Валерий Смирнов - Чужая осень (сборник)

• Название: Чужая осень (сборник)
• Автор: Валерий Смирнов
• Издательство: Российский Запад
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-8294-0068-19

От телохранителя до руководителя крупной мафиозной структуры — таков жизненный путь главного героя трилогии Валерия Смирнова, автора многих детективных книг, завоевавших в последние годы прочную популярность как у отечественного, так и у зарубежного читателя. Обо всём этом и не только в книгах «Чужая осень», «Транзит через Одессу» и «Лицензия на убийства».

---

Только не учел Федорчук, что у директора небольшого магазинчика крепок задний ум, вдобавок в свое время он получил юридическое образование, да и связи кое-какие были. Короче говоря, пришлось нашему мужественному воителю за справедливость уйти со своей нелегкой службы. Правда, по состоянию здоровья. Однако, судя потому, как он прикладывается к стакану между порциями духовитого варева, здоровье у него не расшатано настолько, чтобы из-за него покидать фронт борьбы с расхитителями социалистической собственности. Эти соображения, конечно, я вслух не высказывал и терпеливо стал дожидаться, пока Федорчук дойдет до состояния, которое позволит ему вспомнить былые подвиги и снова ощутить себя значительной фигурой хотя бы в глазах случайного человека. А мне лишь остается направлять эти повествования в нужное русло, восхищаться боевым прошлым Федорчука и осторожно задавать ничего не значащие на первый взгляд вопросы.

Зерна от плевел принято очищать вручную. Но для того, чтобы разобраться в том обвале информации, который высыпал на меня изрядно подвыпивший собутыльник, без какой-то завалященькой ЭВМ, наверное, не обойтись. Игорь сперва без интереса внимал рассказам своего приятеля, а потом и вовсе ушел ставить закидушки с макухой. Умный, расчетливый Шелест даже слышать ничего не хотел о делах, его не касающихся, а поэтому всегда чувствовал себя спокойно и уверенно. И конечно же знает он, куда подевались старинные ордена, о которых я толковал вчера, только сам не скажет ни за что, хоть тупым ножом его режь.

Федорчук мягко посапывал, подложив под слюнящийся рот подушку ладони. В голове изрядно шумело от выпитого и я, неуверенно ступая, отправился к Шелесту, расположившемуся у кромки воды.

— Ну как?

— Слабо. На картошку вообще брать не хочет.

— Возьми у меня приманку. Ловить совсем не хочется.

— Тогда отдыхай. Вид у тебя импозантный, ты хоть что-то соображаешь?

Немного соображаю. Поэтому мы идем к машинам, и, отдав Игорю пять тугих пачек, надежно завернутых в целлофановый кулек, засовываю во внутренний карман куртки мыльницу. Шелест честно получил мою долю. Но внакладе я не останусь.

Игорь протягивает прозрачную удлиненную пилюлю.

— Не бойся, не отрава. Подарок корейских друзей: быстро снимает любой вид опьянения, без особой разницы — алкогольное оно или наркотическое.

Спустя полчаса употребляю еще одну таблетку, на этот раз итальянскую, и убеждаюсь, что я не только трезв и бодр, но и не распространяю запах перегара. Великая вещь химия, а биологи и в ней неплохо разбираются.

Темнеет, что называется, на глазах. Мягкие тени скользят по прибрежному камышу, солнце, невесть откуда взявшееся в конце дня, кажется, так и не сняло позолоту с пожухлой травы. Мы погружаем бывшего защитника правопорядка на заднее сидение «Волги», я молча жму Игорю руку и, резко дав газ, вылетаю вверх по грунтовке на синюю ленту асфальта, стелющегося под колеса вплоть до самого дома. И буквально в двух шагах от него натыкаюсь на здоровенную «пробку». Привычная картина: столкнулись автомобили и вокруг них тут же образовывается плотное кольцо истомившихся по зрелищам прохожих. Странное дело: буквально минуту назад они бежали по своим неотложным делам, чуть ли не поглядывая на часы, а тут спрессовались две машины — и все заботы побоку. Стоят, глазеют, обмениваются очень квалифицированными мнениями насчет того, кто из водителей виновен. Некоторые откровенно радуются: мол, доездились, частники. Частной собственности у нас нет, однако почему-то владельцев машин называют именно так, причем с каким-то оттенком недоброжелательности. Но в отличие от этих зевак я сам частник, а следовательно веду себя не так, как все люди: подаю звуковой сигнал, раздвигающий толпу, выруливаю на тротуар и объезжаю столкнувшиеся машины, ожесточенно спорящих водителей, гудящий человеческий рой, чтобы, наконец, попасть домой, принять ванну и отдохнуть. Все знают, что рыбалка — отдых, но забирает она немало сил. А силы еще понадобятся для решающей фазы моей почти недельной работы.

Усталость наваливается внезапно, тело каменеет, слипаются глаза; так и не приняв ванну, валюсь на диван и забываюсь в тревожном мираже отдыха.

