Александр Островский - Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года

• Название: Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года
• Автор: Александр Островский
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-8041-0637-0

Исполнилось 20 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 20 лет назад был расстрелян «Белый дом»…

За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, – те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом…

В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? Кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? Можно ли было избежать кровопролития?

Эта книга – второе издание первого исторического исследования трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

---

После того, как «Белый дом» оказался полностью блокирован, возник вопрос о том, как поддерживать связи с внешним миром. И тут, утверждает В. А. Ачалов, выяснилось, что «есть возможность передвигаться под Москвой по подземным коммуникациям. В этих тоннелях жило много беспризорных детей, которые и стали нашими проводниками. Один тоннель выходил на расположенный неподалеку от Белого дома стадион. Другой вел на Смоленскую площадь. Третий – к Дому торговли Хаммера. Еще один – к Киевскому вокзалу»[1150].

Касаясь этой проблемы, А. А. Марков писал, что о наличии подземных коммуникаций ему стало известно гораздо раньше: «В первые же дни меня повергли в шок подвалы здания. Из-под Дома Советов в разные стороны и на разных уровнях расходились подземные ходы разного назначения. От целых тоннелей до малозаметных лазов. В любой момент по этим ходам мог прорваться в здание ельцинский спецназ. Они бы взяли Дом Советов без танков, орудий и пулеметов, без всякого шума. Мы бы не смогли отбить массированную внезапную атаку из-под земли»[1151].

Поскольку первоначально подземелья привлекли внимание А. А. Маркова только с точки зрения безопасности «Белого дома», он ограничился тем, что выставил в подвалах посты, а в некоторых случах иммитировал минирование входных дверей[1152].

Когда началась полная блокада «Белого дома», подземные коммуникации стали окном во внешний мир. «По ним, – утверждает В. А. Ачалов, – мои люди ходили в разведку в различные воинские части, в военные ведомства. Приносили бесценную информацию обо всем, что замышлялось против нас»[1153].

Именно тогда, то есть 28-го, А. А. Марков получил приказ В. А. Ачалова передать охрану подземных коммуникаций РНЕ[1154]. Может быть, дело заключалось в большей дисциплинированности баркашовцев? Ничего подобного. Вскоре после того, как они взяли подвалы под свою охрану, ночная проверка установила, что их часовые спокойно спали на своих постах[1155].

Значит, дело было не в дисциплине.

В тот же день в Кремле собрался Совет безопасности[1156] и на совещании Б. Н. Ельцина с В. С. Черномырдиным, П. С. Грачевым, В. Ф. Ериным и Н. М. Голушко было решено: предъявить «Белому дому» ультиматум и дать «последний срок сдачи оружия – 4 октября»[1157].

Сразу после заседания Совета безопасности Генеральный прокурор В. Г. Степанков принял депутата Р. С. Мухамадиева и, частично проинформировав его о том, что обсуждалось на этом заседании, сказал:

«Если хочешь знать, мы все тут всего лишь пешки… Течение событий не сможет изменить даже Ельцин. Он сам показался мне заложником. Значит, и ему так велено, так решено… В здании Верховного Совета прольется кровь… Это ты знай и прими меры предосторожности… в 1991 г. таким вот образом… Разрушили СССР, КПСС. А в этот раз уничтожат советы и парламентаризм». После этого Степанков вручил Р. С. Мухамадиеву какие-то «два листочка» и попросил передать их Секретарю Президиума Верховного совета В. Г. Сыроватко[1158].

Таким образом, Генеральный прокурор попытался предупредить руководство «Белого дома» о тех «событиях», которые следовало ожидать в Москве после истечения срока ультиматума.

Вероятно, тогда же Кремль принял решение провести 30 сентября – 2 октября региональные совещания: В. С. Черномырдин отправился в Самару, С. М. Шахрай в Краснодар и Новосибирск, Е. Т. Гайдар – в Хабаровск, В. Яров – в Петербург, А. Заверюха – в Воронеж, О. Лобов – в Екатеринбург, О. Н. Сосковец остался в Москве, после чего планировалось созвать Совет Федерации[1159].

28-го произошло еще одно важное событие. После того, как над Федерацией независимых профсоюзов России нависла угроза роспуска, а ее руководство утратило поддержку не только Московской и Петербурской организаций, но и многих ЦК отраслевых профсоюзов, состоялся XVI расширенный пленум Совета ФНПР.

На пленуме председатель ФНПР И. Е. Клочков», предложил «воздержаться от общероссийских коллективных выступлений, включая забастовки». Это предложение мотивировалось «высшими интересами общества» и стремлением не допустить «вооруженного конфликта»[1160].

Иными словами, руководство ФНПР отказалось от использования того оружия, которым она первоначально грозило Кремлю. И хотя руководство федерации продолжало наставивать на «нулевой варианте», «Белый дом» лишился поддержки самой массовой организации в стране[1161].

