Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

• Название: Генералиссимус князь Суворов
• Автор: Александр Петрушевский
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича, Вас. Остр., 2 лин.7
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Перед вами книга, не издававшаяся в России более 100 лет. Это удивительно потому, что интерес к Суворову во все времена велик, а данная книга, состоящая из 3 томов общим объемом почти в полторы тысячи страниц, признана историками лучшей биографией величайшего русского полководца. И неудивительно, потому что по прочтении этой книги складывается образ гения, не укладывающийся в официальные рамки.

Издание представляет собой фундаментальное исследование жизни и военной карьеры генералиссимуса, наиболее полное и подробное из существующих монографий.

Первое издание этой книги, вышедшее в 1884 году, состоит из 3 томов приблизительно по 500 стр. каждый. В 1900 году вышло второе, переработанное издание - 1 том объемом около 800 стр. Оно содержит некоторые уточнения частных фактов биографии Суворова но, конечно, не может соперничать по объему фактического материала с первым изданием. 

Эта книга — первое издание.

Осенью 2005 года второе издание было переиздано издательством "Русская симфония". К сожалению, малым тиражом - всего 1000 экземпляров. Тем не менее, лед тронулся. Спасибо людям, вспомнившим о лучшем русском полководце.

Книга написана известным историком 19 века Александром Фомичем Петрушевским, генерал-лейтенантом русской армии. Биография составлена на основе анализа источников, по большей части рукописных и остававшихся неизвестными к тому времени, а также практически всей изданной литературы о Суворове. В конце 3 тома приведен полный список источников с краткой их характеристикой. Петрушевский советовал перед прочтением книги ознакомиться с этими источниками. Последовав его совету, действительно, многие вопросы, возникающие при прочтении, отпадают сами собой. Автором было изучено огромнейшее количество документов, но, как признается сам Петрушевский, его жизни не хватило бы для внимательного и всестороннего изучения всех материалов, которыми он располагал. На книгу у автора ушло 8 лет усидчивого труда.

 Труд сей, будучи весьма серьезным по содержанию, написан живым языком и легко усваивается каждым человеком, военным и невоенным, историком и даже системным администратором. Петрушевский ставил перед собой задачу беспристрастного жизнеописания Суворова. Это удалось ему совершенно.

---

Письмо писано под горьким впечатлением, сгоряча, а потому страдает преувеличениями. Например батальон, которого добивался так Сакен, он получил несколькими днями позже написания письма, вместе с партиею казаков, для занятия отдельного поста в Фальчи, следовательно сетования его были слишком поспешны. Есть и другие преувеличения, но в основании Сакен справедлив. Суворов совмещал в себе такие крайности и противоречия, что только сводя их в ходе нашего рассказа исподоволь в одно целое, получим правильное понятие об этой оригинальной личности.

Кроме занятий служебных и научных, Суворов вел по своему обыкновению довольно деятельную переписку. Он переписывался с Потемкиным не только как подчиненный, но и как вообще пользующийся его доверием человек; темою для переписки служили между прочим и современные политические обстоятельства. Писал он также дочери, управляющим имениями, принцу Кобургскому, который и со своей стороны не скупился на корреспонденцию. Он заверяет Суворова, что несмотря на свою высокую степень (фельдмаршал), продолжает состоять в его распоряжении, и это послужит только к скреплению дружбы, которая родилась на Марсовом поле и окончится в полях Елисейских. Одобрение целого света для него не так приятно, как похвала его уважаемого друга, которому он обязан наибольшей долей своей боевой репутации, Он выражает надежду, что их разлука не протянется долгое время и что он, Кобург, в состоянии еще будет пользоваться советами и примером Суворова, дабы наводить страх и ужас на неверных. «Моя полнейшая вам преданность, мой дивный учитель, не уменьшится никогда, ни от пространства, ни от времени». Несколько позже, уезжая с театра войны в Венгрию, принц больше всего жалел, что расстается с Суворовым. «Я умею ценить вашу великую душу», писал он: «нас связали великие события, и я беспрестанно находил поводы удивляться вам, как герою, и питать к вам привязанность, как к одному из достойнейших людей в свете. Судите же, мой несравненный учитель, как тяжело мне с вами расставаться» 5.

Образ жизни и вся обстановка Суворова на зимних квартирах, скромные и простые до отрицания всякого комфорта, в деятельное время кампании нисходили до лагерного и даже бивачного солдатского обихода. Один из посланных Потемкина попал к Суворову на обед вскоре после Рымника: в палатке была разослана на земле скатерть, и вся компания лежала перед своими тарелками.

Сервировка отвечала меблировке: у Суворова совсем не было столового багажа, а тарелки, ножи и тому подобное его люди доставали у кого попало. Одевался он обыкновенно в куртку грубого солдатского сукна, что было тогда разрешено Потемкиным офицерам, для уменьшения их издержек на туалет, и заслужило одобрение Императрицы. Сам Потемкин завел себе мундир из солдатского сукна; в угождение ему тоже сделали и генералы, но только для показа, а Суворов ввел в свою практику. В жаркое время, на походе и в бою, он бывал обыкновенно в рубашке, к которой иногда пришпиливал некоторые из своих орденов; большую тяжелую саблю возил за ним казак, даже в бою, а Суворов держал в руках одну нагайку. Он не имел ни экипажа, ни верховых лошадей, а брал обыкновенно казачью. Странности его и причуды росли вместе с его известностью, и репутация чудака утвердилась за ним во всей армии. К числу его странностей относили, между прочим, его ненависть к немогузнайству и беспощадное преследование этого порока во всех видах. Однажды в Молдавии, за обедом, произошла у него горячая схватка с военным инженером де Воланом, человеком весьма способным и основательно образованным. Де Волан не хотел отвечать положительно и категорически на вопросы о вещах, ему неизвестных; Суворов возражал против не знаю — Спор дошел до того, что де Волан выскочил из за стола, выпрыгнул в окно и побежал к себе. Суворов пустился вслед за ним, догнал, примирился с ним и вдвоем возвратился к столу 6.