20

… Он поправлял амуницию непослушными, дрожащими пальцами, перемотанными липкой лентой пластыря, но этих долей минуты хватило, чтобы отдохнуть, перевести дыхание; не отводя глаз от согнувшейся фигуры противника, вытягиваю вперед ногу, скользнувший со скамейки врач вырвал на ходу крохотный черный комочек резиновой пробки из удлиненной стеклянной колбы, и я почувствовал, как струйка хлорэтила, пущенная прямо поверх гольфа, быстро пропитывает ткань материи и кожу леденящим холодом, заставляющим спрятаться рвущую боль, хотя знаю: очень скоро действие наркоза стихнет и снова начнет пылать огнем место травмы. Но это случится после того, как закончится бой…

Говорят, что зарядка еще никому не мешала, во всяком случае мне — точно. Поэтому с удовольствием манипулирую десятикилограммовыми гантелями, качаю пресс, отжимаюсь на согнутых пальцах и бегу в ванную: скоро завершится утро, а вместе с ним приток воды в этот старый дом. Кажется, пора завтракать. Однако продовольственное подкрепление находится далеко не в удовлетворительном даже для такого непритязательного, как я, человека состоянии, поэтому отправляюсь в «Прибой». Конечно, мои портреты не печатают в газетах, телевидение тоже вниманием не балует, но встречают меня в ресторане как очень заслуженную личность. Вот и сейчас мэтр Аркадий приветливо здоровается и скорее утверждает, чем спрашивает «как обычно?», кивает головой и с гордостью удаляется в противоположную от своего рабочего места сторону. Неподалеку от меня ведет прием Кравчинский: он ежедневно бывает здесь с двенадцати до пятнадцати и все, кто хочет его увидеть, идут в «Прибой». Иногда, правда, приходится ждать за соседними столиками своей очереди, что очень радует администрацию ресторана, особенно зимой.

В свое время это был любимый ресторан знаменитого Лени Лушкица. Когда он появлялся на пороге, оркестр тут же прерывал даже заказанную мелодию и начинал наяривать горячо любимую Леней песню о жемчужине у моря. При этом все сидящие в зале деловары вставали и приветствовали скромного человека Лушкица поднятыми фужерами. Леня, правда, не всегда был доволен кухней «Прибоя», несмотря на то, что для него тут очень старались; тогда он обижался и улетал ужинать в Ленинград вместе со своими телохранителями. Ушло то время, давно расстреляли удачливого Леню, словно в штыковой атаке, поредели ряды деловаров, да и стали они чуть потише, и только Кравчинский, как прежде, ведет свой прием, не обращая внимания на то, что в «Прибое» перестали играть наши любимые песни. В других городах чуть ли не поисковые экспедиции за народными песнями снаряжают, чтоб не растворились они во времени, не исчезли, а у нас — низзя! Мол, песни эти не с тем духом, а вернее, даже вред от них, потому как они в своей массе не о трудовых свершениях, а совсем наоборот — о нетрудовых доходах. Но пел эти песни мой прадед во всю свою широкую морскую грудь, которую разорвал залп английских винтовок под Волочаевкой, пел мой дед, раздавленный танком с тяжелым крестом под Смоленском, пел мой отец, которого я плохо помню: шел на помощь рыбакам из Каталонии, спас их, да сам сплоховал, море тело не отдало, теперь я изредка пою и споет их мой сын, если будет он у меня — вот и весь сказ о преемственности поколений, невзирая на запреты.

И стало чего-то грустно в этом уютном прохладном зале, словно шел я по солнечной улице, а на голову кто-то вылил миску помоев. И противно стало смотреть на суетящийся столик Кравчинского: самопальные кофточки из Грузии — в Прибалтику, батники ждет Ереван, привезли деньги из Свердловска, товар прибыл из Москвы, билет на самолет в конверте; люди отходили радостные или огорченные, шептались, передавали друг другу хрустящие целлофановые пакеты, и захотелось вскочить, швырнуть стул в стеклянную громадину окна, чтоб сквозняком выдуло из ресторана эту накипь, остаться одному и хоть немного посидеть просто так, безо всяких дел, отдохнуть, мечтая, быть может, о чем-то зряшном, но не выйдет. Сквозняк этот вместе с бандой Кравчинского выдует из «Прибоя» и меня, а значит мебелью разбрасываться не стоит, а нужно просто заняться делом. Оно у меня в отличие от этих ребят очень серьезное. Поиск Тропинина — это не скупка модных тряпок, тут, кроме напора, смекалки и нахальства, еще ум со знаниями необходим. А вот этим, успокаиваю себя, отличаются немногие. Так что, работай!

Сразу приступить к трудовой деятельности не удается: не успеваю проехать и квартала, как стоящий у бровки тротуара инспектор повелительным движением направляет жезл прямо в мой лоб. Немедленно подчиняюсь и не нервничаю, потому что знаю: ничего не нарушил. Хотя как сказать, то, что мне кажется в порядке вещей, милиционеру может показаться нарушением правил дорожного движения. А так как он в одном лице совмещает в данном случае прокурора, адвоката и судью, то ясно, что водитель всегда не прав, даже если он прав. В самом деле, не скажет же инспектор, что остановил машину скуки ради или в лучшем случае — ошибся. Тем не менее, из автомобиля не выхожу, обычно инспекторов это бесит, и они забывают о своих обязанностях. А умело пользуюсь тем, что в отличие от многих автомобилистов знаю не только права, но и обязанности постовых.