Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Жители Турина пришли в отчаяние; если бы Фиорелла держал свое слово несколько дней подряд, то городу бы несдобровать. Желая успокоить мирных граждан и отблагодарить их за содействие при занятии города, Суворов велел Горчакову написать французскому коменданту снова. Горчаков стыдил Фиореллу за принятое решение; говорил, что если при занятии Турина погибло несколько Французов, то виновен в этом один он, Фиорелла, а не жители, ибо не могли же 300-400 человек отстоять такой обширный город против многочисленной армии. Затем Горчаков предупреждал Фиореллу, что если канонада по городу возобновится, то будут выведены на эспланаду цитадели пленные Французы, не исключая больных, и останутся под огнем до тех пор, пока будет продолжаться пальба по безвинным гражданам. Угроза подействовала: комендант объявил, что не станет стрелять по городу, если союзники обяжутся не вести атаки с городской стороны. Суворов согласился, хотя часть цитадели, обращенная к городу, была слабее прочих, и в тот же день, 16 числа, была заключена в этом смысле капитуляция. Городское управление издало объявление, где заявляя глубокую признательность главнокомандующему за великодушную, человеколюбивую попечительность о городе, приглашало жителей Турина спокойно и доверчиво приняться за обычные занятия.

В тот же день было получено донесение о сдаче генералу Повало-Швейковскому Александрии на капитуляцию. Генерал Гарданн, с 3000 человек гарнизона, сдал город и отступил в цитадель с тем, чтобы союзники ничего не предпринимали против цитадели со стороны города и чтобы раненые Французы, оставленные в городе, по выздоровлении получили свободу и право вернуться в отечество. Таких Французов было до 600, да 30 русских и австрийских пленных; бывшие в крепости пьемонтские солдаты значительною долею вступили на службу в союзную армию. Суворов был очень недоволен этими условиями, которые противоречили данной Швейковскому инструкции, и выразился в письме к Разумовскому такими словами: "рекрут генерал-лейтенант Швейковский сделал капитуляцию как невежда с комендантом александрийского замка о увольнении оставшихся в городе больных и раненых, с другими не лучше артикулами". Досаду свою Суворов однако же в официальном донесении скрыл, помирившись с невозможностью исправить дело 9.

Получено также известие о переходе в руки союзников Феррары и миланской цитадели. Феррара (и город, и цитадель) была хорошо вооружена и снабжена, а цитадель нельзя было иначе взять, как правильною осадой. Но малодушный комендант, после первых выстрелов генерала Кленау, причинивших в цитадели пожар, согласился на капитуляцию перед отрядом, который немногим превышал гарнизон, и положил оружие с обязательством не служить полгода противу союзников. Австрийцам достались 1500 ружей и 75 пушек. После кратковременной осады сдалась и миланская цитадель; гарнизон в 2000 человек отпущен без оружия, с условием не служить против союзников год; в крепости найдено 119 орудий, в том числе 30 осадных, и много военных припасов.

По случаю всех этих успехов, назначено было празднество на 17 мая. Утром отслужено в доме Суворова благодарственное молебствие по чину православной церкви; потом главнокомандующий в парадной форме, при всех знаках отличий, отправился в богатой карете в собор. В этом торжественном шествии его сопровождали генералы союзной армии, все верхами; народ теснился около кареты, оглашая воздух криками. При входе в церковь, Суворов был встречен духовенством; во время молебствия усердно молился; артиллерия, расставленная на городском валу, производила пальбу. Таким же порядком возвратился Суворов домой и потом дал парадный обед, пригласив знатнейших лиц города и некоторых генералов союзной армии. Вечером Суворов был в свою очередь приглашен в театр, где приготовили ему торжественный прием; при входе его в ложу раздались общие рукоплескания, поднялся занавес и на сцене открылся храм славы, в котором красовался бюст Суворова, окруженный эмблемами его побед. Суворов, под влиянием смешанного чувства смущения и удовольствия, прослезился и с выражением глубокого почтения кланялся публике. Возвращаясь домой, он ехал по иллюминованным улицам; среди огней блистали литеры его имени.

