Журнал «Наш cовременник» - Наш Современник, 2005 № 01

• Название: Наш Современник, 2005 № 01
• Автор: Журнал «Наш cовременник»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2005

Литературно-художественный и общественно-политический ежемесячный журнал

«Наш современник», 2005 № 01

---

А теперь я хочу записать, какую литературу я любил.

О литературе ХХ столетия. Много замечательного в ней было. Почему-то вспоминается «Боги жаждут» — Анатоль Франс. «Боги жаждут» — это потрясающая штука, французская, французским умом, умом острым прослеживается механизм революции, механизмы поведения людей… А в сущности то, что творилось в России, описанию не поддаётся.

Много, конечно, я интересного прочитал, но я не скажу, что так уж и много.

Из русской литературы, конечно, замечателен Блок, думается, вечен.

Поэтов вообще всемирно судить трудно, поэзия дело национальное, и как бы замечательно не перевёл Жуковский «Лесного царя», это все-таки… Гёте, я думаю, немцы лучше чувствуют, чем мы, русские, хотя мы, русские, очень сильно чувствуем чужое, немецкое.

Французская поэзия — я бы не сказал, что она и раньше была великой, а стала просто г… А у немцев кроме Шиллера или Гёте были Стефан Георге, Рильке. У Рильке были потрясающие вещи.

Англичане… Олдингтон, Хаксли… (Замечательная вещь Уэллса «Человек-невидимка», что-то в ней есть, от чего оторваться невозможно.) А Бернард Шоу — это вообще ничто. Горький… Не знаю, в нём, конечно, что-то гениальное есть, но жуткое, грядущий хам какой-то. Личность же, конечно, феноменальная в своём роде.

Бунин — да. Изумительный, но это не из породы самого великого.

Какая-то дура написала, что Блок — поэт ХIХ века, нет, это поэт ХХ века и ХХI. Он утонул в революции, первая жертва революции — прекраснодушный и гениальный Блок. Этот человек жаждал весны и света. Он первый погиб. Первый был убит. «Двенадцать» — величайшая вещь. Для всей мировой и русской литературы.

Есенин — тоже невыразимо трагично и прекрасно.

Шолохов. Да, конечно, замечателен. В «Тихом Доне» есть страницы буквально потрясающие.

Из русской литературы — Солженицын фигура. И тем не менее непонятно, о чём он мог говорить с таким человеком, как Ростропович. Это же прохвост. Или (как её фамилия) Вишневская, возлюбленная вечно полупьяного старичка, похожего на Фёдора Палыча Карамазова. Фёдор Палыч Карамазов из ЧК.

Грандиозные вещи есть и у Шаламова.

Человечество без памяти об этом жить не может. ЭТО все замечательные люди.

М. А. Булгаков. Самая замечательная его вещь — это «Собачье сердце», тут есть самое главное противостояние. Роман мне нравится значительно меньше, это всё уже куда тривиальнее, театральное, общечеловеческое. Зачем пересказывать своим языком Евангелие? Правда, он взял с таким тактом, что ему невольно прощаешь. Но всё это хуже, чем его великие произведения, например «Собачье сердце», тут написано просто и честно для нас все, что произошло. Сила, которая губит Россию, русскую мысль — Швондер, вот это царь, а не Воланд. Там — театральная бутафория. А настоящий Воланд — это Швондер.

Россия — православная страна и должна нести надежду, потому что Европа её не имеет. Кнут Гамсун… Великий писатель, «странник, играющий под сурдинку и под осенней звездой», — это гениально просто. Потом Луи Фердинанд Селин, «Путешествие на край ночи». Это мне кажется величайшим из французской литературы. Томаса Манна я не так ценю. Конечно, замечательно написан «Доктор Фаустус», но тут умствований больше, чем гения. А вот Фаллада — «Маленький человек — что дальше?» — невозможно читать. Я от сочувствия к немцам плачу от жалости к этому потрясающему народу, который столько принёс в мир прекрасного, столько принёс красоты, ума, гения. Как он бьётся в тенетах и продолжает биться, этот великий народ. Он потерял сейчас всё — искусство, литературу, оккупирован, измучен, распят. Сытая распятость. Ганс Фаллада, «Каждый умирает в одиночку», да это гениальная штука, которую всякий русский человек не может читать без потрясения.

Что касается американцев, то они слишком сыты, чтобы создать что-либо великое.

II

В январе 1984 года Свиридов загорелся идеей: сделать на радио передачу стихотворений Станислава Куняева в исполнении актера Юрия Яковлева, а также, как он писал в письме к Ст. Куняеву: «Остальное место должны занять: вступительное слово Свиридова (ибо передача — музыкально-литературная!), такое слово мной уже было произнесено и записано, но я его немного доделаю (слово недлинное), и музыка Чайковского П. И. и Рахманинова С. В. — компания почётная! Музыка (в отрывках) мной уже подобрана…». Однако русофобствующие чиновники из Радиокомитета уже в то время обладали такими возможностями, что знаменитый композитор, сделавший для них всю композицию передачи, не смог добиться того, чтобы она вышла в эфир…

А свиридовское вступление к передаче, недавно найденное в архиве Георгия Васильевича его племянниками Александром и Василием Белоненко, интересно тем, что выходит за рамки предисловия и представляет собой глубокое размышление о сущности русской национальной поэзии в советскую эпоху 60–80-х годов.

