Клайв Баркер - Проклятая игра

• Название: Проклятая игра
• Автор: Клайв Баркер
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30496-7

Оказывается, тюрьма не самое худшее место для человека, совершившего преступление. Мартин Штраус, отпущенный из тюрьмы до срока, убеждается в этом на собственной шкуре. Если у тебя на глазах начинают оживать трупы, трижды проклянешь день, когда в обмен на свободу ты согласился работать телохранителем у миллиардера, который отгородился от мира забором с колючей проволокой.

Перевод Д. Аношина для этого издания заново отредактирован.

---

После года знакомства Той перевез Ивонну в дом, купленный для него Уайтхедом в Пимлико. Это было бегство из мира корпорации Уайтхеда. Здесь они с Ивонной могли говорить или молчать вместе, здесь Той наслаждался любимым Шубертом, а она писала письма своей многочисленной родне, разбросанной по земному шару.

Вернувшись домой в ту ночь, он рассказал ей о человеке, выкрикивавшем в поезде названия созвездий. Ивонна нашла историю совершенно бессмысленной и никакой романтики в ней не усмотрела.

— Я подумал, что это странно, — сказал Той.

— Это действительно странно, — совершенно равнодушно подтвердила Ивонна и отправилась на кухню готовить обед. Однако на полпути остановилась и спросила: — Что произошло, Билли?

— А почему ты решила, будто что-то произошло?

— Все в порядке?

— Да.

— Точно?

Ивонна быстро выпытывала его секреты. Той сдавался еще до того, как она бралась за него по-настоящему, — не стоило и пытаться обмануть ее. Он потер свой сломанный боксерский нос, как обычно делал, когда нервничал. Потом ответил:

— Скоро все пойдет прахом. Все.

Голос его задрожал и сорвался. Ивонна поняла, что он не собирается придумывать отговорки. Она поставила на стол тарелки и подошла к стулу Тоя. Когда она коснулась его уха, он вздрогнул почти испуганно.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Ивонна очень мягко.

Той взял ее за руку.

— Может наступить время… и довольно скоро… когда я попрошу тебя уехать со мной, — отозвался он.

— Уехать?

— Да, собраться и уехать.

— Куда?

— Я еще не думал об этом. Мы просто уедем.

Той замолк и посмотрел на пальцы Ивонны, переплетенные с его пальцами.

— Ты поедешь со мной? — спросил он после паузы.

— Конечно.

— Не задавая вопросов?

— В чем все-таки дело, Билли?

— Я сказал: не задавая вопросов.

— Просто уехать?

— Просто уехать.

Ивонна долго и пристально смотрела на него. Он так вымотался, бедный. Слишком много общается с этим проклятым старым ублюдком из Оксфорда. Она ненавидела Уайтхеда, хотя никогда не встречалась с ним.

— Да, конечно, я поеду, — ответила она наконец.

Той кивнул. Ивонне показалось, что он вот-вот расплачется.

— Когда? — уточнила она.

— Я не знаю. — Той попытался улыбнуться, но улыбка выглядела неестественно. — Может, и не придется. Но я думаю, что все пойдет прахом, и когда это случится, мы должны быть подальше отсюда.

— Ты говоришь так, будто наступит конец света.

Той ничего не ответил. Ивонна не могла сейчас ничего у него выпытывать: он был слишком уязвим.

— Только один вопрос, — сказала она. — Для меня это важно.

— Один.

— Ты что-то сделал, Билли? Я имею в виду что-то незаконное. Ведь речь идет об этом?

Той удрученно вздохнул. Она должна научить его еще очень многому. Он не умел выражать подобные чувства. Он хочет научиться, это видно по глазам. Но здесь и сейчас все останется, как есть. У Ивонны хватило ума не давить на него, иначе он замкнется в себе. А сейчас ее молчаливое присутствие нужно ему гораздо больше, чем ей — ответы на вопросы.

— Все в порядке, — произнесла Ивонна. — Не говори ничего, если не хочешь.

Рука Тоя так крепко сжала ее ладонь, что казалось, они никогда не смогут расцепить руки.

— О, Билли, все не так страшно, — нежно проговорила Ивонна.

Той опять ничего не ответил.

22

Родные места остались такими же, какими их запомнил Марти, но он чувствовал себя призраком. На грязных улочках, где он бегал и дрался в детстве, теперь были другие драчуны и, как он подозревал, более серьезные игры. Если верить воскресным газетам, десятилетние ребятишки нюхали клей. Вырастут — начнут продавать таблетки и колоться. Они не беспокоились ни о чем и ни о ком, а меньше всего о самих себе.

Конечно, он тоже был малолетним преступником. Воровство — образ жизни в здешних местах. Но прежде это была какая-то ленивая, почти пассивная форма воровства: подхватил что-то — и смываешься вместе с украденной вещью пешком или на машине. А если дело кажется слишком сложным, забудь о нем, на свете много всякой всячины, которую можно прибрать к рукам. Не похоже на преступление в том смысле, в каком Марти понял это слово гораздо позже. Скорее сорочий инстинкт: брать то, что плохо лежит, никому не желая зла, и проходить мимо, если ничто не упало тебе в руки.

