Евгений Попов - Социализм и судьба России

• Название: Социализм и судьба России
• Автор: Евгений Попов
• Жанр: Психология, социальное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-98604-362-3

Для устойчивости обществ (организаций) из людей и животных необходима руководящая сила этого общества, способная противостоять враждебным целям общества внешним и внутренним врагам. При капитализме такой силой являются неформальные организации, создаваемые крупной буржуазией. Эти организации руководят формально высшей властью в виде Парламентов и Президентов. При социализме такой силой являются коммунистические партии. Для устойчивости общества руководящая сила должна быть невыборной.

Социализм в СССР потерпел поражение в результате классовой борьбы, которая не прекратилась как в силу остатков частнокапиталистической (теневой) экономики, так и в силу подрывной деятельности капиталистического окружения (холодной войны).

Социализм XXI века – это социализм СССР с ликвидацией в его надстройке недостатков настолько, насколько это позволит подрывная деятельность классового врага.

Теоретики послекризисного марксизма не сумели превзойти Ленина (периода Х съезда РКП(б)). Среди правильных положений у них обязательно находится «ложка дёгтя» в виде того или иного оппортунизма.

Развитие России идёт по сценарию «гибели империи» ввиду слабости и разобщённости сил, которые могут противодействовать этому сценарию.

---

В чем отличие оптимального планово-рыночного хозяйственного механизма социалистического общества, рассмотренного в разделе 2.4, от хозяйственного механизма косыгинских реформ? Отличие в том, что в косыгинском механизме рыночные принципы внедрялись внутрь планового механизма в качестве управляющих. Они-то и разлагали план, как об этом говорилось выше. Несовместимость планового и рыночного хозяйственных механизмов в качестве основных механизмов экономики была показана еще Г. Поповым в его книге «Эффективное управление». Чтобы плановый и рыночный механизмы не мешали друг другу, они должны действовать независимо, каждый на своей основе, т. е. располагаться рядом, а не один внутри другого. Т. е. критерием эффективности планового хозяйственного механизма должно быть выполнение плана, а не получения прибыли. Точно также как критерием эффективности рыночного хозяйственного механизма должно быть получение эффективной прибыли, а не выполнения принятого для этого плана. Корректировка плана, который существует в обоих механизмах, может быть сделана также в обоих случаях, но в плановом механизме она делается для получения более эффективных потребительских стоимостей, а в рыночном – более высокой прибыли.

В планово-рыночном хозяйственном механизме, рассмотренном в 2.5., плановый и рыночный механизмы располагаются рядом, а в косыгинских реформах рыночный был встроен внутрь планового, что является наиболее неэффективным сочетанием двух хозяйственных механизмов. Т. е. механизм косыгинских реформ был хуже, чем просто плановый механизм, который существовал при Сталине.

Итак, планово-рыночный хозяйственный механизм, модель двухсекторной экономики так и не были реализованы. В чем причина? Прежде всего, в отрицательных последствиях культа личности Сталина. Как известно, общественные науки во времена Сталина находились под контролем вождя. Что там было верно, определялось только им. Этот запрет на самостоятельные исследования, на какие-либо отклонения от установленных догм в значительной степени сохранился и после смерти Сталина. Поэтому поиски улучшения велись только в рамках планового хозяйственного механизма, на котором была основана советская экономика. Выйти за его рамки мешал тот факт, что теории рыночного социализма были взяты на вооружение ревизионистами и западной пропагандой. То, что рыночные преобразования могут использоваться для реставрации капитализма, это ясно. Но научный подход позволил бы легко разобраться когда, при каких условиях это происходит. Когда лекарство превращается в яд.

Период между отставкой Хрущева и началом Перестройки в 1985 году получил название эпохи «застоя». С точки зрения социального и экономического развития – это было время упущенных возможностей. Прежде всего, не была разработана научная концепция дальнейшего развития социализма. Политическая модель стала чисто бюрократической. В области экономики недостаточно эффективная, но цельная плановая система сталинского периода была заменена на внутренне противоречивую систему реформы 1965 года, т. е. на более худшую. Бездарно были проедены сотни миллиардов нефтедолларов, на которые можно было перевооружить значительную часть экономики.

