Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

• Название: Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Прогулялись вдоль острова, к сожалению, я не заглянул в путеводитель, поэтому пропустил садик и павильон, где после своего отречения император Пу-и писал мемуары. Мне это интересно. Всю жизнь брожу среди теней и литературных призраков.

Заехали на тридцать минут в гостиницу и отправились в издательство политической литературы. Это совершенно новые для меня люди, меньше точек соприкосновения, хотя издательство работает при Академии общественных наук Китая. Я ведь тоже заканчивал подобную академию в Москве. Может быть, и китайская, как и московская, рассадник свободолюбия. Издают они много, есть "направление" — то из политики, что читают, мемуары "царей", диссидентов. Выходил Горбачев, сейчас вышел Путин, но хотели бы "разоблачительные" биографии про новых русских, прогнозов по России, оппозицию. Однако никогда, судя по всему, не печатали Лимонова, а он бы среди китайской молодежи пошел. Не слышали имен Валентина Варенникова, Александра Ципко. Сейчас в производстве вторая книга Роя Медведева.

Потом обедали, одарили хозяев маленькими подарками. Кстати, в "Народной литературе" мне поднесли банку хорошего и свежего зеленого чая. Выпью его сам, никому дарить не стану.

В дороге, пока ехали на автобусе по городу, слушал английский и дремал, это у меня совмещается. Геннадий Геннадиевич Завеев замечательный мужик, много знает, читает наизусть стихи Брюсова и Блока, помнит имена буддийского пантеона, когда я разбираю на английском объяснения на памятниках, помогает мне, транскрибирует слова. Языком не хвастает, но, чувствуется, письменный знает хорошо. От него я вообще узнаю много интересного. Так вот, он что-то карябал на листке бумаги и вдруг… прочел оду, посвященную мне, плод его дорожных трудов. Ода, как помечено на листке, "пасквильная":

Есть полемист завзятый, забияка,

С противником он — кошкою с собакой.

Смирен он паче гордости, однако

Себя между пингвином и собакой

Он поместил, сказав, что вывод знаков.

Да, вице-президент и академик,

Но все это, ребята, мимо денег:

Невольник слова, записной оратор.

Что благо — он творец, не имитатор.

Теперь о свежих и острых мыслях из "Кошачьего города" Лао Шэ. Вот что интересно: мой старый, случайно найденный в свое время прием, не срабатывает. Цитаты, которые, казалось бы, могли освещать каким-то образом мое видение сегодняшнего Китая, светят совсем в другую сторону. Но, видно, так уж мне суждено: все время веду какую-то борьбу у себя на родине.

Завтра утром выезжаем из гостинцы.

21 апреля, четверг. Пишу уже в шанхайском отеле. Это даже не отель, а какие-то апартаменты для моряков океанского плавания. На двадцать втором этаже открывается два вида: из окна — сверкающий огнями, невероятной современной красоты город, тройные дорожные развязки, реклама, непрекращающееся гудение, выдающее напряженную мощь мегаполиса. Впрочем, об этом я писал два года назад, но тогда я еще не был в Америке. Ночной Шанхай, когда мы ехали от аэропорта, производит большее впечатление, чем Нью-Йорк. Здесь преобладает естественная сила, как в человеке сильном от природы по сравнению с накаченным спортсменом. Вид от окна — гостиная, направо спальня с роскошной белой кроватью, налево кухня с газовой плитой, мойкой, холодильником. В гостиную выходит и дверь в ванную комнату. Отапливается все газом, на кухне современная нагревательная колонка и газовый счетчик. Ванная комната быстро прогревается огромной теплоты лампами накаливания. Деньги вкладывают в дорогостоящее оборудование, чтобы потом экономить и получать прибыль.

Утром, в девять часов, уехали из пекинской гостиницы уже с чемоданами. План такой: сначала Великая китайская стена, потом обед, минские могилы и в аэропорт — все в одном направлении. Но и все знакомо. На стену Лена ходила вместе с Геннадием Геннадиевичем, я остался с шофером Сон-фу в машине. Шофер, молодой мальчишка с замысловатой, вроде рассыпанного снопа, прической играл сам с собой в какую-то карточную игру, я дочитывал Лао Шэ. В общем полтора часа провел с большой пользой. Все время вспоминаю Володю Крупина с высказанной им не очень оригинальной мыслью, но меня, по совпадению, в тот момент поразившей, что "пора отказываться". Мир, конечно, разнообразен, но освоить и понять можно лишь то, что понятно и возможно понять. Здесь мезин-форте не примешь.

