Вячеслав Лопатин - Суворов и Потемкин

• Название: Суворов и Потемкин
• Автор: Вячеслав Лопатин
• Издательство: Наука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: 5-02-009553-2

С середины XIX в. зародилась версия о Г. А. Потемкине как о «завистливом временщике», «бездарном военачальнике», который мешал своему подчиненному А. В. Суворову победоносно закончить войну 1787—1791 гг., утвердившую Россию в положении черноморской державы. На основании обширного документального материала, в том числе новых архивных документов, в книге опровергается эта легенда, показана истинная роль этою выдающегося государственного и военного деятеля России, восстанавливается правда об отношениях этих исторических личностей нашей страны, рука об руку трудившихся на благо Родины.

Для широкого круга читателей.

---

9 ноября последовал ответ: «Я, видя из твоих писем подробно службу Александра Васильевича Суворова, решилась к нему послать за веру и верность Св. Андрея, который сей курьер к тебе и повезет».

После Кинбурнской победы между Потемкиным и Суворовым устанавливается особо доверительная переписка. Она давно опубликована, но частями, и никогда не была сведена воедино. Биографы Суворова (в их числе и Петрушевский) не очень жаловали эту переписку, не оставлявшую камня на камне от версии о «завистливом и капризном временщике». Поэтому есть смысл привести несколько писем, которые даже в отрывках дают представление о характере установившихся отношений [85].

«Я не нахожу слов изъяснить, сколь я чувствую и почитаю Вашу важную службу, Александр Васильевич. Я так молю Бога о твоем здоровье, что желаю за тебя сам лутче терпеть, нежели бы ты занемог». (5 X. 1787 г.)

«Вашей Светлости за милость в письме 5-го сего месяца я отблагодарить не могу, как тою же службою Ея Императорскому Величеству и преданием под Ваше Повелительство моей жизни и смерти». (7 X. 1787 г. Кинбурн.)

«Друг мой сердешный Александр Васильевич. Я полагал сам к Вам быть с извещением о Милости Высочайшей, с какою принята была победа неприятеля под Кинбурном, но ожидание к себе Генерала цесарского тому воспрепятствовало. Препровождаю теперь к Вам письмо Ея Величества, столь милостливыми выражениями наполненное, и при том [спешу] Вас уведомить, что вскоре получите знаки отличной Монаршей милости... Будьте уверены, что я поставляю себе достоинством отдавать Вам справедливость, и, конечно, не доведу Вас, чтоб сожалели быть под моим начальством». (2 XI. 1787 г.).

«Такого писания от Высочайшего Престола я никогда ни у кого не видывал. Судите ж, Светлейший Князь! Мое простонравие; как же мне не утешаться милостьми Вашей Светлости! Ключ таинства моей души всегда будет в Ваших руках». (5 XI. 1787 г. Кинбурн.)

«За Богом молитва, а за Государем служба не пропадает. Поздравляю Вас, мой друг сердешный, в числе Андреевских кавалеров. Хотел было я сам к тебе привезти орден, но много дел в других частях меня удержали. Я все зделал, что от меня зависело. Прошу для меня о употреблении всех возможных способов к сбережению людей... А теперь от избытка сердца с радостию поздравляю... Дай Боже тебе здоровья, а обо мне уже нельзя тебе не верить, что твой истинный друг Князь Потемкин Таврический. Пиши, Бога ради, ко мне смело, что тебе надобно». (24 XI. 1787 г. Херсон.)

«Когда я себя вспомню десятилетним (т. е. десять лет назад.— В.Л.), в нижних .чинах со всеми к тому присвоениями, мог ли себя вообразить, исключая суетных желаниев, толь высоко быть вознесенным, Светлейший Князь, мой Отец! Вы то могли один совершить. Великая душа Вашей светлости освещает мне путь к вящей Императорской службе. Мудрое Ваше повелительство ведет меня к твердому блюдению должностей обеим Богам. Милостивый Государь! Цалую Ваше письмо и руки, жертвую Вам жизнию моею и по конец дней». (26 XL 1787 г. Кинбурн). Это письмо не включено в 4-х томник.

«При поздравлении тебя, любезный друг, с Новым годом, желаю тебе паче всего здоровья и всех благ столько, сколько я тебе хочу... Сей час получил я из Вены известие, что цесарские войска делали покушение на Белград: им хотелось его схватить, но не удалось. Война открылася...» (1 I. 1788 г. Елисаветград.)

Потемкин держит Суворова в курсе всех важнейших новостей, делится с ним планами предстоящей кампании. Суворов чувствует, что он на особом счету у главнокомандующего: «Вашей Светлости милостивое письмо от 13 ч. сего месяца получил. Будьте, батюшка, здоровы для нас и веселы. Чем больше Вы до меня милостивы, тем паче я боюсь проступитца по обшему несовершенству. С аулами поступлю точно по велению Вашей Светлости. Верный кош произведет здесь благочестивый парад и повеселитца...» (25 II. 1788 г. Кинбурн.)

