Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

• Название: Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая
• Автор: Нелли Шульман
• Жанр: Прочая старинная литература

---

- смешливо подумал Дэниел, - в консульской квартире его оставил. Только пистолет и нож. И

деньги, конечно».

Он вспомнил скрипучий голос старика, который отсчитывал золото:

-Я бы вам выдал вексель на моего парижского партнера, чтобы не возить такую сумму через

границу, однако, - банкир развел руками, - ему зимой голову отрубили, бедняге. Отказался

предоставлять очередной кредит. Они же со всеми воюют, а война дорого стоит. Контору

национализировали. Хорошо еще, что он успел семью во Франкфурт отправить, - старик прервался

и послюнявил пальцы:

-Хотя попомните мое слово, эти революционеры и до Франкфурта доберутся. Дайте время.

Распишитесь, - он подвинул Дэниелу большую, переплетенную в кожу книгу.

-Векселя господина Кроу всегда в цене, - ласково сказал старик, поглаживая рукой бумагу. «Значит,

еще пятьдесят процентов суммы за мной. По этому письму, - он кивнул на конверт, - можете

получить их в любой момент. Вы, или кто-то другой».

-Большое вам спасибо, - искренне поблагодарил его Дэниел, забирая тяжелый, холщовый

мешочек.

Шпиль Аудекерк уходил в золотое, весеннее небо. «Может, стоило согласиться? - спросил себя он,

шагая по каналу. «Иосиф же предлагал - пусть деньги у них полежат. Нет, нет, у них дети. Не стоит

их вмешивать в такое».

Из раскрытых окон дома тянуло свежей выпечкой. Элишева, открыв ему дверь, измазанными в

тесте руками, весело проговорила:

-Мы с мамой халы печем, дядя Дэниел, на шабат! Письма мы все написали, и мальчикам

Горовицей, и Элайдже и Деборе. Возьмете с собой? Дядя Джон брал наши письма для Пьетро.

-Возьму, конечно, - Дэниел посмотрел на Джо, что вышла из кухни. Та, бросив один взгляд на его

суму, сказала: «Иосиф тебя проводит до границы, на всякий случай».

Давид перевесился через перила и ядовито заметил: «Элишева у нас не только в Америку письма

пишет, но и...»

-Ты сам ему пишешь, - отрезала девочка, вскинув на брата светло-голубые, материнские глаза. «Я

просто привет передаю, вот и все».

Она ушла на кухню, вздернув темноволосую голову. Дэниел одними губами спросил у Джо:

«Кому?»

Та усмехнулась, стряхнув муку с рук, и так же неслышно ответила: «Сыну рава Судакова, - в ее

глазах промелькнуло что-то холодное, тяжелое, - в Иерусалим».

-А он сюда не приезжает, брат Теодора? - удивился Дэниел. «Мне Изабелла говорила, что он

бывает в Европе, деньги собирает. Они в Венеции виделись».

-Сюда, - Джо раздула тонкие ноздри, - нет. Пойдем, - указала она на кухню, - дам тебе перекусить

перед Шабатом.

Дэниел огляделся, - рынок уже разъезжался. Наклонив голову, он шагнул в темную подворотню.

-Месье Фуше будет тебя ждать на безопасной квартире, - услышал он голос Джона, - как

появишься в Париже, пошли ему записку. Запоминай: «Ваши сапоги готовы, могу принести их для

примерки».

-А если у меня потребуют сапоги? - удивился Дэниел.

Граф Хантингтон закатил глаза:

-Это безопасная квартира. А записка - просто сигнал, что ты приехал. Там никого, кроме вас двоих,

не будет. Наверное, - добавил он нехотя. «Оружие возьми, на всякий случай. Фуше человек

непростой».

-Палач Лиона, - брезгливо вспомнил Дэниел. «Тысячи человек расстрелял. Но, кроме него, нам не

на кого опереться».

Во дворе было грязно, курица клевала что-то у лужи, большой кот, лежа на солнце - следил за ней.

У стенки, какой-то мужичок, сидя на камне, дымя короткой трубочкой, читал старый, пожелтевший

номер «Папаши Дюшена».

- С тех пор, как убили Марата и казнили Эбера, - мужичок поднялся, - он был в затрепанной,

суконной куртке и такой же фуражке с трехцветной кокардой, - во Франции не осталось хороших

журналистов. Вы сапожник, месье? - спросил он Дэниела. У мужичка были пронзительные, острые,

светло-серые глаза.

-Сапожник, - согласился Дэниел.

Мужичок прислушался:

-А вы не местный. Все равно. Я заказчик, - руки он протягивать не стал. Дэниел облегченно

подумал: «Слава Богу, хоть пожимать ее не надо».

-Прошу, - коротко сказал мужичок, свернув газету, выбив трубку. Он указал на хлипкую дверь.

Дэниел шагнул на прохладную, каменную лестницу и обернулся.

