Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Ни эти, ни другие беспорядки и злоупотребления, не имели под собой законной почвы, если разуметь букву устава 1763 года, но вытекали из значения, полученного полковниками, отчасти по смыслу устава и инструкций, а более вследствие недостаточного надзора и контроля со стороны высших военных властей. В начале 70-х годов, такое фактическое преобладание полковых командиров во всех частях полкового управления уже успело окрепнуть, а затем пошло логически развиваться из прецедентов. Участие офицеров в контроле хозяйственной части, как-то свидетельствование денежных сумм, получаемых предметов снаряжения и довольствия, выбор лиц, командируемых для покупок и проч., — сделалось вследствие начальнического давления полковников номинальным, а потому прямо вредным, так как этим ничто не удостоверялось, а только прикрывались злоупотребления. Офицеры свидетельствовали своею подписью законность цифр, под которыми скрывались «наглое похищение полковых денег и подделка расходных статей в книгах», по выражению современника-генерала, делая это под страхом лишения полковничьей милости и потери места в полку. Честным и заслуженным офицерам, навлекшим на себя неудовольствие полкового командира, приходилось выносить от него обиды и несправедливости, при представлении к производству в чины и в других многочисленных случаях. «Под тиранским полковничьим правленьем», говорит тот же современник, подтверждая своими словами многочисленные свидетельства других: «офицеры находятся в рабстве, полковник в гордости и славолюбии, а все вместе в совершенном невежестве и в незнании существа службы» 10.

Своеволие полковников было главною, но не единственною причиной незавидного положения офицеров на службе. С этой неприглядной картиной лучше всего знакомит сохранившийся документ — анонимная жалоба офицеров одного полка, без подписей, без числа, года и без означения полка или места его расположения. Адресована жалоба к какому то графу; время её составления и подачи должно быть отнесено к концу 80-х или к началу 90-х годов. Вероятно прошение было адресовано к графу Н. Салтыкову, управлявшему военным департаментом; правда, в прошении говорится, что его «истинная слава, со звуком плавающая в свете», побудила просителей на такой поступок, а Салтыков ни в какой славе был не повинен, — но на такие выражения надо смотреть как на риторическую фигуру. Прошение написано сдержано, весьма прилично, без всяких резкостей. Жалуются на свою нищету; говорят, что часто стыдятся своих хозяев, где квартируют, скрывая он них свое состояние; во время обеда собираются там, где не было бы посторонних, и насыщаются хлебом и водою. Приложен расчет расходам: поручик получает 120 рублей, из них вычитается на парадные вещи 41 p., на оде жду и белье нельзя издержать меньше 62 p., из остатка приходится кормить 2 лошадей, а самим таким образом «питаться манною». расчет этот нисколько не дутый; например срок службы сюртуку выведен трехгодовой. Просители говорят, что недостаток средств для самой скромной жизни заставляет их входить в долги и что они не могут съездить домой, к родителям, так что иные по 12 лет дома не бывали. Но главное зло заключается все-таки не в этом. «Бедные, благородные дворяне преданы в подданство полковникам, должны им не по службе и законам повиноваться, а во всяком случае раболепствовать, все его движения усматривать и угождать. Если кто не желает быть скверно руган и всеминутно сидеть за профосом, принужден от него в подлые партикулярные должности употребляться». Оговариваясь, что упоминают в своей жалобе только про часть испытываемых гонений, просители продолжают: «не хотим именоваться донощиками, пишем от недостающих сил и терпения; отчего по малу в сердцах наших ревность к службе и расторопность в должностях исчезает, а врождает нерадение к отечеству, пренебрежение присяги и совести. это имеет кусок хлеба, уходит, да и остальные ушли бы, если бы не надежда на перемену обстоятельств» 11.

Из этого между прочим видно, какое хищническое хозяйство велось в полках и как подобная система должиа была отзываться на содержании нижних чинов. Не все конечно полковники были одинаковы, но результат получался почти однородный, судя по словам Румянцева, в донесений его Императрице: «один употребляет остаток казны на украшение полка, а другой на себя; между ними разницы мало». В том же донесении он говорит: «у нас иной счет на бумаге, а иной на деле, — и служивым, и всему им подобному». Слова эти подтверждаются со всех сторон. Жалованье и все довольствие получалось по списочному числу, а расходовалось по действительности, которая была гораздо ниже; остаток удерживался полковником. Тысячи солдат, особенно знавших ремесла, жили в поместьях начальствующих лиц (лично у Суворова никогда) и были очень этим довольны, избавляясь от тягостей тогдашней суровой службы. Другие отпускались прислугою к партикулярным лицам: при вступлении Павла I на престол, таких обнаружено не мало. По словам Безбородко, «растасканных» разными способами из полков людей было в 1795 году до 50,000, при 400,000-ной армии. Вопреки точному указанию закона, полковые командиры, а за ними и все офицеры, брали наличных людей к себе в услужение; у генералов их было человек по 20 (у Суворова не было). Сверх того, следуя общей моде, всякий полковник старался блеснуть своими хорами музыкантов и певчих, — новый расход людей из строя. И все это делалось почти открыто, не особенно стесняясь, так что однажды в 1784 году Императрица, в своей резиденции, «усмотрела гренадера едущего за каретой в воинском мундире». По этому поводу издан был строжайший указ в подтверждение многим прежним, чтобы нижних чинов ни в какие несоответственные должности и партикулярные услуги не употреблять, но он остался мертвой буквой 12.

Б коннице злоупотребления были чуть ли не крупнее, чем в пехоте. Зачастую конные полки не имели половины лошадей, положенных штатом, и командиры старались употреблять наличных как можно реже, чтобы экономнее их содержать. От этого страдало обучение кавалерии, и она в боевых качествах далеко уступала пехоте. По словам Австрийского императора, командир русского кавалерийского полка «считал естественным и законным ежегодный доход в 20-25,000 руб.»; тут едва ли много преувеличения, так как кавалерийские полки имели сильный численный состав. А в это время младшие офицеры, послушные во всем воле полковника, разорялись от безмерного и вынужденного щегольства, солдаты же «обираемые и лишаемые предметов насущной потребности, озирались, как бы выискать случай бежать». Из южных пограничных мест бегали к Туркам капральствами, переплывали Днестр толпами, в том числе и во время командования там Суворова, Один из наших государственных людей видел их тысячами на службе у Пруссаков и Австрийцев; в небольшой шведской армии насчитывалось их больше 2000 человек. По воцарении Павла, вследствие наступивших строгостей, в одной екатеринославской губернии разыскано беглых до 400 человек 13.

Дезертирование, капитальнейшее зло тогдашней армии, поддерживалось еще дурным обращением с нижними чинами. Взыскания были суровые; двести палок считались дисциплинарною мерою заурядною. Еще при Императрице Елисавете была замечена излишняя строгость обращения начальников с солдатами, выражавшаяся нередко в серьезных увечьях, не дозволявших людям продолжать службу, почему и был издан запретительный указ. Сравнительная мягкость правительственных принципов Екатерины сделала однако в этом отношении меньше улучшений, чем можно было ожидать, благодаря именно безнаказанному своеволию ближайших начальников и недостаточному за ними надзору.

Своеволие полковников выказывалось и во внешнем виде войск. Одни полки были одеты в темно-зеленое сукно, другие в светло-зеленое, смотря но вкусу и прихоти полкового командира. Прихоть эта в особенности выражалась на предмете соперничества полков, — музыкантских хорах, которые, в ущерб строевому составу небольших двух — батальонных полков, состояли из 50, 60 и более человек, одетых в тонкое сукно, под управлением нанятых за большую плату капельмейстеров. Щегольство внешностью не ограничивалось музыкантскими хорами; полковники сильно напирали вообще на щеголеватость их полков, а потому солдаты выводились на смотры в самом блестящем виде, что удостоверяют иностранцы. Но за то рукоять тесака горела как огонь, а полоса, закрытая ножнами, не была отчищена от ржавчины; ружье блестело как зеркало, а прикладу дана была удобная форма не для цельной стрельбы, а для прямого держания ружья в плече; огнива не закалены, и т. и. Обучение войск тоже подгоняли к наружному эффекту и вели его очень разнообразно, но беспрестанные войны Екатерининского времени, при 25-лет-нем сроке службы солдат, исправляли прихоти начальников и клали на войска боевую печать. В конце концов, полки русской армии не походили один на другой, хотя подобное разнообразие было запрещено законом. Конечно разнообразие это не имело само по себе большого значения, но оно было признаком других, существенных пороков военного управления.