вновь села на пустующий стул и устало сказала:

– Как вы не догадываетесь? Жена Скрябина любовница Щукина. По крайней мере, была. Вот и все! Муж, простите рогатый муж, мстит за свой позор! А как мстят литературные критики за свой мужской позор? Просто, он уничтожает соперника-поэта Щукина через вашу газету. Вот и все. А вы с виду такой порядочный и добрый человек этому способствуете! Предоставляете ему это делать через свою газету!

И тут не выдержал Скрябин. Он бросился к Виктории. Схватил ее за руку и заголосил:

– Да кто вы такая? Что вы тут болтаете?! Что вы себе позволяете?! Что это еще за высказывания и оскорбления?!

Виктория испугалась. Ей на выручку подоспел Сидоров. Он оттащил Валериана от девушки, оттолкнув критика в угол, виновато улыбнулся.

Маленькая взволнованно и удивленно спросила:

– А кто этот человек?! Держите своих сотрудников! У вас тут опасно просто! Этот сумасшедший кто это? Хотя можете не говорить. Я догадываюсь. Вы и есть этот Валериан Скрябин! Очень приятно, вернее очень неприятно увидеть вас! Вот значит вы какой! Да! Примерно таким я себе вас и представляла! Тщедушный и мрачный тип!

Валериан вновь предпринял попытку напасть на девушку. Он рванулся к Виктории, но напоролся на железный захват Сидорова. Артем сжал критика руками. Скрябин, вырываясь, завизжал:

– Да что вы себе позволяете! Вы оскорбляете меня! Оскорбляете мою жену! Оскорбляете меня как критика! Кто вам дал право?! Отпусти меня Артем! Отпусти!

Но Сидоров и не думал отпускать критика. Более того, он влепил Валериану звонкую пощечину:

– Да успокойся ты! Ты что изобьешь ее?! Это еще мне не хватало! В моей редакции! Перестань! Она может просто шутит! А ты! А ну остынь!

Скрябин сник. Он тяжело дышал. Словно раскиснув в руках у главного редактора, вяло опустился на рядом стоящий стул. Виктория рассмеялась. Затем презрительно заявила:

– Да. Это конечно тяжело. Узнать правду. Но я вам хочу сказать, в моих словах нет и доли шутки. Все серьезно. И под каждым, словом я могу подписаться! Так, что знайте. И вам теперь придется помучаться. Поверьте, я этого не хотела. И если бы я знала кто вы, я бы не стала при вас говорить эти подробности с вашей женой. Но так вышло. И тут я вижу, сам Господь распорядился, что бы вы помучились.

Скрябин, сжав кулаки, зарыдал в бессилии. Он трясся, словно от холода. Артем брезгливо покосился на критика и спросил Викторию:

– Позвольте Виктория. А вам то откуда об этом известно? Я что-то вообще не пойму?! И нет ли тут, какой-то ошибки, а то вот так раз и оговорили честную женщину! Тем более, я знаю отношения Валериана и Лидии. Они, прекрасны. И я бы никогда, не усомнился в ее верности! Может, вы просто пошутили? Из-за зла на Валериана? А?

Девушка лишь отмахнулась. Она, не спрашивая разрешения, достала из сумочки сигареты и, щелкнув красивой блестящей зажигалкой, закурила:

– Нет! Это правда. Поверьте. Да и пусть сам господин Скрябин спросит свою жену?! Просто посмотрит ей в глаза и спросит о Щукине?! Что она ему скажет?! Уверена, она не сможет ему солгать, а если солжет, то он это наверняка почувствует! Вот так!

Критик, услышав это, обхватил голову руками и замычал как немой. Сидоров расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Артем, тоже достав сигарету, задымил. Главный редактор устало плюхнулся рядом с Викторией на стул.

Сделав несколько затяжек, он буркнул:

– Да, Виктория, вы я вижу, интересуетесь творчеством Щукина очень серьезно, если знаете такие вот подробности.

Маленькая, злобными тоном ответила:

– А вы господин издатель или как вас там редактор, не уходите от темы. Так будете ли вы печатать опровержение в своей газете? И будет ли в нем извинения Скрябина?

Артем посмотрел на Скрябина. Ему вдруг стало жаль Валериана. Главный редактор задумчиво молвил:

– Ну, я право не знаю. И как-то все это вот так неожиданно…

Виктория затушила окурок от сигареты о стенку стола. Маленькие искорки, посыпавшие на пол, она растоптала босоножкой. Затем посмотрела сначала на рыдающего Скрябина, затем на Сидорова и весело сказала:

– Ну и зря вы не решаетесь. Подумайте. Ведь теперь вы знаете настоящую причину этой статьи. Ревность. А что если в другой не менее влиятельной газете появиться статья, рассказывающая об этих подробностях? А?

Скрябин заныл в углу как раненный кот. Артем Григорьевич на него покосился и промолчал. Виктория презрительно смотрела на Валериана. Наконец критик вскочил и словно мобилизовавшись, выкрикнул:

– Как вы смеете?! Девчонка! Это же ложь! Ложь! Тут нет никакого отношения моей жены! Нет никакого личного отношения к Щукину! Я ведь нечего не знал! Я просто писал об его творчестве! Вот и все!

Но эти слова Маленькую не тронули. Она равнодушно скривила свои пухленькие губки:

– Да! О творчестве! Но вы лгали о творчестве! Вы завидуете Щукину! Вот и уничтожаете его! А ваша жена. Да вы правы, вы узнали сейчас. Но в той газете, которая обо всем, об этом напечатает, не будут знать этой подробности!

Скрябин нервно расхохотался. Нет, это был даже не хохот, а скрип несмазанной телеги. Он вытер мокрые от слез глаза и напряженно бросил:

– А вот это уже подлость! И даже если вы такая вот защитница, добиваться справедливости с помощью подлости, тоже низость! Чем вы тогда выходит, лучше меня?

Виктории махнула рукой. Встав со стула, она посмотрела на Сидорова и махнув в сторону критика с усмешкой сказала:

– А, о низости заговорили?! Нет, когда что бы добиться нужной цели, причем справедливой, это не в счет! А вы я вижу натура ранимая! Да представляю, каково будет вам этим вечером! Мучиться будете! Поверьте, я не хотела. Но так вот все получилось.

Валериан вновь замычал. Он сжал кулаки. Вены на шее вздулись. В газах блеснул огонек ненависти. Но Виктория на этот раз не испугалась и спокойно заявила: