Виктор Кондратенко - Внимание: «Молния!»

• Название: Внимание: «Молния!»
• Автор: Виктор Кондратенко
• Издательство: Издательство художественной литературы "Дніпро"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986
• ISBN: К(4702010200-134)/М205(04)-86)134.86

В повествовании о грандиозной битве на Днепре в центре внимания писателя оказался образ прославленного советского полководца Николая Федоровича Ватутина. Однако перед нами встает обаятельный живой человек с присущими ему болями, сомнениями, тревогами. Ибо бывший фронтовик В. Кондратенко, лично знавший Ватутина, поставил перед собой цель не сочинить слащавый панегирик освободителю столицы Украины, а создать глубоко психологический портрет советского военачальника младшей генерации.

«Каким же путем развить атаку и протаранить дьявольскую полосу обороны с ее укрепленными высотками, траншеями, бетонными колпаками и заминированными лесными завалами? — мучительно размышлял командующий фронтом. — Вводить в бой главные силы или не вводить?» Ведь по утвержденному Ставкой плану боевой операции танковую армию и кавалерийский корпус, находящиеся в резерве, он должен был ввести только и только в прорыв. Но прорыва, несмотря на все усилия наступающих войск, пока не было. И вполне может случиться, что главные силы увязнут в боях местного значения и через день-другой просто нечем будет выйти на оперативный простор, как это недавно случилось на Букринском плацдарме.

В минуту высочайшего нервного напряжения разведка доносит: Манштейн срочно выводит танковые дивизии из Букринской излучины, а к Бердичеву из рейха спешно движутся эшелоны с «тиграми» и «пантерами». Яснее ясного: не завтра, так послезавтра все это «зверье» появится на Лютежском плацдарме и тогда... Что произойдет тогда, Ватутин прекрасно понимал. И, чтобы не допустить нового Букрина, он нашел в себе смелость пойти на величайший риск — вопреки указанию Ставки, принял решение немедленно кинуть в бой танковую армию генерала Рыбалко.

Многодневная битва за Киев является кульминацией повествования Виктора Кондратенко. И не столько потому, что она знаменовала собой начало изгнания гитлеровских захватчиков со всей Правобережной Украины, а преимущественно потому, что эта боевая операция стала своеобразным венцом стратегического дарования Николая Федоровича Ватутина, в ней молодой советский полководец наиболее искусно и убедительно переиграл хваленого фашистского кумира, мастера маневренной обороны барона фон Манштейна.

Правда, был в этом сражении момент, когда оказались исчерпанными все наступательные возможности и перед войсками фронта реально замаячил призрак нового Букрина. Но в том и состояло величие Ватутина, что он сумел сплотить возле себя таких выдающихся боевых соратников, как генералы Гречко, Иванов, Москаленко, Черняховский, Рыбалко, Трофименко, Жмаченко, Епишев, Крайнюков, Кравченко, Шатилов. Именно они в критическую минуту нашли оригинальное, обеспечившее успех решение — впервые в истории войн было предложено предпринять ночную танковую атаку с освещением местности прожекторами, фарами, ракетами.

«Свет — наше оружие, — заключил генерал Ватутин. — Мы должны обрушиться на фашистов, подобно молнии в ночном мраке. Поэтому условным сигналом к решающей судьбу Киева атаке, у нас будет: м о л н и я!..»

---

Прогремел под колесами мост через Горынь. К нему подходили танки. Ватутин, сняв перчатку, развернул лежащую на коленях карту и сказал:

— Кабанов, к Черняховскому две дороги. Одна асфальтовая, но окольная и сильно разбитая. К тому же она сейчас перегружена: подходят резервы. За Гощей свернете на шлях. Это самый прямой и кратчайший путь в Славуту. Сегодня мы там проезжали.

На перекрестке водитель старший сержант Кабанов повернул «эмку» на Гощу. Следом пошли два «виллиса» и «додж» с охраной.

В разбросанное по холмам село Милятин втягивается большой вооруженный отряд. Скрипят тяжело груженные подводы и сани. На них пулеметы, патронные ящики, мешки. В гривы коней вплетены красные ленточки. Люди одеты в домотканные крестьянские свитки, брезентовые и черные клеенчатые плащи, полушубки и зеленые шинели. На многих шапках, картузах и старых замызганных фетровых шляпах алеют звездочки.

