Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Жители Басиньяны встретили Чубарова с радостью и тотчас стали рубить дерево вольности; Русские двинулись по дороге к Валенце и атаковали встреченного в нескольких верстах неприятеля. На подмогу скоро прибыли еще две роты; в голове их великий князь бросился неустрашимо в атаку. Успех был полный, но непродолжительный. Стали спешно возвращаться французские войска, шедшие к Александрии; прискакал сам Моро и послал за новым подкреплением. Русский отряд, состоявший всего из 2500 человек, отступил, но продолжал держаться в ожидании подкрепления. Подмога не подходила, потому что один из адъютантов Суворова, примчавшийся к Розенбергу с новыми настоятельными приказаниями - идти к стороне Тортоны, проезжая чрез Басиньяну, остановил переправу войск и даже велел идти назад батальонам, кои успели перейти на правый берег. Чубаров держался с трудом; великий князь сам поскакал за подкреплением; три батальона и две роты одни за другими подошли к полю сражения и восстановили бой. Новых подкреплений уже не являлось, беспорядок как видно был полный, руководительства делом не существовало. Число Французов росло с каждым часом; они стали близко грозить обоим флангам Русских; но упорство русской пехоты было так велико, что Французы разбивались о русские батальоны, как волны об утесы. Однако всему есть предел; на горах показались новые французские колонны, приходилось уступить поле сражения во избежание большей беды. После 8-часового боя началось отступление; но войска остановились все таки перед Басиньяной и до наступления ночи с непоколебимой твердостью отбивали все атаки.

Затем началось постепенное очищение французского берега; жители Басиньяны, несколько часов назад встречавшие Русских приветственными кликами, теперь стреляли по ним из окон. За недосугом они остались не наказанными, и Русские, преследуемые Французами, мало-помалу перебрались на остров. Но тут постигла их новая беда: крестьяне, состоявшие при паромной переправе, перерезали канат и скрылись, а паром унесло течением. Прошло немало времени, пока его поймали, исправили и пустили в дело для перевозки раненых. Суматоха на острове была ужасная, особенно у переправы; лошадь великого князя чего-то испугалась и занесла его в реку, но казак Пантелеев вовремя бросился на помощь и вывел его на берег. Всю ночь производилась перевозка на пароме раненых; всю ночь Русские держались на острове под огнем французских орудий и отражали неоднократные попытки неприятеля перейти в брод через рукав реки. Надо удивляться, как Французы не догадались удвоить, утроить силу своего огня; тогда ни один человек не мог бы спастись с острова, тем более, что войска стали переправляться на свою сторону когда уже рассвело.

Несчастное дело при Басиньяне стоило Русским больших потерь; убитых, раненых и попавшихся в плен насчитано почти 70 офицеров (один генерал) и до 1,200 нижних чинов; кроме того в руках Французов осталось 2 русские орудия, завязшие на пашне. У неприятеля выбыло из строя до 600 человек, в том числе один генерал. Один русский пленный офицер на другой день бежал на французской лошади; казачьи посты спасли его от погони. Суворов велел возвратить Французам лошадь, захваченную бежавшим.

В ночь после этого неудачного дела, т.е. с 1 на 2 мая, Суворов получил о нем известие и тотчас же послал Розенбергу новое приказание - идти куда было велено раньше, приписав собственноручно: "не теряя ни минуты немедленно сие исполнить, или под военный суд". Но посылки нового приказания было мало; до главной квартиры доходили тревожные донесения с казачьих постов о движениях французских войск, слышны были выстрелы, а войска Розенберга у назначенных для них переправ не показывались. Суворов стал сомневаться в благополучном возвращении Розенбергова корпуса и двинул было ему на выручку все войска к Камбио. Но эта мера оказалась ненужной: Розенберг скоро показался у Камбио, и неприятель не преследовал его, оставаясь два дня в бездействии.

