Кирилл Еськов - Америkа (Reload Game)

• Название: Америkа (Reload Game)
• Автор: Кирилл Еськов
• Издательство: Алькор Паблишерс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906099-35-8

Авторский вариант романа

Америка наша!.. Ну, не совсем. В авантюрной «альтернативной истории» Кирилла Еськова Российская Империя связана с Калифорнийской колонией не только тугой скруткой сюжетных линий, но и родством души. Той самой, которую не изъять, не превратив человека в гаитянского зомби. В первом слое всё, как обычно — стволы, серебряные пули, ниндзя. Во втором — политика, экономика, заговоры. Но все не так просто!..

Техническое предуведомление

Дорогой читатель!

Автору данного текста регулярно приходится отвечать на послания такого приблизительно содержания: «Глубокоуважаемый Кирилл Юрьевич! Мы всем семейством который уж год как читаем забесплатно в сети ваши книжки (за невозможностью купить их в бумажном виде) и испытываем оттого некоторый душевный дискомфорт. Заведите уже себе, Христа ради, какую-нить платежную штуковину, куда бы мы могли заплатить вам электронную денюжку за полученные нами положительные эмоции; а то это как-то неправильно получается!»

Я все эти годы хихикал и отнекивался, а тут вдруг подумал: а какого, собственно, черта? зачем препятствовать людям в преодолении ихнего душевного дискомфорта?

Короче: ежели кто из слушателей пожелает вдруг кинуть монетку в шляпу уличного музыканта — шляпа эта располагается вот тута:

Сбербанковская карточка: 67628038 9568655505 KIRILL ESKOV

Кстати, и самому любопытно стало: чистый эксперимент, ага!

---

— Держи руки на виду и не двигайся! — предупредил остановившегося на пороге Командора штатский, наведя на него револьвер; полисмен тем временем, пыхтя, извлекал из кармана наручники. — Оружие есть?

— Не ношу.

— Это правильно! — одобрительно кивнул контрразведчик и, не меняясь в лице, выстрелил почти в упор. Светлый пиджак на спине Командора, где-то под левой лопаткой, вспух красным, и тот стал заваливаться навзничь — неестественно выпрямившись, как падают только мертвецы…

49

Подавившийся беззвучным вскриком Расторопшин оцепенело наблюдал со своего затемненного «бельэтажа», как убийцы деловито затаскивают тело внутрь, подальше от входа. Между собой они переговаривались вовсе не по немецки, а на каком-то странно изуродованном французском:

— Чисто сработано, зацени: даже не дернулся!

— Да заценил, заценил уже… Осторожней тут, не натопчи по пыли лишку, да и красненьким не капай где ни попадя: копы-то здесь — ленивые и нелюбопытные, а вот Штрайхеровы штази — ребята въедливые… Немчура, язви их в душу…

— Ой, да ладно! Русский шпион с калифорнийским шпионом перестреляли друг дружку — и что за дело до того местной гэбухе? Оно им надо?

«Вот оно, стало быть, как… Ряженые… И ведь как всё просто: гаркнул по-немецки: „Ахтунг! Госбезопасность!“ — и, вроде как, даже и удостоверений-ордеров уже не требуется… Ладно, вы поболтайте еще, ребята: раз уж у нас с вами пошла настоящая Игра-без-правил, живыми вам теперь отсюда всё рано не уйти, а не поболтать-то — чего ж? Мы вас слушаем, мы вас внимательно слушаем!..»

Тут как раз на пороге нарисовался третий — по всему видать, старшой:

— Шевелись бодрей! Копы будут здесь через четверть часа, а репортеры и того раньше. Тащите того, второго, жмура — в темпе марша!

С этими словами он опустился на корточки — обшарить карманы убитого, — да так и застыл вдруг, всмотревшись в его лицо:

— Стоять!! Вы кого мочканули-то, долбодятлы?!?

— К-как к-кого? — разом осевшим голосом откликнулся киллер. — Кого велено: этого самого «географа в штатском» — Ростошин, или как его там…

Старший группы, однако, уже взял себя в руки, и произнес с пугающим спокойствием:

— Это не Расторопшин. Косяк, бойцы…

— Вот черт, для меня все эти крекеры на одно лицо… — повинился «полицейский». — Не, а кто ж тогда этот?

— Вам видней, — пожал плечами старший. — Вы лучше пока раскиньте мозгами: куда настоящий-то Расторопшин подевался?..

Котелок у старшого, отдадим тому должное, варил неплохо — оттого именно он и получил от ротмистра первую пулю, и как раз в тот самый котелок; подслушанный разговор был страх как интересен, но пора уже и честь знать — «жадность фраера губит».

Вторая пуля досталась «полицейскому», успевшему выхватить оружие, но так и не успевшему сообразить — откуда ведется огонь.

«Штатский» был самым умным — он сразу рванул к выходу, причем таким хитрым зигзагом, что шанс уйти у него определенно был: ротмистр сумел достать его лишь со второго выстрела, уже в дверях.

«Полицейский» меж тем надумал проявлять признаки жизни — тянуться, со стонами, к своему отлетевшему в сторону «кольту», — и у ротмистра возник даже на миг соблазн поберечь того пока живым, на предмет экстренного потрошения, но внутренний голос заорал: «Не жадничай! Перфекционист хренов!»; ладно — не талан…

Так, тыл зачищен… На улице по-прежнему царило мертвое безлюдье, но проверять — есть ли у троицы ряженых сообщники на задах, или то был чистый блеф, ротмистру не улыбалось совершенно. Исправно зависший по-над левым плечом «колобок» никакой опасности ни с тылу, ни спереди, вроде, не чуял, но хрен его знает, надежно ли это работает нынче, без черного-то камушка, — так что в направлении коляски с замеченным прежде пассажиром он двинулся, взведя курки обоих трофейных револьверов и раскачивая маятник на совесть.