На окраине села в стоящую на бугре у самой дороги хату входят вооруженные, забрызганные грязью люди.

— Слава Исусу! — Одетый в брезентовый плащ автоматчик хлопает дверью.

— Слава, слава Йсу! — испуганно и поспешно отвечает хозяйка. К ней жмутся две девочки и мальчик.

— Встречай, хозяйка, партизан-освободителей. Немцев кормила? Жрали тут от пуза?! Смотри мне, — грозит плеткой.

На столе горшок борща, ломти черного хлеба, кусочки сала и очищенная головка лука.

— Кы-ыш!.. — Человек в брезентовом плаще гонит от стола детей. Подзатыльники — девочкам, звонкий щелчок — мальчику. — Давай на печь!

Пришельцы жадно набрасываются на еду. Хлебают борщ. Как голодные гуси, вытягивая шеи, глотают сало. Расхватывают ломти хлеба. Насытившись, человек в брезентовом плаще подходит к окну, с силой распахивает его. Под окном окапываются черные ватники. Устанавливают на бруствере окопа ручной пулемет. Берут на прицел дорогу. С бугра, на котором стоит хата, хорошо виден размытый ручьями шлях с неглубоким кюветом. Поле небольшое, ровное. Оно рассечено, словно саблей, изогнутым шляхом. Метрах в ста от хаты он круто поднимается на возвышенность.

— А ну, держи! — Человек в брезентовом плаще бросает в окоп буханку хлеба.

Мелькают одноэтажные домики с маленькими верандами. В глубине старого парка проходит серая тень хмурого костела. За местечком Гоща машина командующего въезжает на шлях. Он пустынен.

Вдали белеют маленькие хуторки. Они быстро исчезают за буграми.

Порученец командующего полковник Семиков с четырьмя автоматчиками вырываются на открытом «виллисе» вперед.

Водитель Ватутина старший сержант Кабанов внимательно следит за плохой дорогой. Частые ухабы замедляют движение. В лощинах взбухли ручьи. Вода пенится. Белые гребешки волн перекатываются через низкие бревенчатые мостики. Падает мокрый снежок, и на подъемах все чаще буксуют колеса. За «эмкой» идут два вездехода с шестью автоматчиками.

— Нигде ни души, глушь такая, даже колесо не заскрипит, — круто поворачивая руль, говорит Кабанов.

— Вот уже Сияницы. Скоро Милятнн. Проехали пятьдесят километров, — отзывается Ватутин. Он посматривает то на карту, сложенную на коленях гармошкой, то на карманные часы с длинной серебряной цепочкой. Скоро шесть.

За пустынными Сиянцами показывается старинная деревянная церковь. Вровень с давно некрашенными куполами чернеют верхушки голых могучих яворов. За церковью стоит разбитый снарядами ветряк и напоминает нахохленную птицу. Дорога спускается в лощину. Серыми тучками приближаются соломенные крыши большого разбросанного по холмам села Милятина.

— Что-то наш «виллис» остановился... Смотрите, Николай Федорович, ребята с машины соскочили. — Кабанов сбавил ход.

Ватутин заметил, как на крыльце крайней хаты метнулся какой-то человек в черном ватнике. Сверкнул выстрел, и впереди «эмки» пролетела трассирующая пуля.

— Надо проскочить! — сказал Ватутин.

— Дорога плохая, будем в кювете, — быстро ответил Кабанов.

С бугра ударил пулемет, но чьи-то меткие пули с вездеходов потушили его огонь.

Из-за хат грянуло еще несколько выстрелов, и на окраине села завязалась перестрелка.

Отстреливаясь, к «эмке» с автоматчиками подбежал Семиков:

— Засада! В селе большая бандеровская банда... Мой «виллис» поврежден. Разворачивайтесь.

Кабанов моментально повернул руль. Дорога была узкой, и задние колеса забуксовали в ухабе. «Эмка» стала поперек дороги. Кабанов распахнул дверцу, глянул под машину:

— Переднее колесо пробито, и радиатор течет.

С бугра раздались винтовочные выстрелы. Красная трасса пуль с треском перерезала дорогу. Стреляли из-за хлева и клуни, как под Луганском, когда молодым красноармейцем Ватутин отражал внезапные налеты бандитов.

