Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Было взято три турецких лагеря, но оставался еще четвертый, за Рымником, верстах в 4 от ночлега; об этом лагере союзники ничего не знали, потому что подошли к Мартинешти уже в темноту. Его открыли на другое утро партии казаков и арнаутов, перебили там несколько сот Турок и завладели богатой добычей. Это был лагерь самого великого визиря; в добычу досталась и его ставка, убранная изнутри золотой и серебряной парчой. Захватив лагерь, легкая кавалерия продолжала преследование, а один австрийский батальон очистил Крынгумейлорский лес от бродивших и спрятавшихся там Турок. Визирь бежал по дороге на Браилов, чрез мост на р. Бузео. Переехав мост с передовыми, он велел его взорвать, так что последующим беглецам пришлось переправляться чрез Бузео вплавь, и опять их много потонуло. Оставшиеся на левом берегу реки турецкие толпы рассеялись в разные стороны, спасаясь от преследования легкой кавалерии; обозы, которым удалось добраться до этих мест, были разграблены окрестными поселениями.

Таким образом Турки понесли сильнейшее поражение, которое произвело на них тем более деморализующее влияние, что они были уверены в победе; еще в прошлом году тот же самый великий визирь разбил Австрийцев дважды наголову. Он даже заготовил цепи для заковывания пленных; одну из таких цепей доставили потом к принцу Кобургскому, и он писал об этом Суворову 15. Задавленный впечатлениями 11 сентября, визирь просил увольнения и умер от давней своей болезни, чахотки.

Победа при Рымнике есть одно из самых выдающихся проявлений Суворовского военного дарования, столько же внешним образом блестящее, сколько по сущности своей капитальное. На долю свою и своего малочисленного корпуса Суворов взял самую трудную задачу и исполнил ее с мастерством неподражаемым. Трудно верить, следя за ходом дела, что оно происходило при страшном численном перевесе турецких сил. А между тем это факт бесспорный; сведения о численности турецкой армии различны, но они колеблются только между пределами 90 и 115 тысяч человек. Справедливо оценяя качество одержанной победы, Суворов ознаменовал ее особым торжеством. Войска его, сходясь на поле сражения в одно большое каре для слушания благодарственного молебна, по его приказанию запаслись зелеными ветвями. Когда молебен был отслужен, Суворов держал слово, тема которого вращалась на победе, чести, славе и лаврах, и по окончании этой речи, каждый бывший в строю увенчал себя победною ветвью. Особенно гордясь рымникской победой, Суворов собственноручно написал о ней длинную реляцию, на 12 страницах 16.

Если бы за поражением Турок при Рымнике последовали энергические наступательные действия за Дунай, к Балканам, то война, по всей вероятности, могла бы окончиться в том же году, так как главные силы Оттоманской Порты почти не существовали, разбежавшись по переходе через Дунай. Суворов и просил подкрепления, чтобы двинуться за Дунай, но безуспешно. Подобные взгляды и предположения далеко превышали уровень военных способностей Потемкина, который сверх того внес некоторую долю горечи в добрые отношения союзников, скрепленные было новой блестящей победой. Вечером 11 сентября, на поле сражения, принц Кобургский получил от него письмо с довольно резкими замечаниями на счет его, Кобурга, медленности и очень этим оскорбился.

Урон Турок 11 сентября простирался до 15,000 человек; в плен взято не больше нескольких сот. победителям достались 100 знамен, 80 орудий, целые стада скота, несколько тысяч повозок с разного рода имуществом; вообще добыча была очень велика. Потеря союзников определяется в 600 человек с небольшим, в том числе Русских меньше 200; но верность этих цифр подлежит сомнению, ввиду продолжительности боя и нескольких кровопролитных его фазисов. Во всяком случае она должна быть несоразмерно мала сравнительно с неприятельскою, так как громадную долю всей своей потери Турки понесли во время бегства и при переправах чрез реки.

