Тимоти Финдли - Если копнуть поглубже

• Название: Если копнуть поглубже
• Автор: Тимоти Финдли
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94145-232-2

Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как ТИФФ (1930–2001) — один из наиболее выдающихся писателей Канады, кавалер высших орденов Канады и Франции. Его роман «Войны» (The Wars, 1977) был удостоен премии генерал-губернатора, пьеса «Мертворожденный любовник» (The Stillborn Lover, 1993) — премий Артура Эллиса и «Чэлмерс». Т. Финдли — единственный канадский автор, получивший высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем трем номинациям: беллетристике (Not Wanted on Voyage, 1984), non-fiction (Inside Memory: Pages from a Writerʼs Workbook, 1990) и драматургам (The Stillborn Lover, 1993). Мировую славу ему принес роман «Паломник» (Pilgrim, 1999), удостоенный сразу нескольких престижных канадских премий. «Если копнуть поглубже» (Spadework, 2001) — последний роман Т. Финдли — своего рода объяснение в любви г. Стратфорду и Шекспировскому театральному фестивалю, в котором он сам не раз принимал участие и как организатор, и как актер, и как драматург.

---

— Si, signora[34].

Они поднялись по ступеням, Алонсо снял фуражку и отворил дверь, пропустив госпожу вперед. Затем осторожно последовал за ней, постаравшись не хлопнуть дверью.

В вестибюле женщина подошла к конторке, сообщила управляющему свое имя и к кому она приехала.

— Он в зале ресторана, мадам. Попросить его прийти сюда?

— Не надо. Будет вполне достаточно, если вы просто укажете, куда идти.

— Хорошо, мадам.

Управляющий вышел из-за конторки, и женщина повернулась к шоферу.

— Подождите, пока не увидите, что мы идем мимо, и тогда можете пойти пообедать. Я вас извещу, когда вы мне снова понадобитесь.

— Si, signora. Grazie[35].

И водитель удалился. Он прекрасно говорил по-английски, но знал: госпожа предпочитает, чтобы он обращался к ней по-итальянски. Это добавляло ей таинственности и как бы поднимало над окружающими.

Добровольно отказавшись от своей прошлой жизни на публике, она была не в силах зайти так далеко, чтобы вовсе исчезнуть из поля зрения светского общества. Отчасти она до сих пор упивалась сопровождавшими ее повсюду любопытными взглядами и шепотком: «Кто это? Я знаю эту женщину. Кто она такая?»

Сняв перчатки, она последовала за управляющим — маленьким, щуплым, невзрачным человечком, — и тот, указав на ресторан так, словно это был бальный зал, вернулся к своим обязанностям.

Войдя, женщина сняла очки, подождала, пока глаза освоились с освещением, и направилась к дальнему столику у окна, отмахнувшись по пути от метрдотеля.

У столика она остановилась.

— Здравствуй, Джонни, — ее голос прозвучал не громче шепота.

Джонатан Кроуфорд поднял глаза:

— Святой боже, Анна! Святой долбаный боже…

— Мы, кажется, условились, что ты не станешь при мне произносить такие слова, — сказала женщина. И улыбнулась.

Джонатан поднялся:

— Извини… извини, но я так потрясен…

— Потрясен?

— Тем, что ты здесь… Почему ты не позвонила?

— Не захотела.

Женщина сняла пальто, села и положила сумочку и очки на скатерть.

— Мне стакан виски. Большой стакан и без…

— Безо льда, воду отдельно. Разумеется.

Джонатан поговорил с официантом и снова опустился на стул.

Он смотрел на женщину и крутил в пальцах сигарету.

Анна отвела глаза.

— Как всегда, красива, — сказал Джонатан.

— Спасибо. — Она взглянула на него и взмахнула рукой: — И ты тоже. Черт тебя побери.

— Что я могу на это ответить? — улыбнулся Кроуфорд.

— Просто будь доволен, что я все еще так считаю.

— Я доволен.

— Да, да. Разумеется, ты всегда был доволен.

Принесли напитки.

И они выпили. Без тоста.

Анна Черчилль вышла замуж за Джонатана Кроуфорда в мае 1976 года, и их свадьбу «Нью-Йорк таймс» и «Пост» назвали браком сезона. Анна была единственным ребенком мультимиллионера Уили Черчилля, который изобрел «Бран Мил» — зерновую смесь, годную и для людей, и для животных — кошек, собак и лошадей. После смерти отца Анна вложила изрядную сумму в искусство, особенно в театр. Таким образом она нашла Джонатана. Таким образом Джонатан был найден.

Сейчас Анна повернулась к нему, вертя в руке стакан и нарочно взбалтывая его содержимое, пока оно наконец не выплеснулось на скатерть.

— Неловкая, как и прежде. — Джонатан усмехнулся.

— Нет. Как обычно, стараюсь обрести уверенность. С мокрой скатерти стакан от меня не ускользнет.

— Ну, конечно.

— Ты уже сделал заказ?

— Да. И успел поесть. А ты не голодна?

— Нет. Просто хотела удостовериться, что ты накормлен.

— Звучит как-то угрожающе.

— Может, так и было задумано.

— Зачем ты приехала? Путь от Филадельфии не близок. Столько времени за рулем… Или вел Алонсо?..