По занятии Турина, первым делом Суворова было восстановление в Пьемонте прежнего порядка вещей. Почти повсеместный радушный прием союзников давал основание предполагать, что такая мера совпадает с желанием большинства населения Сардинского королевства. С первого дня вступления в сардинские владения, Суворов стал думать о восстановлении королевства и королевской армии, которая состояла из 40,000 хорошо обученных войск, кроме 26,000 милиции. Мерою этою он рассчитывал усилить свои средства для борьбы с Французами и, находясь на пути к Турину, поручил формирование армии графу Сент-Андре, генералу Латуру и подполковнику Атемсу. Еще раньше он издал прокламацию к войскам пьемонтским; в ней говорилось, что союзники вступают в Пьемонт для восстановления короля; что главнокомандующий приглашает всех присоединиться к избавителям и обещает, что никому другому они не будут присягать, кроме короля Сардинского. Через два дня объявлена другая прокламация, к пьемонтскому народу, в том же духе: народ призывался к оружию для защиты религии и охранения собственности каждого. Кроме того Суворов приказал передовым партиям своих войск распускать слух о скором прибытии герцога Аостского, а за ним и короля.

Действительно таковы и были намерения императора Павла; однако он, хотя не сразу, но стал допускать возможность противуположных австрийских замыслов, и в словесных его повелениях, которые записывались Ростопчиным, мы встречаем под 14 мая 1799 года: "заготовить декларацию Венскому двору, в случае желания и намерения его присвоить что-нибудь в Италии". Когда же получено было донесение Суворова о занятии Турина и об осаде цитадели, Государь написал ему 7 июня: "коль скоро овладеете туринскою цитаделью, уведомьте о сем Сардинского короля, пригласите возвратиться в Турин и восстановите на престоле" 10.

Поступая таким образом на пути к Турину, Суворов в том же смысле продолжал действовать и по занятии города. Он восстановил должности, звания, титулы, ордена и проч., существовавшие в недавнее царствование Сардинского короля, а все распоряжения по введению новой администрации возложил на особый временный верховный совет. Губернатором Турина был назначен Сент-Андре, доверенный короля, а управление Пьемонтом по делам политическим, административным и военным возложено на генерала де-Латура. Вторично объявлено то самое воззвание, с которым Суворов обратился к пьемонтскому народу раньше. Национальную гвардию, хотя она была происхождения республиканского, он не счел полезным распускать, так как большинство национальных гвардейцев не сочувствовало французскому революционному режиму. Национальной гвардии приказано продолжать службу для охранения спокойствия в городе, но от жителей велено отобрать оружие и всякие военные запасы, а также потребована выдача Французов, укрывавшихся в домах.

Распоряжения Суворова были не долговечны; ему пришлось самому отменить большую их часть, прежде чем они успели дойти до Вены, потому что скоро получены указания Австрийского правительства по поводу первых принятых мер при вступлении союзников в пределы Сардинского королевства. Меры эти возбудили в Вене крайнее неудовольствие, и Австрийский император счел нужным обратиться к главнокомандующему с новым рескриптом. Он писал, что в землях, занятых союзными войсками по праву завоевания, не может быть признаваемо иной власти, кроме его, императора Австрийского; что поэтому все, относящееся до гражданского управления и части политической, должно быть предоставлено распоряжениям Венского кабинета; наконец, что пьемонтские солдаты должны быть призываемы не под знамена Сардинского короля, а на службу Австрийского императора, ибо долгая война требует покрытия потери людей способами чужих областей, отнятых от неприятеля.

После этого рескрипта, своекорыстные виды Венского двора обнаружились с полною ясностью. Все внутреннее управление вверялось австрийским комиссарам; распоряжения по снабжению союзных войск и употребление для того средств занятого края поручено Меласу; офицеры и солдаты бывших пьемонтских войск принимались исключительно на пополнение австрийской армии, что конечно в несколько раз уменьшило число охотников. Все прокламации и объявления после 16 мая издавались уже от имени не главнокомандующего Суворова, а подчиненного ему генерала Меласа, как уполномоченного от Римского императора; о короле Сардинском в них не упоминалось ни слова. Семя неудовольствия между союзниками было брошено в почву, и только изменение австрийской политики могло устранить роковые для союза результаты. Но подобного изменения конечно нельзя было ожидать; эгоистические виды Венского двора напротив того, по мере успехов Суворова, крепли, и поводы к взаимным неудовольствиям множились, потому что захватывали область не только политическую, но и военную.