Получив донесение о победе, Потемкин писал Суворову: «объемлю тебя лобызанием искренним и крупными словами свидетельствую мою благодарность. Ты, мой друг любезный, неутомимою своею ревностью возбуждаешь во мне желание иметь тебя повсеместно... Если мне слава, слава, то вам честь, честью...» Государыня была восхищена и того более, Отвечая на шуточное поздравительное послание принца де Линя, она назвала Суворова и Кобурга «loуаls et illustres chevаliers». Был отслужен в придворной церкви молебен при огромном стечении имеющих приезд ко двору; произведено 101 выстрел; архиереи говорили поздравительные речи; курьер Потемкина, подполковник Зубов, получил следующий чин. Екатерина даже цитировала окружающим письмо Суворова, полученное его дочерью, где говорилось, что в самый день рымникской победы, много лет назад он разбил Огинского. Еще сильнее был восторг Австрийцев. В одном современном письме читаем: «туживший об участи Кобурга цесарский посол (при Петербургском дворе), пробудясь аки от сна, предался вдруг веселию и, упоенный паче прочих радостью, имел при сем случае на счет разбитого визиря церемонияльный во дворец въезд». Безбородко пишет одному из графов Воронцовых, что «Австрийцы от сна восстали, но уже и загордились успехами;... не спорят однако же, что Суворов решил принца Кобургского атаковать Турок, а то было уже стали на оборонительную ногу». Признание это выразилось и в рескрипте императора Иосифа, Суворову, где сказано: «совершенно признаю, что я победою обязан наипаче вашему скорому соединению с принцем Кобургским». Факты эти многозначительны; подобные признания очень туго сходят с языка и пера, ибо затрагивают национальное самолюбие, Если они были сделаны даже в такой скромной форме, то значит истина резко бросалась в глаза 17). И действительно, не было возможности ее скрыть. Один австрийский офицер, участник рымникского сражения, писал, что «почти невероятно то, что о Русских рассказывают: они стоят как стена, и все должно пасть перед ними». Он приводит в пример русского бесстрашие такой случай (упоминаемый и другим писателем). Когда корпус Суворова, направляясь на Тыргокукули, перешел глубокий овраг и атаковал первое укрепление, то разразился ужасным, диким хохотом, «каким смеются Клопштоковы черти»; хохот этот смутил и потряс Австрийцев. рассказчик недоумевает, что бы мог значить этот неестественный смех, а между тем дело было по всей вероятности самое простое: наши смешливые солдаты заметили что-нибудь забавное и расхохотались. Конечно, для смеха в такую пору, под жерлами неприятельских пушек, надо иметь закаленную душу, но рассказчик не даром же сознается, что Суворовская пехота лучше австрийской.

На этот раз Государыня, всегда щедрая, выказала свое благоволение особенно; главные награды однако все-таки были продиктованы ей Потемкиным. Сентября 22 он ей пишет: «ей, матушка, он заслуживает вашу милость, и дело важное; я думаю, что бы ему, но не придумаю. Петр Великий графами за ничто жаловал; коли-б его с придатком Рымникский?» В другом письме он советует Государыне наградить победителя еще Георгием 1 класса. Екатерина пожаловала Суворова графом Русской империи с прозванием Рымникского, назначила ему орден Георгия 1 класса, бриллиантовый эполет и весьма богатую шпагу, пояснив: «хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако кавалерии Егорья большого креста посылаю по твоей просьбе, он того достоин;... осыпав его алмазами, думаю, что казист будет». Но и этого Государыне казалось мало; в тот же день, 18 октября, она пишет Потемкину третье письмо, говоря: «к вещам для Суворова я прибавила еще перстень, буде вещи тебе покажутся недовольно богаты». Сообщая Суворову о монарших награждениях, Потемкин пишет: «вы конечно во всякое время равно приобрели славу и победы, но не всякий начальник с равным мне удовольствием сообщил бы вам воздаяние; скажи, граф Александр Васильевич, что я добрый человек: таким я буду всегда». Суворов, вообще знавший себе цену, тем не менее был изумлен такою оценкою его заслуг и отвечал Государыне на её рескрипт: «неограниченными, неожидаемыми и незаслуженными мною милосердиями монаршими Вашими, великая Императрица, я теперь паки нововербованный рекрут»; он обещает ей служить до смерти и в заключение говорит: «великодушный мой начальник, великий муж князь Григорий Александрович, да процветет славнейший век царствования Вашего в позднейшие времена». Не менее восторженно было его письмо к правителю канцелярии Потемкина, Попову. Указывая на какую высоту он, Суворов, поднялся из темного ничтожества, он говорит: «Долгий век князю Григорию Александровичу; увенчай его Господь Бог лаврами, славою; великой Екатерины верноподданные да питаются от тука его милостей. Он честный человек, он добрый человек, он великий человек. Счастье мое за него умереть» 18.

Украшенная бриллиантами шпага была пожалована Екатериною и принцу Кобургскому. Австрийский император тоже высказал свою признательность победителям, пожаловав Суворову графский титул Священной Римской империи, а Кобургу звание фельдмаршала,