Это была первая крупная неудача союзников. Раздраженный Суворов написал сгоряча донесение Государю, выставляя опрометчивость Константина Павловича и указывая, что поведение его противоречит дисциплине. Донесение это он однако отправил не сразу, а раздумывал и советовался. Когда же оно было отправлено, Суворова снова взяло раздумье; он стал жалеть, что поторопился, послал второго курьера вдогонку за первым и когда получил обратно бумагу, то разорвал ее и успокоился. Однако он не захотел пропустить происшедший несчастный случай без внимания, для чего и потребовал великого князя к себе. Чувствуя свою вину и желая отсрочить неприятность, если нельзя её избегнуть, Константин Павлович послал одного из своей свиты, Комаровского, отговорившись, что прибудет сам вместе с войсками. Суворов встретил Комаровского грозно; упрекал его в том, что он вместе со своими товарищами допустил великого князя до опасности быть убитым или попасться в плен; обещал заковать их всех и отправить с фельдъегерем в Петербург, и т. под. Суворов говорил с одушевлением и все время ходил по комнате широкими шагами; Комаровский стоял и молчал. Немного успокоившись, Суворов спросил, как велик конвой великого князя, нашел, что недостаточен, велел выделить часть своего собственного при надежном штаб-офицере и приказал Комаровскому отправиться с новым конвоем на встречу великого князя 5.

Прибыв к Константину Павловичу, Комаровский передал ему все, что говорил фельдмаршал. "Так он очень сердит", сказал великий князь и задумался. Прибыв в главную квартиру, он скрепя сердце поехал к Суворову; тот с низкими поклонами и другими знаками почтения встретил его в передней, пригласил в кабинет и заперся с ним вдвоем. Беседа продолжалась с полчаса; великий князь вышел расстроенный, красный от слез. Суворов провожал его с прежними поклонами; проходя приемную, где стояла свита Константина Павловича, он обратился к ним с угрозами, назвал их мальчишками, пообещал то же самое, что говорил Комаровскому, и затем продолжал провожать великого князя до крыльца с прежнею почтительностью.

Неизвестно, где находился и что делал во время неудачного боя при Басиньяне Дерфельден; о нем во всем этом происшествии не упоминается нигде ни слова.

Не ограничиваясь сделанным великому князю строгим внушением, Суворов хотел отдать приказ по армии, приписав случившуюся неудачу "запальчивости и неопытности юности", но этот порыв у него скоро прошел. Однако он помнил Басиньяну долго и когда, в дурной час, разговор касался этого предмета в присутствии Константина Павловича, то Суворов, не относясь прямо к великому князю, говорил: "молодо-зелено; не в свое дело не мешаться". Вообще он сумел подействовать на великого князя в том именно смысле, как желал; Константин Павлович с той поры проникся особенным к старому фельдмаршалу почтением и послушанием. Будучи прислан к Суворову в качестве ученика военного дела, он просил у него дозволения - присутствовать при докладах и решении дел. Суворов изъявил на это полное согласие, но с тем, чтобы друг другу не мешать и даже одному другого не видеть. Не знаем, долго ли и часто ли Константин Павлович пользовался этим дозволением, но присутствуя при занятиях фельдмаршала с его штабом, строго выполнял заключенное условие: входил тихо, не кланялся и садился где-нибудь в уголку. Суворов со своей стороны тоже делал вид, как будто не замечает своего высокого гостя.

На последнее, присланное в Борго-Франко приказание Суворова с угрозою военным судом, Розенберг отвечал, что в качестве подчиненного виноват без оправдания, но если главнокомандующий пожелает разобрать все дело, то оправдает его совершенно. Однако Суворов, при первом свидании, высказал ему крайнее свое неудовольствие и не принял отговорок, к числу которых принадлежали и ссылки на великого князя. Отдан был и приказ по соединенной армии, где хотя Розенберг не поименован, но косвенным образом сделан ему строгий выговор. Суворов выставлял на вид, что когда Русские храбро и успешно наступали на неприятеля, вдруг услышали у себя в тылу барабанный сигнал к отбою и сбору, чего не следует делать и на ученьях. Во время этого же дела, австрийские войска Вукасовича стали производить против Казале демонстративную переправу, вблизи от сильного неприятеля, и понесли довольно чувствительную потерю. "Демонстрации — игра юно-военных", говорит Суворов в своем приказе, указывает на их бесполезность и даже вред, объясняет, что нужны не демонстрации, а "разъезды и обвещательные посты от конницы; разве в ущельях гор пехота употреблена быть может, и то с великою осторожностью, чтобы отрезана не была. Иначе военный суд разбирать будет". Отзываясь очень одобрительно о храбрости действовавших при Басиньяне войск, Суворов в приказе особенно хвалит Милорадовича, который шел в атаку со знаменем в руке, в ручном бою сломал свою саблю и потерял двух лошадей, под ним раненых.