Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Суворов любил давать военные наставления и не скупился на них в разных случаях, даже несколько рисуясь в роли наставника. Раньше приведенного случая с Карачаем, он напутствовал в службу старшего из своих племянников Горчаковых, князя Алексея, такими словами: «последуй Аристиду в правоте, Фабрициану в умеренности, Эпаминонду в нелживости, Катону в лаконизме, Юлию Цезарю в быстроте, Тюренню в постоянстве, Лаудону в нравах». Вскоре после отсылки Карачаю патента на чин и наставления, Суворову снова представился случай сказать поучение одному из своих приближенных, Курису, что он и сделал. Произошло это таким образом.

По случаю мира с Турцией и Польшей (после второго раздела), в Петербурге происходило торжество, на котором Государыня вспомнила и о Суворове. Пожаловав ему похвальную грамоту, где перечислялись его подвиги и последних лет строительные работы, Екатерина велела написать ему об этом рескрипт, прибавить эполет и перстень, украшенные брильянтами. ценностью около 60,000 рублей, и орден Георгия 3 класса, для возложения по его усмотрению на храбрейшего и достойнейшего из его подчиненных в минувшую войну. При этом произошла любопытная случайность: Екатерина подписала рескрипт 7 сентября, и в этот же самый день Суворов писал Хвостову: «при торжестве мира если бы мне какая милость, я ее не прошу, ниже желаю; лучше процент за долг измаильский». Пожалованный Георгий Суворов присудил состоявшему при нем подполковнику Ивану Онуфриевичу Курису. Справедлив ни был выбор, сказать теперь доподлинно нельзя, но несомненно, что Курис отличался большими заслугами, особенно в кампанию 1789 года. Полковник Золотухин, командир Фанагорийского полка, стоял несравненно выше Куриса в боевом отношении, но он в предшествовавшем 1792 году был убит во время Польской войны. И так почти генеральская награда дана была Курису; возложение её происходило по Суворовскому обыкновению торжественно: Курис стоял на коленях, Суворов надел на него жалуемый крест и сказал наставление. Смысл наставления тот, что награда, быть может, слишком тяжела по своему значению, но это обязывает награждаемого заботиться о приобретении достоинств генеральских; честности, заключающейся в держании слова, в прямоте и в отсутствии мстительности; затем трудолюбия, бдения, постижения, мужества и, выше всего, глазомера. Суворов замечает при этом, что сам желал бы приобрести все то, что изложил в наставлении маленькому Карачаю. В заключение своего наставительного слова, он приводит последнее условие, необходимое генералу: непрерывное образование себя науками с помощью чтения 35.

Требуя от каждого генерала добродетели, глазомера и науки, Суворов считает, кроме того, непременным условием победы — тщательное и осмысленное обучение войск. В Херсоне он скорбит о некомплекте своих частей, о неприсылке рекрут и пишет Хвостову: «придется с Турками начать; флот их лучше нашего и люди выучены, а у нас ничего. Из сухопутных экзерцируются 8,000, из коих 3,000 не уступят никаким европейским, и непрестанно прибавляются... Нам ежегодно будет тяжелее начинать с Турками, они успеют в регулярстве». Придавая механическому обучению важное значение в смысле достижения регулярности, он пишет графу Зубову: «из писем видно, что тысячи три Турок обучались экзерциции при султане непрерывно;... из этого ваше сиятельство изволите усмотреть, что Турки получают вкус в экзерциции; это мне не очень приятно». Он обучал свои войска с особенным рвением, как будто накануне войны, и действительно не ошибся.

Совершавшийся в 1793 году второй раздел Польши показал Полякам, как близко их отечество подошло к своей конечной гибели. Противодействие их было подавлено силой. но материальная сила действует обыкновенно на поверхность, а не вглубь. Чем меньше сопротивление их могло выказываться наружу, тем больше оно назревало и организовалось внутри. Многочисленные и влиятельные польские эмигранты, рассеявшиеся по Европе в последние годы, возбуждали своих соотчичей и поддерживали в них патриотическое чувство вместе с жаждою мщения. Ждали только удобного времени и смелого человека, который дал бы толчок. Таким явился литвин Фаддей Косцюшко, горячий патриот, даровитый человек, с чистою, незапятнанною репутацией. В марте 1794 г. он, прибыв из-за границы, поднял восстание в Кракове; быстро вырастая из первых успехов, оно пошло дальше и обхватило всю страну. В Варшаве, в начале апреля, произошли кровавые сцены избиения Русских в большом числе; в других местах повторилось почти тоже, только в меньшем масштабе, или обнаружились к тому попытки, и возбуждение умов стало проникать за польские пределы, в отторгнутые от Польши области.