Для лучшего обустройства войск на Кинбурнской косе и под Херсоном Потемкин заказал в Тавриде и прислал первые 500 из двух с половиной тысяч аулов — войлочных кибиток. После долгих уговоров ему удалось получить от императрицы разрешение на формирование коша верных запорожцев — казаков, оставшихся верными Родине. Формирование коша велось под непосредственным руководством Суворова.

2 марта Потемкин, пересылая Суворову константинопольские и австрийские известия, упомянул о замысле предстоящей кампании: «Суда готовить приказал я гребные с крайнею поспешностию. В Кременчуге у меня наподобие Запорожских лодок будет 75, могущих носить большие пушки. Как скоро Днепр пройдет, то и они пойдут. Естли бы сие строился в Адмиралтействе, то бы никогда их не дождалися... В крайней прошу содержать тайне: гребными судами будет командовать князь Нассау под Вашим начальством. Он с превеликою охотою идет под Вашу команду. Я бы давно его отправил, но даю время морским изготовиться для себя, а как будет готово, тогда его пришлю».

Как и Суворов, Потемкин был недоволен медлительностью и нерешительностью контр-адмирала Н.С. Мордвинова, возглавлявшего херсонское Адмиралтейство и Лиманскую эскадру. Во время бомбардировки Кинбурна в сентябре минувшего года, Мордвинов, располагая значительными силами, не решился на активные действия, заслужив от Суворова прозвище «академика». Потемкин искал настоящего флагмана для Лиманской парусной эскадры и вызвал в Херсон из Севастополя Ф. Ф. Ушакова. Но Мордвинов, воспользовавшись занятостью главнокомандующего, поспешил отослать талантливого моряка назад. В письмах императрице Потемкин жалуется на недостаточную практическую подготовку морских начальников и просит вызвать из Голландии адмирала Кингсбергена, служившего в Первую турецкую войну на Черном море. Екатерина через своих дипломатов ведет переговоры с Кингсбергеном и с живущим в Париже Джоном Поль Джонсом — знаменитым корсаром, отличившимся во время войны за независимость северо-американских колоний. Уроженец Шотландии Джонс со своими двумя кораблями наводил страх на англичан и был объявлен врагом «старой родины». «Друг мой Князь Григорий Александрович,— писала 22 февраля императрица.— Имянитый Пауль Жонес хочет к нам войти в службу. А как я вижу, что приезд Кингсбергена весьма в даль тянется, и буде приедет, то приедет поздно, а быть может, что и вовсе не приедет, то я приказала Пауль Жо-неса принять в службу и прямо поедет к вам. Он у самих англичан слывется вторым морским человеком: Адмирал Гов — первый, а сей — второй. Он четырежды побил, быв у американцев, агличан».

Потемкин поделился новостью с Суворовым, который откликнулся примечательной репликой: «Это, конечно, Милостивый Государь, Пауль Ионе, тот Американец, который опасно, чтоб и нас, трубадуров Ваших, не перещеголял».

Идет напряженная подготовка к новой кампании. Потемкин настаивает перед императрицей на привлечении поляков. Начинаются переговоры о заключении союзного оборонительного и наступательного договора между Россией и Польшей. Но Пруссия и Англия предпринимают контрмеры, и этот союз повисает в воздухе. На Балтике собирается эскадра линейных кораблей, которую адмирал С. К. Грейг должен вести в Средиземное море, как в Первую турецкую войну. Тогда небывалая по своим масштабам экспедиция встретила скептическое отношение морских специалистов Западной Европы. Чесменский бой и уничтожение турецкого флота заставили по-иному взглянуть на возможности российских моряков. Балтийский флот уже готов был двинуться вокруг Европы в Архипелаг, как вдруг резко обострились отношения со Швецией. Король Густав III, получив турецкие субсидии и дипломатическую поддержку Великобритании и Пруссии, усилил морские и сухопутные вооружения и вскоре вероломно нарушил мир с Россией. Словно предвидя войну на севере, Потемкин торопил своих подчиненных с постройкой гребных судов. 2 апреля он писал Суворову: «Я дал ордер о скорейшем вооружении судов и князю Нассау отправиться приказал к Вам... Я хочу, чтобы до нужного времени они (суда.— В. Л.) не казались неприятелю; чтобы он не привык на них смотреть» [86].

«Князь Нассау, которому под рукой велел здесь приготовить возможные выгоды, и Пауль Жонс, и я — какое ж множество у Вашей Светлости трубадуров! Мило, Друг перед дружкой мы не оставим выказываться и, право, с прибавкою, доколе живы; все-таки жаль, что Браницкого нет. Милостивый Государь! выражение до моей мудрой особы мне очень чувствительно! и стыжусь...»,— отвечал Суворов. Он сразу же установил дружеские отношения с Нассау, заявив о «счастии служить на одном континенте со столь прославленной особой». Этот комплимент может показаться преувеличенным, но Нассау, имевший чин генерал-поручика испанской армии, деятельный участник осады Гибралтара в 1781 г., имел репутацию опытного моряка и горел желанием отличиться на новом поприще. Потемкин даже отозвался о нем императрице, как о «втором Суворове». Не успев хорошенько познакомиться, Суворов и Нассау приступают к разработке плана овладения Очаковом.