Тем временем новый великий визирь предпринял наступление, и хотя двигался очень медленно, но его намерение — отбить у Австрийцев Букарест, беспокоило принца Кобургского. По просьбе принца, Потемкин приказал Суворову сблизиться с Австрийцами, но не сразу, а по мере движения Турок; так что прошло больше полутора месяца, пока Суворов дошел до Афумаца, в 10-12 верстах от Букареста. Окруженный большой свитой, поехал он в Букарест представиться принцу, но тот его предупредил. Они встретились на полудороге, братски обнялись и в экипаже принца вернулись в Афумац, для предварительных переговоров. Офицеры и солдаты союзных войск встречались старыми друзьями, обнимались, пили за здоровье, за общий успех. Суворов привел 10,000 человек, у принца было на лицо 40,000, да притянув некоторые отряды, можно было усилиться в общем итоге до 60,000. Будущее им улыбалось, дух войск был превосходный; у Турок же, на оборот, обнаружились зачатки внутреннего раздора, и сам визир выказывал признаки малодушия. Во время проектирования плана нападения на Австрийцев, к нему привели крестьянина; который разглашал, будто с Кобургом соединился Суворов. Визирь не поверил, но когда крестьянин стал ручаться головой, что это правда, что Суворова он видел собственными глазами вблизи, — то визирь выронил из рук перо и сказал: «что же мне теперь делать»? Таким образом все складывалось в пользу союзников, как вдруг произошел поворот обстоятельств, совершенно изменивший положение дел.

Пруссия готова была объявить Австрии войну, для отвлечения её от союза с Россией; но министр Герцберг решился прежде испробовать последнее мирное средство. В Рейхенбахе собралась конференция из представителей нескольких держав, заинтересованных в тогдашних политических усложнениях, кроме России, которая отказалась от участия в переговорах, желая улаживать свои дела с Турцией без посредников. Что редко бывает, конференции удалось постановить положительные решения, принятые обеими сторонами. Между Австрией и Пруссией состоялся договор, по которому между прочим Австрия отказывалась от дальнейшего участия в войне с Турцией, обязывалась немедленно заключить с нею перемирие и, на известных основаниях, начать вслед затем переговоры о мире. Тотчас же был отправлен курьер к принцу Кобургскому с соответственными приказаниями, и привезенные депеши положили конец всяким наступательным замыслам. Мало того, предстояло озаботиться о безопасности корпуса Суворова, выдвинувшегося далеко вперед; по приказанию Потемкина, он стал немедленно отходить назад и остановился в Максимени, наблюдая на дунайскими низовьями.

С искренним чувством простились Суворов и принц Кобургский; особенно горевал последний. Недавно еще писал он Суворову во время его похода: «приходите только в решительный момент с двумя кареями и 500 казаками, я вам дам остальное, и мои войска будут непобедимы» 7. Вера его в Суворова выросла в непреклонное убеждение, и в этом частном случае мы можем видеть образчик того нравственного обаяния, которое Суворов производил на поле сражения.

С выходом Австрии из союза, положение России несколько изменилось, но не существенно, потому что хотя надо было принимать меры предосторожности против Пруссии и Польши, но за то удалось заключить мир со Шведским королем Густавом, и действовавшие против него силы употребить в других местах. В это же время адмирал Ушаков одержал над турецким флотом решительную победу близ Гаджибея, и Потемкин счел наконец возможным начать действия против визиря.

Суворов, страдавший в это время лихорадкой, очень обрадовался. «Ах, батюшка Григорий Александрович, вы оживляете меня», писал он 3 сентября Потемкину и, чтобы поддержать его в принятом намерении, объяснял тогдашнее положение так: «Поляки двояки и переменчивы; Герцберг суперфин и рвется; Густав наш..... Коли угодно, геркулесовой дубине и центр не далек..... Я готов, милостивый государь, к повелениям вашим» 7. Некоторые историки утверждают, что Суворов подал Потемкину совет касательно последующих военных операций; «гребной флот должен овладеть дунайскими устьями, взять Тульчу и Исакчу, вместе с сухопутными войсками покорить Измаил и Браилов и навести трепет на Систово». Потемкин так и поступил; впрочем ничего другого и не оставалось делать, ибо Русские могли действовать только на пространстве от моря до р. Серета, против Добруджи, согласно статье перемирия Австрии с Турцией.

Два отряда предназначались для действия на нижнем Дунае; с помощью гребной флотилии они должны были завладеть всеми турецкими укрепленными пунктами, уничтожить речные неприятельские суда и вообще очистить низовья Дуная с прибрежьями. Большая часть этой задачп, по количеству, была исполнена без особенных усилий; к концу ноября небольшие крепости Килия, Тульча и Исакча находились в руках Русских, и турецкие гребные флотилии были истреблены. Оставалась грозная твердыня — Измаил.