Александр Штейнберг - Кавказская Одиссея и граф Николаевич

• Название: Кавказская Одиссея и граф Николаевич
• Автор: Александр Штейнберг
• Жанр: Короткие истории

Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке. Книгу украшают многочисленные смешные рисунки и оптимизм авторов. Серия состоит из 15 книг, связанных общими героями и общим сюжетом. Иллюстрации Александра Штейнберга.

---

В Репино в Доме творчества Мишель прознакомил меня с крупными композиторами: Петровым, Слонимским, Тищенко. Там же любил отдыхать и Граф Николаевич. Но пора возвращаться с Финского залива в горы Кавказа.

КАВКАЗСКАЯ ОДИССЕЯ (окончание)

В несколько более веселом настроении, чем обычно, мы начали подъем из Ханлара к высокогорному озеру Гек-Гель. Как только стемнело, мы опять врезались в тучу, но деваться уже было некуда. Дорога была узкая, между стеной и пропастью, видимость ограничивалась одним метром, об «развернуться» не могло быть и речи. Я шел по дороге, корректируя действия водителя, а Эдик страдал за рулем. К турбазе мы добрались уже к исходу ночи, вызвав искреннее удивление начальника лагеря.

– Мы уже тут третий день сидим без хлеба. Никто из водителей не хочет идти через тучу, а вас вдруг занесло. Да еще и ночью!

Нас определили в палатку отсыпаться, а наутро мы нашли Колю. Тут нам пригодился наш кухлик из Ханлара. Коля тоже проявил восточное гостеприимство. Нам накрыли стол в столовой, которую торжественно обозвали рестораном. Коля притащил откуда-то трех музыкантов, игравших на неведомых нам очень скрипучих и визгливых инструментах. Прямо пир князей по Пиросмани. Благо у нас был с собой лаваш, оставшийся из Нухи, так как хлеба в «ресторане» не было.

Как только началось застолье, мы тут же задали Коле вопрос, терзавший нас последние два дня в отношении игры в чмен на окраине Нухи. Коля воспринял этот вопрос спокойно.

– Да, там у людей есть очень большие деньги.

– Но такие деньги нельзя заработать ни на какой торговле.

– Понимаешь, в чем дело. Там когда-то была столица Шекинских ханов. Как мне говорили, во время революции они попрятали все свои камни и золото, а родственники второго и третьего поколения остались. Им как-то удалось перевести это в деньги, и теперь они не знают, что с этими деньгами делать. Самое большее, что они могут себе позволить – это съездить два раза в год в Москву и там тихонько погулять без особой рекламы. Поэтому они построили за свои деньги хинкальную за городом, провели туда шоссейную дорогу, сидят там и перегоняют деньги из одного кармана в другой под хороший коньяк.

После некоторого возлияния спуск показался нам более легким.

Дальше наш путь лежал в Нахичевань. Дороги были тяжелые. Один раз мы видели грузовик, скатившийся в пропасть. Наверху стояли два «Москвича». Мы остановились и спросили – нужна ли наша помощь. Нам ответили довольно грубо: «Проезжай! Это не твое дело. Это наше дело!» Нахичевань поразила нас женщинами, завернутыми в розовые и голубые покрывала, мужчинами, сидящими весь день в чайханах и пьющими чай, и восточным базаром. На прилавках лежали метровые огурцы, фрукты, на натянутых веревочках колготки, платки. Кучками лежали иностранные сигареты, зажигалки и презервативы. Чувствовалось, что граница очень близко.

В мечети нас приняли радушно. Пока мы мыли ноги в источнике, служитель принес нам чай, который мы пили прямо на ступеньках мечети. Потом он показал нам интерьер, сплошь увешанный коврами.

Из Нахичевани наш путь лежал вдоль Иранской границы в Армению. Мы ехали по дороге, на которой не было ни людей, ни машин. Дорога была не очень определенной, и однажды нам даже показалось, что мы пересекли вспаханную полосу. Наконец мы уперлись в пограничный пост. Там проверили документы и велели поворачивать назад, на Нахичевань. Нам стало тошно, когда мы представили себе обратную дорогу через Нагорный Карабах в Азербайджан. Попросили позвать начальника. Лейтенант оказался молодым парнем из Житомира, мы перешли на украинский, показали документы, показали письмо из Союза архитекторов, которым я предварительно запасся, сказали, что изучаем восточную архитектуру.

– Ну добре, хлопщ,!зжайте по цш дорозi до Звартноца. Коли буде хто питать, кажить, що я перевфяв документа.

При подъезде к Звартноцу мы, действительно, опять наткнулись на пограничный пост. Там стояло несколько машин, и их водители громко спорили с пограничниками. Мы запереживали. Однако они посмотрели наши документы и тут же пропустили.

– Багажник открывать? – спросил я.

– Да что там у вас может быть особенного? Это мы контрабандистов ловим, – сказал пограничник. – Здесь у каждого второго родичи на той стороне.