28-го, у гостиницы «Мир» появилась расскрашенная в желтоватый маскировочный цвет боевая машина пехоты с мощным громкоговорителем. Началась идеологическая обработка сторонников парламента. Эту БМП сразу же окрестили «Желтым Геббельсом». «Усиленный до тысячи ватт лай «Желтого Геббельса» без конца повторял одно и тоже: депутатам, которые сложат с себя полномочия, гарантируется сохранение всех привилегий, пособие в размере трехмесячного оклада и немедленное трудоустройство»[1162].

Тогда же в бывшей Администрации Президента Российской Федерации состоялось совещание, рассмотревшее предложение «Исправникова и Карпова» о том, как «вывести» из «Белого дома» «бывших депутатов» и «организовать индивидуальную работу с лидерами защитников Белого дома (Хасбулатовым, Руцким, Абдулатиповым, Ворониным, Баранниковым, Ачаловым, Дунаевым)»[1163].

В первые дни после обнародования указа № 1400 многие в «Белом доме» оптимистически смотрели в будущее. Однако уже после иницидента на Ленинградском проспекте намечаются первые перемены. По свидетельству Н. С. Афанасьева в ночь с 23 на 24 сентября из 48 офицеров, находишихся к в охране 8-го подъезда, «Белый дом» 33 покинули его вместе со своим командиром[1164].

Когда Дом Советов блокировали полностью, отток людей из него увеличился.

Прежде всего это коснулось Департамента охраны. Первоначально на постах находилось около трети его сотрудников. Остальные после дежурства уходили домой. Когда милиция перкрыла допуск в здание парламента, на своих постах осталась только «последняя смена»[1165]. Это означает, что 25–28 сентября количество сотрудников Департамента охраны сократилось примерно до 150–200 человек и затем продолжало уменьшаться[1166].

Стала сокращаться и численность Добровольческого полка. 28-го заявил об уходе почти весь второй батальон. По утверждению А. А. Маркова, это было связано с тем, что костяк батальона вместе с его командиром В. И. Хоухлянцевым состоял из членов ВКП(б), руководство которой приказало им покинуть «Белый дом»[1167].

Однако В. И. Хоухлянцев категорически отрицает это и утверждает, что решение принимали сами бойцы на строевом собрании. Они поставили перед руководством парламента ультиматум: или им выдают оружие, или же они уходят. А поскольку ни одного ствола батальону так и не дали, подавляющее большинство бойцов покинули свои позиции[1168].

29-го Добровольческому полку было выдано 2900 талонов на питание[1169]. Следовательно, за один день численность полка сократилась примерно до 935 человек, почти на четверть.

Кремль предъявляет ультиматум

Несмотря на то, что 28-го почти целый день лил дождь, возле оцепления продолжал толпиться народ. В 17.00 около трех тысяч человек сделали безуспешную попытку прорваться к Белому дому[1170].

Сколько всего сторонников парламента приходило в этот день к оцеплению, мы не знаем. По свидетельству Э. З. Махайского, около 18.15 только на ул. Заморенова собралось почти десять тысяч человек. Они полностью перекрыли улицу и остановили движение транспорта. «Люди, – сообщает очевидец, – возмущались установленной властями блокадой „Белого дома“. Собравшихся больше всего раздражала колючая проволока. Слышались возгласы: „Негодяи! Устроили концлагерь в центре Москвы“[1171]».

Вечером 28-го была сделана еще одна попытка пробиться к Дому Советов. Москвичи под дождем попытались прорвать оцепление на Дружинниковской улице возле Дома Кино. ОМОН вначале только оборонялся, затем перешел в атаку. «Под руки тащат раненых. – вспоминает один из участников тех событий, – При виде их по толпе снова проносится крик, переходящий в боевой клич и толпа, мгновенно став колонной, голыми руками отбрасывает карателей к баррикаде». На перекрестке происходит «общая свалка». «И тогда в пять минут три баррикады перекрывают Красную Пресню – там же, где в 1905 – у зоосада»[1172].

Однако закрепиться у зоопарка не удалось. «Мы, – пишет тот же автор, – отходим к перекрестку Садового и Пресни». Здесь тоже возникают баррикады. «Оставив там заслон человек в полтораста, – читаем мы далее, – следом перекрываем проспект Калинина у Садового. Как из-под земли тут же вырастают цепи омоновцев. Предоставив им заниматься разграждением, уходим по проспекту в сторону центра»[1173].

По всей видимости, одним из участников этих событий стал Э. З. Махайский. По его свидетельству, «в 8-м часу вечера ОМОН с помощью дубинок стал вытеснять собравшихся от „главной проходной“, на что последовала бурная реакция собравшихся, которые приступили к сооружению баррикад на Красной Пресне. ОМОНовцы стали разгонять их и оттуда, после чего митингующие ушли к пл. Восстания, а затем на Новый Арбат, где также устраивались завалы и приостанавливалось движение транспорта»[1174].