-Третий этаж, направо, - у его собеседника в руках внезапно оказался пистолет. «Без фокусов,

месье, тут во всех квартирах мои люди сидят».

Дэниел вздохнул и стал подниматься по заплеванным ступеням. Жозеф Фуше последовал за ним.

Очередь к воротам тюрьмы Порт-Либр извивалась по мостовой, уходя за угол высокой, каменной

ограды бывшего аббатства. Рю де Фобур-Сен-Жак была пуста. Женщины, с узелками в руках,

внимательно следя за деревянными воротами, что вели во двор тюрьмы.

Мари-Анн обернулась и помахала рукой высокой, заметно, беременной девушке, что шла по

улице.

-Может, не стоит рисковать? - вздохнула женщина. «Ерунда, всю зиму Констанца сюда ходила.

Никто ничего не заподозрил. Господи, ей рожать через месяц, хоть бы Антуан дожил до этого.

Может, его выпустят, может, он увидит дитя…, - Мари-Анн почувствовала, как увлажнились ее

глаза. Женщина велела себе: «Не смей! Констанца родит, и можно будет потом принести

маленького сюда. Антуан хоть посмотрит на сына, или дочку».

Констанца встала рядом и поправила чепец, что закрывал темно-золотые, отросшие волосы: «Все

хорошо, кузина. Акушерка довольна. Ту книгу, что дяде нужна, я достала, - она передала мадам

Лавуазье маленький томик. «У Лагранжа взяла».

-Как он? - почти шепотом спросила Мари-Анн.

-Сидит, пишет, - уныло ответила Констанца, с ненавистью посмотрев на солдат Национальной

гвардии, что меняли караул на воротах.

-А что еще остается? - она усмехнулась. Вспомнив аккуратную стопку тетрадей с черновиком своей

книги, девушка добавила, одними губами: «Я ведь тоже пишу, каждый день. Иначе с ума сойти

можно, - Констанца посмотрела на свой высокий живот: «Сейчас папу увидишь».

Ребенок весело, бойко заворочался. Она заставила себя не плакать, сжав длинные, в пятнах от

чернил, исколотые иглой пальцы. Она писала каждый вечер, - в их маленькой, холодной

комнатке, закончив шитье, при свете огарка, - писала о казни Эбера и Дантона, писала о

листовках, призывавших искать шпионов, писала о том, как бежали люди из Парижа, о речах

Робеспьера и расстрелах в Лионе.

-Я все это издам, обязательно,- говорила себе Констанца, ложась на узкую, рассохшуюся кровать,

заворачиваясь в тонкое одеяло. Она клала руки на живот: «Ты прости меня, милый, что все это

видишь и слышишь. Но вот родишься, нашего папу освободят, и мы уедем в провинцию.

Спрячемся, затеряемся…- она и правда - верила в это. Так хотела верить, что, закусив зубами угол

подушки, повторяла: «Мы выберемся, обязательно…»

Констанца взяла худую, покрасневшую руку Мари-Анн и незаметно пожала ее. Та слабо

улыбнулась, переступая затекшими ногами.

-Об Элизе так ничего и не слышно, - горько подумала Констанца. «Может, попытаться потом в

Амстердам уйти, с ребенком. Там Джо, она меня приютит. Оттуда можно добраться до Англии…,

Но ведь я слышала, летом они собираются ввести войска в Нижние Земли. В Амстердаме то же

самое будет, что и здесь».

Сзади шептались две женщины. Констанца невольно прислушалась.

-У меня тетка в Ренне, - говорила одна, - она написала, что тамошний комиссар Конвента, Деметр,

из города и носа не высовывает, даже с охраной. В лесах свой начальник, генерал де Шаретт, он

республиканцев на месте расстреливает. А кто из повстанцев попадется Деметру - тех он ослепляет

и руки-ноги отрубает.

Вторая женщина быстро, воровато перекрестилась: «А правда, что Волчица в лесу Мерлина

живет?»

-В Броселианде, - закивала ее собеседница. «Она и не человек вовсе, мадам Шарант. Моя тетка

пишет, что ее никто никогда не видел, Волчицу. Она по ночам орудует. Призрак, - добавила

женщина. «Там много привидений, со старых времен, места-то волшебные».

-Проходите! - раздалось от ворот. Констанца невольно улыбнулась: «Вот же суеверные люди

бывают. Понятно, что никакой Волчицы нет, народ это придумал. Сейчас Антуана увижу, какое

счастье…, - она искоса посмотрела на Мари-Анн и увидела, что та тоже улыбается.

Женщины, стуча по булыжникам деревянными сабо, двинулись во двор тюрьмы.

В каморке не было ничего, кроме старого стола, с прилепленной к нему свечой и грубой скамьи.

Фуше вежливо указал на нее. Дэниел, водрузив перед ним суму, пожал плечами: «Я постою.

Считайте».

Он медленно, методично перекладывал монеты - маленький, сосредоточенный, похожий на