Ночевали прямо у развалин Звартноцкого храма. Дальше нас ждал древний Эчмиэдзин, где мы увидели главу армянской церкви – каталикоса, красавец Ереван с шедеврами архитектуры Таманяна и Исраэляна. Мы почувствовали, что Армения, действительно, самая древняя страна в нашем Советском Союзе. Мы посетили Гарни, где увидели настоящий греческий храм, стоящий на фоне гор, Гегард – старинный храм наполовину вырубленный в скале. От впечатлений уже разрывалась голова. Но надо было выполнить до конца намеченный маршрут, и мы поехали в Грузию.

В Тбилиси у меня оказался приятель, который показал нам Пантеон, покатал на «канатке», напоил вкуснейшим лимонадом, накормил хачапури по-аджарски в подвальчике Лагидзе и рассказал, как проехать в Мцхету. Возле Джвари Мцхетской я взобрался на камень и начал громко читать лермонтовского «Мцыри». События, описываемые в этой поэме, как я понял, происходили где-то здесь. Когда я дошел до слов:

«Я мало жил, и жил в плену,
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог…»,

находившиеся поблизости грузины не выдержали и положили передо мной пару рублей в лежавшую рядом шапку, а один даже принес бутылку вина. Вид у меня, скажем прямо, был еще тот. Месячная поездка измочалила тенниску и штучные китайские брюки до плачевного состояния. От опасной бритвы и станка мы уже отвыкли, а при нашем образе жизни электробритва была бесполезна. Механической бритвой я мог брить только голову. Так что мой облик завершала поросшая редкими кустами лысина и четырехнедельная нечесанная борода. Этот вид легко вписывался в лермонтовскую поэму.

После Джвари мы решили даже перевыполнить программу и посетить пещерный город Вардзи. Он находился недалеко от турецкой границы. На подъезде к нему нас остановил шлагбаум пограничного поста. Опять в ход пошли документы, членский билет Союза архитекторов, письма. Ничего не помогало. Попросили начальство. Пришел лейтенант, сказал, что надо было думать раньше и оформлять документы на пребывание в пограничной зоне по месту жительства. Но если мы заполним анкеты, он нам разрешит посмотреть пещерный город. Опять пошло: номер паспорта, где живешь, где родился, где прописан и т. д. Он забрал анкеты, исчез на полчаса, а вернувшись сообщил, что ему начальство запретило заниматься самодеятельностью, и он нас никуда не пустит.

– Вы откуда приехали? – спросил он еще раз, глядя в анкету. – Из Киева? Вот в Киев и поезжайте. Нечего вам шляться в пограничной зоне.

Мы настолько были переполнены впечатлениями, что по дороге домой уже мало куда заезжали, и думали только о возвращении. Тридцать пять дней мы вели цыганскую жизнь, и нас помаленьку уже начало тянуть к цивилизации.

По возвращении остался всего один день на отсыпание, отмывание и прочие процедуры. Когда я вышел на работу, произошло то, чего я никак не ожидал – я привык уже к своему имиджу. Весь институт сбежался на меня смотреть. Темный загар, лысая голова, окладистая борода вызвали живейший интерес. Меня просили не сбривать бороду – оставить хотя бы на время для колорита.

А через месяц разразилась гроза. Меня вызвал к себе директор.

– Саша, – сказал он мне мрачным голосом, – неужели это так серьезно? – А я все время думал, зачем тебе эта коричневая лысина и борода, а ты, оказывается, вот что задумал.

– Вы о чем, Сергей Константинович?

– На, читай, – и он протянул мне официальную бумагу со штампом МВД.

В бумаге говорилось, что «ваш сотрудник нарушил пограничный режим с Турцией», что на него наложен штраф – 100 рублей, и что этот случай следует разобрать и осудить на общем собрании. Пришлось объяснять ему все с самого начала. Он поверил, сказал, что никаких собраний не будет, но бороду попросил сбрить. Бороду я не сбрил. На следующий день я получил аналогичное письмо домой с указанием, куда и когда платить штраф за нарушение пограничного режима с Турцией.

Освобождение от этих обвинений пришло совершенно неожиданно. У нас в отделе работал Геннадий – геодезист. Он был настоящим профессионалом в двух областях – вертикальная планировка и выпивка. Держался он, как правило, только до обеда, и это всех устраивало, так как он за полдня делал больше и качественнее, чем другие «вертикальщики» за два дня. Ровно в 12 часов в дверь просовывалась физиономия кого-нибудь из его друзей и с возмущением сообщала, что люди уже гуляют, а мы ни в одном глазу. Геннадий быстро собирал инструменты и стремительно направлялся к выходу. И никакая сила не могла его остановить. Когда кто-то из нас говорил, что может не стоит так рано идти закладывать, он тут же отметал все претензии, звал ментора с собой и сообщал, что он собирается не выпивать, а только перекусить.