* * *

Я очень рад предоставленной мне возможности сказать несколько слов перед сегодняшним концертом, в котором будут читаться стихотворения Станислава Куняева, современного поэта.

Должен сказать, что я очень люблю поэзию, особенно русскую, и связан с нею всю свою жизнь. Несколько лет назад я неожиданно открыл для себя, что, оказывается, у нас сейчас, в наше время, в нашей стране, существует новая, очень интересная русская поэзия, что при нас творили и творят высокодаровитые русские поэты. Я бы мог назвать здесь такие имена, как Николай Рубцов, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов, Владимир Костров, Анатолий Жигулин, Глеб Горбовский, Василий Казанцев и, может быть, другие, кого я ещё не знаю. Это целая плеяда настоящих поэтов, чьи стихотворения я читаю с большим увлечением.

Чем замечательны мне кажутся эти поэты? И что в них, мне кажется, особенно ценное? Я должен сказать, что лет 25 назад Александр Трифонович Твардовский, говоря о молодой тогдашней поэзии, такую обронил фразу: что, к сожалению, поэты (он говорил о поэтах того времени) «получают заветы поэзии из вторых рук».

Вот этого не скажешь о поэтах, которых я назвал. Это именно поэты, получающие заветы поэзии, что называется, «из первых рук». Они навели мосты между нашим временем и Пушкиным, Лермонтовым, Боратынским, Тютчевым, Фетом, Блоком, Есениным. И именно влияние этих великих поэтов ощущается сейчас в новом поэтическом творчестве. И мне кажется это очень важным и очень большим качеством этой поэзии.

Что я имею в виду, когда говорю о влиянии?.. Прежде всего это творчество отличает большая глубина темы. Не просто поэтическое самовыражение, когда поэт собственную лирику пишет и, может быть, это всё талантливо. Но, понимаете, в этой поэзии есть большая тема, которая стоит как бы над поэтическим самовыражением. Тема этих поэтов — тема Родины. Это не описание, не только описание природы или современной жизни. Нет. Это ощущение и осмысление Родины в её большом, крупном значении. Осмысление и ощущение Родины как некоего великого целого — то есть её истории, её духовной жизни, огромных перемен, которые она претерпела на протяжении своей истории. И это мне кажется важным именно для наших дней. Мы переживаем такое время, когда очень важно ощущать себя частью этого целого, частью своей Родины, чувствовать своё родство с поколениями людей, живших когда-то, чувствовать себя их детьми. Чувствуя свою связь с прошлым, тогда только и можно правильно думать о будущем.

Мне кажется, что этим поэтам свойственно также чувство духовной самостоятельности русской литературы и русской культуры вообще, её незамкнутости, её всемирности, обращённости ко всему человечеству.

Среди этих поэтов совершенно своеобразное место принадлежит Станиславу Куняеву. Я говорил много об общей тенденции, о целой волне в нашей поэзии. Но я бы хотел сказать, что в Станиславе Куняеве замечательно. Стихи Куняева отличает страстность чувства и страстность мысли. Его поэзия нагружена большим смыслом, большими идеями, не поверхностными, а лежащими на глубине духовной жизни. Поэзии Куняева свойственно кровное ощущение Родины, Родины не в отдельных её приметах и деталях, а именно как целого — со всей её историей, со всеми её громадными приметами и потрясениями, со всеми её радостями и печалями. И это мне необыкновенно близко. Это мне кажется чрезвычайно ценным именно сейчас, в наше бурное, сложное время. Всё это есть в ярких, глубоко трогательных и сильных стихах Станислава Куняева. Я позволяю себе говорить сегодня о поэзии только потому, что я люблю эту поэзию.

В сегодняшней композиции совершенно неслучайно поэзия Станислава Куняева связана с музыкой Петра Ильича Чайковского и Сергея Васильевича Рахманинова. Их связывает колоссальное ощущение, кровное ощущение Родины. Вот что общее в них. Я не берусь, когда я говорю о современной поэзии, я меньше всего склонен вообще давать какие-либо оценки поэтам, о которых я говорил. Время даст оценку современному искусству. Я хочу сказать, что связывает замечательного современного, высоко, с моей точки зрения, даровитого поэта Станислава Куняева — общность чувства, общность идеи творческой — с именами великих музыкантов прошлого. Поэтому мне кажется такое соединение необыкновенно убедительным. И оказывается, что это соединение необыкновенно действенно. Эта музыка как-то развивает и дополняет эту поэзию. Если Куняев пламенным, обжигающим словом мысль даёт, то музыка Рахманинова и Чайковского даёт нам такое же пламенное и обжигающее чувство, чувство Родины.