Анна несколько мгновений молчала и мерила взглядом расстояние от их столика до соседнего. А потом проговорила почти с робостью:

— Я должна кое-что сказать тебе. Но не здесь. Надо найти более уединенное место.

— Можно подняться ко мне в номер.

— Нет, нет, только не номер. Я не могу говорить об этом в закрытом помещении. Здесь есть что-нибудь еще?

— Разумеется. Сад.

— Хорошо. Пусть будет сад. Только прежде выпьем.

— Конечно. — Джонатан заказал двухлитровую бутылку вина. Это показалось ему подходящим к случаю.

— Кто все эти люди? — поинтересовалась Анна, рассматривая полный народа зал.

Джонатан улыбнулся, сделал неопределенный жест рукой и вздохнул:

— Не забывай, Стратфорд — театральный город.

— Ах да. Разумеется.

— Они приехали со всего света.

— Да, да, конечно, я не думала об этом.

— А о чем ты думала?

— О том, что я все еще тебя люблю. — Анна отвела взгляд.

Кроуфорд откинулся на спинку стула:

— Что ж. И во мне какая-то часть постоянно тебя любит.

— Только часть?

— Анна, ты меня знаешь. Должна понимать, что большего быть не может.

— Но ты мой муж.

— Был.

— Разве это для тебя ничего не значит?

— Это значит, что я лгал.

— О господи, опять!

— Но я в самом деле лгал. Приходилось. Я тебя любил. Однако понимал, что не должен — не могу жениться. Все так просто. Но ты настаивала. А я оказался слаб и притворился. — Джонатан пожал плечами. — Притворился даже перед самим собой: делал вид, что сумею быть хорошим мужем.

— И сумел.

— Неужели?

— Ты сам это знаешь. Мы были счастливы. Целых три года были счастливы. Мы даже…

— Да. Мы даже…

Принесли вино и бокалы. Кроуфорд потянулся к бутылке.

— Нет! — Анна схватила его руку. — Не здесь. Не в помещении. Снаружи. Ты обещал: в саду.

— Хорошо.

— Какие у тебя красивые руки. — Она положила свою вторую ладонь на его руку. — Золотые пальцы. Волшебные пальцы. Пальцы последнего эстета. Я всегда так считала. Длинные, изящные, сужающиеся к кончикам — необыкновенно красивые ногти. Нечасто увидишь такие руки — особенно у мужчин. Не понимаю почему… Никогда не понимала почему…

Анна посмотрела на Джонатана, не выпуская его руки.

— И длинное, мрачное лицо, — она коснулась пальцами щеки Джонатана. — Почти уродливое, — она улыбнулась. — И от этого еще более красивое. О, мой дорогой, мой дорогой, почему? Почему все так, как было, как есть? Почему?

Джонатан высвободился и положил ее руки на стол.

— Мы все знали заранее, когда решались на это. Сказали себе: Это не имеет значения. И мы свое взяли.

Анна опустила взгляд вниз, на колени.

— Да. Мы свое взяли.

— Пойдем на воздух?

— Да, пожалуйста. На воздух.

Они сели на скамью под деревьями на краю поляны.

Там стоял стол с пепельницей и сложенным зонтом, который они не стали раскрывать. Здесь в этом не было никакой необходимости.

Джонатан разлил вино, прикурил сигареты себе и Анне и повернулся к ней:

— Ну вот, мы на воздухе.

— Да, — сказала Анна. Она посмотрела на свою юбку и расправила ее, подняла сумочку и тут же снова поставила на место. И устремила взгляд на другую сторону поляны, куда выходил фасад отеля.

— Тебе повезло — здесь покойно, приятно, как… не могу подобрать слов…

— Как в надежном укрытии.

— Именно. Здесь все такое надежное. Настоящее убежище.

— Да. Убежище.

— У тебя кто-нибудь есть?

— Да.

— Я его знаю?

— Нет.

— Ты счастлив? Я имею в виду — с ним?

— Как сказать…

— Только «как сказать»?

Джонатан улыбнулся и пожал плечами:

— Он, как и я, семейный человек.

— Понятно. — Анна отпила немного вина, затянулась сигаретой и окинула взглядом деревья. — У него есть дети?

— Да. Сын.

— Сын.

— Да.

— Понятно.

Джонатан внимательно наблюдал за Анной. Она была напряжена. Светская львица всегда присутствовала в ней, как Анна ни старалась от этого отделаться. Что-то всегда ею управляло, не отпускало на свободу. Она никогда не могла отдаваться чему-то целиком.

Наконец Анна повернулась к Джонатану, и вся ее годами отработанная сдержанность вдруг улетучилась.

— Я не могла бы сказать тебе ничего хуже, чем это, — глаза ее наполнились слезами. Она снова схватила Джонатана за руки, обожгла и его и себя сигаретой, но пальцев не разжала.

— Что? — мягко спросил Джонатан. — Что случилось?

Анна посмотрела ему прямо в глаза:

— Наш сын мертв.

2

Вторник, 18 августа 1998 г.

Лунный свет.

Двое мужчин, обнаженные, лежат на разобранной постели.

Окна открыты.

Музыка.

— Неужели тебе обязательно это слушать?

— Да.

— Печальная мелодия.

— Если бы она была другой, я бы ее не слушал. Молчание.

И потом:

— Я о многом тебе не говорил.

— Уверен. Иногда, несмотря ни на что, мне кажется, что я тебя совершенно не знаю.