Но эти мальчишки — вот они стоят кучкой на углу Нокс-стрит — выглядели куда более отчаянными и жестокими. Как и Марти, они выросли в безрадостном месте: поросшие травой стены, торчащая арматура, уродливые бетонные строения, редкие следы неудачных попыток озеленения. Однако Марти знал, что общего языка им не найти. Апатия и безрассудство нынешних подростков пугали его; он чувствовал, что их ничто не остановит. На этой улице, да и на других окрестных, не стоило рождаться и жить. Хорошо, что мать Марти умерла до того, как в квартале произошли самые неприятные изменения.

Наконец он подошел к дому двадцать шесть. Здание было перекрашено. Шармейн на одном из свиданий обмолвилась, что Терри — муж одной из ее сестер — покрасил стены пару лет назад, но Марти успел забыть об этом. То, что дом оказался не зеленым с белым, как он много лет представлял себе, подействовало как пощечина Терри сделал работу плохо, только для виду, и краска на наличниках уже облупилась. Через окно Марти разглядел, что тюлевые занавески (он всегда их ненавидел) заменили на глухие шторы и сейчас они были задернуты. На подоконнике в пространстве между окном и занавесками, как в ловушке, пылились забытые фарфоровые фигурки — свадебные подарки.

У Марти сохранились ключи от дома, но он не мог заставить себя ими воспользоваться. К тому же Шармейн наверняка сменила замок. Марти надавил на кнопку звонка, но звука не последовало. Он помнил, что звонок всегда был слышен с улицы. Значит, сейчас он не действует. Марти постучал в дверь костяшками пальцев.

Несколько секунд в доме стояла тишина Затем раздался стук каблуков. (Шармейн, наверное, надела босоножки без задника, что делает ее походку неровной.)

— Марти! — только и сумела она выдавить из себя. Ни радостной улыбки, ни слез.

— Я воспользовался случаем, чтобы зайти, — отозвался Марти, стараясь казаться безразличным. С той же секунды, когда Шармейн взглянула на него, он понял: приход сюда — большая ошибка.

— Я думала, тебя не выпустят, — сказала Шармейн, затем поправилась: — Мне казалось, тебе нельзя выходить в город.

— Я получил специальное разрешение, — ответил Марти. — Может быть, мы войдем в дом? Или будем разговаривать на пороге?

— О да… Конечно.

Марти прошел внутрь, и Шармейн закрыла за ним дверь. В узенькой прихожей возникла некоторая неловкость. Степень их близости предполагала, что нужно обняться, но Марти не мог заставить себя; к тому же он чувствовал, что Шармейн этого не хочет. Она натянуто улыбнулась и чмокнула Марти в щеку.

— Извини, — проговорила она, ничего конкретно не имея в виду. Марти последовал за ней в кухню. — Просто я не ожидала тебя увидеть. Проходи. Боюсь, у меня жуткий беспорядок.

Воздух в доме был спертый, как будто комнаты давно не проветривали. На радиаторах сушилось белье, что добавляло сырости.

— Садись, — предложила Шармейн, убирая с кухонных стульев пакеты со всевозможными продуктами. — Я быстро закончу.

На кухонном столе лежала порция грязного белья, которую она загружала в стиральную машину, что-то нервно бормоча и стараясь не глядеть на Марти. Она пыталась сосредоточиться на том, что держала в руках, — полотенца, нижнее белье, блузки.

Марти не узнавал эту одежду. Он внимательно смотрел в надежде увидеть что-нибудь знакомое — то, что Шармейн носила раньше. Если не восемь лет назад, то хотя бы на одном из свиданий в тюрьме. Но все было новым.

— Я не ждала тебя, — повторяла Шармейн, закрывая дверцу машины и засыпая порошок. — Я была уверена, что ты сначала позвонишь. Посмотри на меня. Я похожа на пугало. И как назло, сегодня у меня столько дел!

Она закончила возиться с машиной и закатала рукава.

— Кофе? — предложила она и, не дожидаясь ответа, взялась за кофейник. — Ты хорошо выглядишь, Марти, правда.

Откуда ей знать? Она едва взглянула на него, поглощенная хозяйственными заботами. Марти сидел и смотрел, как Шармейн возится у раковины, протирает тряпкой стол, будто за эти восемь лет ничего не изменилось, только на их лицах добавилось несколько морщинок. То, что он сейчас чувствовал, напоминало панику. Ему хотелось скрыть это, чтобы не выглядеть дураком.

Шармейн налила ему кофе. Они поговорили о том, как изменился квартал. Затем Марти выслушал длинную историю о Терри и о выборе краски для фасада дома. Они обсудили, сколько стоит доехать на метро от Майл-Энда до Уондсворта, и Шармейн опять отметила, как хорошо выглядит Марти: