Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Были и другие признаки неудовольствия Государева и опального характера Суворовского пребывания в деревне; для примера приведем один. В середине 1798 года майор Антоновский представил в петербургскую цензуру небольшое сочинение, «Опыт о генерал-фельдмаршале графе Суворове-Рымникском», совершенно безвредное и даже в полном смысле невинное. Но так как на книжку набросилась бы читающая публика, и в результате получилось бы увеличившееся сочувствие к отставному фельдмаршалу, то цензурное разрешение не последовало.

А между тем, одновременно с неприятностями и утеснительными требованиями, сыпались на Суворова косвенные милости: 19 или 20-летний его племянник произведен в полковники; другой, не многим старше, был уже генерал-майор; Хвостов повышен в генеральский чин и одно время имел у Государя доклады; наконец Аркадий, сын Суворова, несмотря на свои 14 лет, пожалован в камергеры. Но эти знаки Государева благоволения еще более оттеняли противуположную сторону; они доставляли Суворову временное утешение, но не облегчение. Прибавим, что война надвигалась, а надежды на призыв к делу не было никакой. «Зима наградила меня влажным чтением и унылой скукой», — писал он Хвостову. Его неуживчивый, крутой нрав прорывался все чаще, природная живость и веселость уступали место тоске, воспоминания приносили не утешение, а жгучую боль. Все окрашивалось в черный цвет и пропитывалось горечью. Мелкие неудовольствия вырастали до крупных неприятностей, размолвки до вражды, взыскательность переходила в придирчивость. Отношения Суворова к зятю приняли остро неприязненный характер из-за разных недоразумений по денежным делам; говорилось про «похищение казны», по поводу отыскиваемых за два года назад 10,000 рублей; про «пограбление», по поводу не оплаченных еще 4,000 р. за грамоту на кобринское имение; про «шпионство», за время пребываний Суворова в Петербурге в начале 1796 года; кончилось тем, что Суворов прекратил корреспонденцию с Н. Зубовым: «по многим на меня налогам». Не обошлось даже без заподозревания любимой дочери в корыстных побуждениях 12.

Для нас не существенно, какая во всем этом была доля правды; нам важен градус душевного настроения, до которого был доведен Суворов обстоятельствами переживаемого им тяжелого времени. Он сам понимал, что находился в состоянии крайней раздражительности и по временам круто понижал тон. Так в одном из писем к Хвостову, после страстного изложения, он вдруг говорит: «но войдем в умеренность», и переходит к сдержанному обсуждению. После дерзкого письма к Зубову (быть может не отправленного), он пишет к дочери и просит передать поклон «любезному зятю». Упрекая Хвостова в недостаточном внимании к его, Суворова, интересам, в непрактичности, «в витании за облаками», Суворов тепло благодарит его в другом месте «за искреннюю дружбу, за благодеяния», говорит, что «во всех частях следует его воле», и в особенно-горькую минуту пишет ему: «не оставляйте меня, Бог вас не оставит». Для объяснения тогдашнего душевного настроения Суворова следует еще принять к соображению, что вопреки донесениям Николева, здоровье его пошатнулось довольно заметно. В начале своей ссылки, он говорит мимоходом в одном из своих писем о пользе съездить за-границу с лечебною целью, затем упоминает часто про свои увеличивающиеся недуги, а в декабре 1798 года пишет: «левая моя сторона, более изувеченная, уже 5 дней немеет, а больше месяца назад я был без движения во всем корпусе». Ему было уже 68 лет; годы брали свое, и им много помогал беспримерный переворот, постигший его в конце блестящего поприща. Душевная его сила не поколебалась, воля не была сломлена, но тем сильнее сказывалось внутреннее потрясение 13.

Такое состояние требовало какого-нибудь исхода, и религиозное чувство Суворова подсказало ему этот исход. Он был всегда и в одинаковой степени глубоко-верующим человеком и исполнительным сыном церкви, но под старость сделался еще строже в обрядовой стороне и вообще во внешнем богопочитании, особенно же в с. Кончанском. Видя для себя закрытою практическую деятельность, он решился уединиться в монастыре и отдаться одному Богу. «Со стремлением спешу предстать чистою душою перед престолом Всевышнего», говорит он в одном письме, а в другом пишет: «усмотря приближение моей кончины, готовлюсь я в иноки». На тоже самое довольно явственно указывают распоряжения его по имуществу, и особенно усиленная заботливость о разъяснении всех недоразумений по денежным счетам. Переходя от слова к делу, он пишет в декабре 1798 года Государю: «Ваше Императорское Величество всеподданнейше прошу позволить мне отбыть в Нилову новгородскую пустынь, где я намерен окончить мои краткие дни в службе Богу. Спаситель наш один безгрешен. Неумышленности моей прости, милосердый Государь». Под прошением подпись: «всеподданнейший богомолец, Божий раб». Принял ли Государь просьбу Суворова за минутный, скоропреходящий порыв, или в то время уже начала разъясняться потребность в отставном фельдмаршале для войны с Французами, — но ответа не последовало. Развязка приближалась, только совсем другая 14. Февраля 6 приехал в с. Кончанское флигель-адъютант Толбухин и вручил Суворову собственноручный высочайший рескрипт, помеченный 4 февраля: «сейчас получил я, граф Александр Васильевич, известие о настоятельном желании Венского двора, чтобы вы предводительствовали армиями его в Италии, куда и мои корпусы Розенберга и Германа идут. Итак по сему и при теперешних европейских обстоятельствах, долгом почитаю не от своего только лица, но от лица и других, предложить вам взять дело и команду на себя и прибыть сюда для отъезда в Вену». После всего только что описанного, не трудно понять, что Суворов был ошеломлен поворотом своей судьбы. Он отправил Толбухина немедленно назад с ответом, что исполняя монаршую волю, выезжает в Петербург, а сам принялся на скорую руку изготовляться к отъезду. Принеся в своей маленькой церкви горячую молитву, он 7 числа выехал, но не так, как в прошлый раз, а на почтовых, и ехал быстро. Как тогда, так и теперь, Государь ждал его нетерпеливо; он не был совершенно свободен от сомнения — примет ли старый, больной и причудливый фельдмаршал посланное ему приглашение, после выраженного им год назад нежелания поступить на службу. Государь не совсем верно понимал Суворова и причины его отказа; Суворов тогда не мог принять мирной службы на немыслимых по его разумению началах; теперь он не мог отказаться от службы боевой, призвание к которой было его жизнью. Февраля 8 возвратился в Петербург Толбухин; прочитав привезенное от Суворова письмо, Государь приказал тотчас же отнести письмо к Императрице и сказать австрийскому послу Кобенцелю, что Суворов приезжает и что Венский двор может им располагать по желанию. На другой день приехал и Суворов 6.

ТОМ ТРЕТИЙ [12]

Иллюстрации к 3 тому

Посмертная маска Суворова. 1800 год:

Карта военных действий Суворова в Италии:

Карта военных действий Суворова в Швейцарии:

Глава XXVII. На пути в армию; 1799. Военные успехи Французов в последние годы; новая коалиция с участием в ней России; назначение Суворова в Италию по просьбе союзников. — Приезд его в Петербург; выходки; общее удовольствие; благосклонность к нему Государя с оттенком недоверия — Отъезд в армию; посещение в Митаве Французского короля-претендента; разные встречи в пути; прибытие в Вену. — Аудиенция у императора; смотр войск; народные овации; переговоры о будущей кампании; их неудовлетворительность. — Прощальная аудиенция; инструкция Суворову; ее вредное значение. — Прибытие Суворова в Верону; встреча. — Залог будущих его успехов; французская и его собственная военные теории; основное их сходство, при неодинаковости происхождения и частных различиях.

 Франция продолжала вести войну с замечательным упорством. Как и в начале, успехи и неудачи перемежались, но в результате выигрывала она. После Польской войны, в 1795 году Пруссия заключила с республикою мир, уступив ей свои зарейнские земли; при этом почти вся северная Германия была объявлена нейтральною; вслед за тем вышла из коалиции и Испания; войну продолжала Австрия во главе южной Германии. Кампанию того года она окончила довольно счастливо: Французы ретировались за Рейн, и обе армии заключили перемирие. Но следующий 1796 год не походил на предшествовавший. На Рейне, после первых неудач, Австрийцы, благодаря эрц-герцогу Карлу, еще успели повернуть дело в свою пользу, прогнали Французов за Рейн и заключили с ними перемирие. Но в Италии дела шли иначе. Несмотря на совершенное расстройство французских войск, военный гений Бонапарта перетянул весь успех на свою сторону. После продолжительной кампании, Австрийцы потеряли половину своей армии и лишились почти всех итальянских союзников, поставленных в необходимость трактовать прямо с Бонапартом и принимать от него беспрекословно всякие условия, как бы они тяжелы ни были. Таким образом, Сардиния, Парма, Модена, Неаполь, папа - одни за другими мирились с Францией, а Генуя поступила под её покровительство. Даже Англия стала тяготиться долгой, безуспешной войной и вступила в переговоры с республикой. Австрия осталась одинокою, т.е. слишком слабою.