Ликвидация обязательных для руководящих работников жестких требований сталинского аскетизма и ориентация на материальные стимулы приводила ко все большему разложению правящей партийно-государственной верхушки, ко все большему ее отходу от провозглашаемой идеи служения народу. В ряде мест партийная элита срослась с кланами криминальной буржуазии, а кое-где эти кланы даже легализовали себя в виде партийно-государственных деятелей. Например, знаменитый во время Перестройки Адылов. Так международное агентство новостей «Фергана» в статье «Из тюрьмы выпущен арестованный еще во времена СССР Ахмаджон Адылов» (05.06.2008 22:33 msk. Фергана. Ру) сообщает: «После его ареста в 1984 году советская пресса писала о колоссальных хищениях государственной собственности и средневековом произволе. Сообщалось, что Адылов имел в своем распоряжении чуть ли не личную армию, а провинившихся подчиненных безнаказанно убивал, бросал в подземелье…». Но после контрреволюции, естественно, появилось другое мнение, что он пострадал из-за намерений разоблачить коррупцию в руководстве Узбекской ССР.

В обществе воцарилась атмосфера апатии и цинизма, нарастало острое недовольство отставанием в уровне жизни, прежде всего, от передовых стран Запада. Возник всё углубляющийся кризис социализма. Общество подходило к опасной черте революционной ситуации.

3.3. Идеологическая борьба с Западом

Борьба за социализм в сфере идеологии проявлялась как борьба с Западной подрывной пропагандой. Силы социализма в ней представляли идеологические партийные органы, полностью контролировавшие средства массовой информации и вовлекавшие часть населения в систему политического просвещения.

Наступательная инициатива была на стороне Запада. В области экономики наилучшим показателем преимуществ капитализма было более высокое качество западных товаров и более высокий, чем в СССР уровень жизни в развитых империалистических странах. Особенно высоким этот уровень жизни казался посещавшим Запад туристам, знакомившихся с тамошней жизнью в основном по богатейшим по сравнению с советскими витринам магазинов. Их рассказы были, вероятно, более мощной пропагандой, чем передачи Западного радио.

В политической области Запад опирался на замаскированный характер руководящей силы общества – буржуазии, что позволяло ему представлять классовую буржуазную демократию как подлинное народовластие. Конкретно сравнение шло по большей свободе выбора для западного избирателя, который мог выбирать между несколькими кандидатами, представлявшими разные партии. Разумеется, это были, как правило, представители господствующего класса, т. е. полностью сохранялась характеристика буржуазной демократии, данная Марксом:»…один раз в три или шесть лет решать какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте…» [12 т 17, 342]. Однако советский избиратель не мог даже этого. На выборах ему предлагался один безальтернативный кандидат, выдвинутый на собрании трудящихся по представлению партийных органов и администрации предприятия. Выдвинуть какого-либо другого кандидата было, практически, невозможно. Т.е эксплуатировалось противопоставление «демократической» многопартийности на Западе и тоталитарной однопартийности в СССР.

Другим выигрышным для буржуазной прапаганды было ограничение поездок советских граждан за границу. Они разрешались после тщательной проверки кандидата на поездку на «благонадежность». Поездки ограничивались по причинам подрывной деятельности западных спецслужб, специально старавшихся склонить советских туристов к невозвращению в СССР, как в пропагандистских целях, так и для нанесения экономического ущерба СССР в результате потери специалистов высокой квалификации.

Второй и, вероятно, не менее важной причиной были причины финансовые: снабжать туристов валютой должно было государство, а валюта, естественно, была нужна для экономики. В противоположность этому гражданин Западной страны мог почти свободно перемещаться по всему миру в меру своих финансовых возможностей.

Эти атаки советская пропаганда отбивала не очень убедительно. В области экономики утверждалось, что уровень жизни трудящихся на Западе не так уж и высок, что он требует очень напряженной работы и моральной платы в виде неуверенности в завтрашнем дне. Во-вторых, высокий уровень жизни на Западе обеспечивается эксплуатацией стран третьего мира. В третьих, советский гражданин пользовался большими экономическими свободами (права на труд, на бесплатные образование и медицинское обслуживание….) Объяснения, конечно, справедливые для честного политика – профессионала (хотя, много ли таких найдешь), но рассказы туристов с Запада о великолепии тамошних магазинов выглядели для рядового гражданина гораздо более убедительными. «Сытый голодного не разумеет». Так и советский гражданин, скромное благосостояние которого было стабильно, не мог понять страха перед безработицей. Не видел он особого преимущества и в своих экономических свободах, ведь он их имел и поэтому не ценил.

Более высокое качество Западных товаров было «опровергнуть» еще труднее. Здесь говорилось, что не все у нас плохое, ну, например, наши турбины лучше. Но турбины рядовому гражданину как-то не нужны, ему нужна надежная и качественная бытовая радиоаппаратура. Т. е. победа в экономической области доставалась Западу.

В области политической было не лучше, особенно если учесть экономические преимущества Запада. Ограничения свобод советский гражданин бы еще стерпел, если бы его благосостояние было не хуже чем у «западника», но неполноценность по почти всем сторонам бытия он терпеть не хотел: «так жить нельзя»!