Николай Федорович взял портфель с оперативной картой и, выскочив из машины, скомандовал:

— Все к бою! — Мысль работала быстро. Он решил занять оборону в кювете. Прикрыть огнем отход двух вездеходов и вслед за ними по кювету подняться на высотку. А сейчас отбить налет бандитов, не позволить им перебежать через поле, зайти в тыл и окружить отряд.

С автоматом наперевес на дорогу выскочил ординарец Митя Глушко. Закрывая собой от пуль Ватутина, он крикнул:

— Отходите, Николай Федорович, мы прикроем!

За Митей спешили с ручными пулеметами пограничники Виктор и Ваня. Но Ватутин вместе с ними залег в кювете и сказал:

— Берегите патроны.

Зазвенело стекло. Пули прошили «эмку», она вспыхнула. А поврежденные моторы двух вездеходов никак не заводились.

Ватутин вскинул бинокль. Из хат и клунь густо высыпали чёрные ватники, свитки, брезентовые плащи, полушубки и зеленые шинели. Больше трехсот бандитов, с криком, с гиканьем и со свистом рассыпавшись по снежному полю, пошли з атаку.

Прильнули, к ручным пулеметам пограничники Виктор и Ваня.

Бандиты попятились и залегли.

Из-за клуни в белом полушубке выбегает главарь банды. Он взмахивает автоматом, старается поднять бандеровцев в атаку, но все его усилия напрасны.

К белому полушубку подлетает зеленая шинель. Она грозит ему пистолетом. Зеленая шинель мечется, что-то кричит. Но, попав под пулеметный огонь, прячется за колодезным срубом.

Крайнюков подползает к Ватутину.

— Николай Федорович, у вас в портфеле карта с оперативными планами, отходите.

— Командующий не может в беде оставить своих солдат. — Жестом подзывает ординарца. — Митя, с портфелем немедленно в Гощу. Он никому не должен достаться. Помни: никому! В Гоще райком, там воинская часть. Свяжись с командармом Пуховым и лично ему отдай портфель. Ты был армейским чемпионом по бегу. Я надеюсь на тебя, Митя.

— Товарищ командующий... — Глушко в нерешительности замялся. — Я с вами...

— Выполняйте приказ!

Глушко ползет по кювету. Быстрыми перебежками выходит из-под обстрела и благополучно переваливает через бугор. Оглядывается. Внизу по ветру летят дымки выстрелов.

— Дорогой Николай Федорович... Дорогой... — шепчет Митя.

А схватка на шляху разгорается. Вспыхивают факелами два «виллиса», горит «эмка», пылают клуни, стога сена. В огне и в дыму соломенная крыша хаты.

Дым! Его серая, удушливая завеса приближается к дороге.

В дыму теперь делают перебежки бандеровцы. Они ползут, подбираются к неглубокому кювету.

Пулеметный огонь отбрасывает бандитов назад, заставляет отступить.

Под обстрелом водитель «доджа» пытается завести поврежденный мотор. Чоч-чох... Один оборот, другой... И наконец мотор заработал.

— Всем на машину! — Ватутин почувствовал сильный удар и покачнулся. — Ох, нога... — простонал он.

На помощь к Ватутину бросились Крайнюков и Семиков. Они подхватили его, понесли к машине.

Под пулями «додж» пошел по низинке, взлетел на возвышенность и заглох. Водитель, соскочив с машины, принялся осматривать мотор.

Ватутин, закусив до боли губу, взглянул на село. Хаты, плетни и даже вспышки выстрелов — все как-то странно туманится.

Под горой из синеватой мглы, из дыма, вырывается тройка. Погоня!

На санях установлен пулемет. Бандиты свистом и гиканьем подгоняют коней. Они не щадят их, гонят карьером. Только бы выскочить на возвышенность. Как выстрел, щелкает кнут.

Но шлях под прицелом. С высотки охрана Ватутина встречает бандеровских преследователей огнем. Тройка круто разворачивается и летит во весь опор в село.

Падает снег. Шлях уходит в темнеющую степь. Семиков несет Ватутина на руках. Затем его сменяют Крайнюков и Кабанов. К ним на помощь спешат два бойца. Они помогают нести раненого. Остальные, рассыпавшись цепью, ведут с высотки огонь, сдерживают банду. Водитель «доджа» упорно копается в поврежденном моторе. Мотор фыркает и заводится. Он гудит и снова глохнет.

А по размытому ручьями шляху во весь дух мчится Митя Глушко с портфелем и автоматом в руках. На ветру парусит шинель.