Пассажир, между тем, сохранял всё это время необъяснимую неподвижность; точнее, очень легко как раз объяснимую — как сообразил ротмистр, приблизившись на дистанцию верного выстрела: его ведь, похоже, один раз перед тем уже убили… Ёлкин пень, да ведь это же наверняка и есть тот самый «калифорнийский шпион» — «второй жмур», предназначенный ряжеными для своей инсценировки-провокации! Ну-кось, ну-кось…

— Эх, Валентин Карлович!.. Тесен мир, тонок слой…

Люди-тени, стало быть, столь же смертны, как и любые другие люди — если им выстрелить в лицо. Стреляли, судя по пороховому ожогу вокруг выбитого глаза, в упор; вот тебе и всё ниндзюцу вкупе со дзюдзюцу и прочими кэндо…

Как же они исхитрились его подловить? Да точно так же, небось, как подловили Командора… или меня — окажись я на его месте… Окажись я на его месте… окажись я на его месте… «С первого раза, господа присяжные, убить своего шефа мой подзащитный не сумел, и вот…» Стоп! — прекрати это, сейчас же!! — вытри сопли и включай мозги, живо!..

А пока он, вернувшись в бар, обыскивал по быстрому трупы ряженых (обнаружив у «полицейского» удостоверение сержанта крипо, он реально ужаснулся — убийство местного служителя закона, будь тот хоть трижды грязным копом, переводила инцидент в совсем иную модальность, — однако, припомнив детали подслушанного диалога между киллерами, он с облегчением вернул кавычки на прежнее место) — в голову его забрела, откуда-то с черного хода, глумливая мыслишка: Шелленберг-то числился в его «спутниках» и, стало быть, формально тоже был вверен ему давеча в качестве «охраняемой персоны» — и вот как это смотрелось бы в его покаянном рапорте, что-де «не сумел уберечь от покушения человека-тень»: да все коллеги — обхохочутся!..

А вот вторая пришедшая ему мысль смешной не была ни с какого боку. Собственно, теперь-то и становится понятно, зачем Командор обратил его в «частное лицо», лишенное какой бы то ни было связи с российскими государственными структурами: утечка информации, похоже, идет с такого уровня, что и подумать страшно… Впрочем, когда включается такой уровень, это называют уже не «утечкой» и «предательством», а — «сменой государственных приоритетов»…

И еще. Да, мне не видна, с моего обер-офицерского уровня информированности, «подводная часть айсберга» в этой провокации — с «перестрелявшими друг друга русским и калифорнийским шпионами» (одним из которых был назначен я); но если твердо держаться элементарного здравого смысла, то пользы моей стране эта история принести не может — ну никак, ни при какой погоде и при любых поправках на «цель, оправдывающую средства». Так что калифорнийцы — те пускай выпутываются как знают (и подарим-ка мы, кстати, покойному Валентину Карловичу — этому уже всё равно — свой «калаш» с опустошенным барабаном…), а вот «русскому шпиону» точно следует побыстрее испариться из этого натюрморта «Три трупа в „Кондоре“»… Да и о собственном алиби позаботиться нелишне, кстати.

…Он остановил фаэтон на краю небольшого пустыря, примыкающего к людной улице (Шпарштрассе, если не заплутал): ближе задами не подъедешь — да и не надо. Мертвый Командор всю дорогу вел себя образцово, привалясь к нему на манер мертвецки пьяного; спинку сиденья вот только перемазал кровью из своей простреленной навылет сердечной области — несколько усложнив Расторопшину режиссерскую задачу. Еще раз проверил: не осталось ли при покойнике какой-нибудь мелочевки, которая, паче чаяния, наведет на его личность — нет, всё в порядке. Собственно, при Александре Васильевиче ничего и не было — профессионал, как-никак — кроме бело-зеленого удостоверения Почетного консула Федеративной республики Сан-Педро (которое упокоилось уже в тине одного из каналов) и исцарапанной фляги (которую ротмистр, после некоторых колебаний-взвешиваний, рискнул-таки прибрать — как солдатский медальон погибшего товарища).

Засим он обмотал смоченным из фляжки платком ствол «смит-вессона» «старшого» (пороховые следы от стрельбы в упор нам ни к чему), постоял пару секунд, безмолвно собираясь с духом (а вы как думали?..) и аккуратно прострелил себе мякоть левого плеча; касательное ранение, царапина — но кровищи как надо. Быстро, но без спешки сбросил «смит-вессон» к ногам шефа, сделал из «кольта» Александр-Васильевичевого убийцы (номер спилен, идентификации не подлежит), еще два выстрела — в воздух и в заляпанную уже кровью спинку сидения, — и заковылял с тем дымящимся «кольтом» в руке к проулку, ведущему в сторону улицы; поздравляя себя с отсутствием любопытствующих.

Впрочем, на улице народ сбежался к нему довольно резво, да и полиция себя ждать не заставила: двойка патрульных, причем один из них — рыжий «немец-перец-колбаса», а второй — опять темнокожий (тут ротмистр несколько напрягся, но одернул себя — «Черт, эдак и в бытовой расизм отъехать недолго…»). Пока случившийся среди зевак доктор бинтовал ему плечо («Ничего страшного, сеньор: рана чистая, кость не задета — через неделю будете как новенький»), полицейские как раз успели наведаться в проулок, на место «перестрелки», и теперь старший — рыжий, — оставив напарника охранять crimen place, записывал показания потерпевшего — почтенного путешественника, члена Американской экспедиции Русского Императорского географического общества, сеньора Расторопшина («Судя по въездной визе в вашем паспорте, вы прибыли лишь вчера, сеньор? Да уж, свезло так свезло…»).