Описывать все нет смысла, вернее боюсь себе же наскучить. Опять обед в каком-то загородном ресторане, много разной еды, медленное насыщение, поражаешься разнообразию оттенков вкуса и сравнительно низким — это если по московским меркам — ценам.

В самом "подземном дворце", на глубине, я купил за 50 юаней довольно большой альбом: здесь история, план долины, отдельные экспонаты музея — все поражает своей роскошью и широким дыханием. Это не менее значительно, чем в Египте, а сама долина Шисаньлин, запертая среди гор, конечно, производит более величественное впечатление, чем Долина царей. Тринадцать гробниц — 16 императоров династии. Здесь огромная площадь земли была запретной зоной, эти могилы, надгробные павильоны и мемориальные парки никто особенно не стерег. Лучше всего сокровища и мавзолеи хранил страх перед императором. Оторопь берет, когда представляешь эту тишину, в которой лежали, вперив глаза в непроглядную тьму могил, императоры и императрицы.

Собственно, отреставрированы и готовы к посещению гробницы двух императоров. Мы были только в одной, в усыпальнице Динлин, где покоится прах императора Ваньли. Меня все увиденное так потрясло — я не хочу больше никуда. Впечатления отличаются не их количеством, а глубиной и качеством. Три огромных зала, мраморные ворота на мраморных же шарнирах, трон императора, подножие для гробов и красные ящики, в которых должна лежать заупокойная утварь. Здесь все потрясает размерами и холодной рассудочной гармонией. Таких высоких залов египтяне не копали, императору не нужна была живопись, о его делах небо знало. Кстати, императоры были полными мужчинами, в музее хранятся пояса этих мужей — вот оно свойство китайской кухни.

Отдельно надо говорить об организации показа, о специально прорытой шахте, куда ты по гранитным ступеням спускаешься и спускаешься… Двадцать первый век это век китайских культурных ценностей.

Закончил читать "Кошачий город".

Теперь о Шанхае. Апартаменты на 22-м этаже встретили меня объявлением на английском. Сижу перевожу.

"Дружеская подсказка от полиции: 1. Храните свои ценности в вашем сейфе в отеле. 2. Не оставляйте без присмотра кино- и фотокамеры, когда занимаетесь покупками или гуляете. 3. Держите в поле зрения свои ценности, когда едите в ресторане. 4. Если посторонний человек приглашает вас пойти куда-нибудь развлечься или в бар выпить, будьте бдительны. 5. Если у вас серьезное волнение или произошел тревожный инцидент, наберите 110 и позвоните в полицию или обратитесь за помощью к патрульному".

Так что же, оставлять в номере компьютер, когда уйду завтра, и что делать с плейером? Ну, украдут компьютер, Бог с ним, но там записи за последние два месяца. Их будет жалко. Может быть, это всего лишь обычная предупредительность хозяев, стремящихся уберечь гостя от нежелательных эксцессов. Или неужели тут, наконец-то, уместно вспомнить о строках из "Кошачьего города": "В этом мрачном обществе люди звереют, едва родившись на свет. Они рыщут повсюду за лакомым куском, за любой ничтожной выгодой и всегда готовы пустить в ход и зубы, и когти"? Нет-нет, не Китай, другая страна встает перед моим внутренним взором за этими строчками, та, которой Лао Шэ посвящает следующий удивительный диалог (я немного его сокращаю) землянина, длительное время, из-за аварии с космическим кораблем, задержавшегося на чужой планете среди людей-кошек и выучившего их язык, с туземным слугой:

"— Чем зарабатывают на жизнь горожане?..

— …Ничем.

— Как так?!.

— Достаточно одному служить чиновником, чтобы многие были обеспечены… Остальные ждут, пока у них появится свой чиновник.

— Видимо, чиновников очень много?

— Да, все, кроме безработных, считаются чиновниками. Я тоже чиновник…

— А чиновники получают жалованье?

— Конечно, от Его Величества.

— Откуда же у императора деньги, если столько народу бездельничает и ничего не производит?

— От продажи драгоценностей, земель… Ведь вы, иностранцы, любите покупать их! Пока они есть, о деньгах нечего беспокоиться.

— Музеи и библиотеки вам неплохо помогают… Но неужели ты сам не чувствуешь, что лишаться книг и древностей нехорошо?

— Какое это имеет значение! Были бы деньги!

— Выходит, у вас нет никаких экономических затруднений?..

— Раньше были, а теперь уже нет.

— Что значит раньше? Когда вы работали?

— Точно. Сейчас деревни почти опустели, в городах торгуют иностранцы, нам незачем работать, поэтому люди и отдыхают.