На новоприобретенной Россиею территории находилось около 15,000 бывших польских войск, поступивших на русскую службу год назад. Влияние происшедших в Польше событий не замедлило на них обнаружиться. Один легкоконный полк но чьему-то тайному приказу собрался в свою штаб-квартиру и куда-то выступил, как оказалось потом, к польской границе. Эскадрон другого полка сделал в другом месте тоже самое. В третьем — целая бригада выступила из квартир в полном вооружении и снаряжении, пошла к турецкой границе и благополучно перебралась в Молдавию. Несколько эскадронов другой бригады направились к границе Польши, были встречены русским батальоном, вступили с ним в бой. понесли порядочный урон и, не в состоянии будучи опрокинуть батальон, разделились и частями продолжали свой путь, до новой встречи с Русскими. Остальные полки или обнаруживали довольно явственную наклонность к мятежу, или в них происходило скрытое брожение 36.

Как в Польше русские войска были захвачены восстанием врасплох, так и в русских пограничных местах катастрофа эта, с её последствиями, произвела переполох совершенной неожиданности. Потребовалось командировать в Польшу войска из наличных безотлагательно, стягивать другие поближе к опасным местам и принимать спешные меры против польско-русских полков. Граф П. Салтыков, начальствовавший в соседнем с Суворовым районе, засыпал Суворова разными требованиями на счет передвижения войск и высылки частей на подмогу, особенно кавалерии. Суворов, на основании недавно последовавших повелений о наряде части войск на крепостные работы и о приведении остальных в совершенную готовность к войне с Турками, отказывал Салтыкову и доносил об этом Императрице и графу Зубову. Салтыков обратился к нему наконец с требованием, опираясь на только что полученное высочайшее повеление; Суворов отказал, так как вероятно вследствие всеобщей суматохи, подобного повеления не получил. Об этом он однако донес, прибавив, что еще раньше сделаны им подготовительные распоряжения к исполнению требований Салтыкова, но ожидается приказание. так как ему, Суворову, указаны другие задачи. Наконец, он получил высочайшее повеление от 27 апреля такого содержания: требуется общая связь в охранении границ польской и турецкой; посему графу Румянцеву поручается общее начальство над всеми войсками от пределов минской губернии с изяславскою до устья Днестра, т.е. подчиняются ему и Салтыков, и Суворов.

Четырьмя днями раньше этого повеления, последовало еще одно; однородное с данным Салтыкову. на котором тот в своих требованиях и основывался, но Суворов его получил или одновременно с указом о назначении Румянцева главнокомандующим, или всего одним днем раньше. Этим распоряжением предписывались следующие меры. Русских подданных, служащих в бывших польских полках, или уволить от службы, кто того желает, или перевести в другие внутренние войска, по назначению военной коллегии; таким же образом поступить с несостоящими в русском подданстве, но оставшимися верными. Так как из войск графа Салтыкова отделяется значительная часть для действий в Польше, под начальством князя Репнина, то Суворову занять все пространство от Егорлыка до Могилева и расположить войска так, чтобы пресечь бывшим польским полкам всякую возможность к сборам, к побегам или к чему-либо худшему, а затем приступить к их роспуску. Граф Салтыков будет делать тоже самое в своем районе; Суворову действовать с ним в полном согласии и единодушии. Вслед за этим повелением, Суворов получил еще одно, где говорилось о замысле Косцюшки поднять в Крыму восстание, перебить там всех Русских и сжечь флот, а потому предписывалось ему, Суворову, принять должные меры 37.

Суворов приступил безотлагательно к выполнению трудной задачи по обезоружению польско-русских войск. Этот спех, этот расчет — не упустить ни одного дня, доказали и при настоящем случае верность Суворовского военного взгляда. Впоследствии стало известно, что три легкоконные бригады и два пехотных полка предполагали 2 июня собраться для ухода в Польшу, и кое-где эскадроны начали было уже стягиваться, но прослышав про движение Суворова, приостановились: пусть-де пройдет куда его посылают, в Польшу, а пропустив его, тронемся и мы, расчет их оказался ошибочным. Разослав по заранее составленному плану несколько отрядов и сам выступив с одним из них (всего на это употреблено 13,000 человек), Суворов со всех сторон опутал бывшие польские войска как бы паутиной. Пути бегства за границу были отрезаны, взаимная связь частей пресечена, пункты для временного содержания обезоруженных учреждены, пути для препровождения их назначены. Русские отряды обыкновенно прибывали в назначенный пункт внезапно, захватывали и обезоруживали прежде всего главный караул, затем распространялись по окрестным селениям и делали то же самое; подобным же образом поступали они и со всеми людьми, прибывающими в полковую штаб-квартиру. Приказано было вести дело с осторожностью и мягкостью до тех пор, пока не будет оказано явного сопротивления; так и исполнялось, и сопротивления нигде не встретилось. Вся операция была не только хорошо обдумана, но и с замечательною точностью исполнена. Все обошлось без крупных недоразумений и ошибок; дело началось 26 мая выступлением Суворова из Балты, а окончилось 2 июня в Белой Церкви: 8000 человек обезоружены на протяжении нескольких сот верст мирно, не прибегая к употреблению оружия, без пролития капли крови 38.