Джон Дефорест - Мисс Равенел уходит к северянам

• Название: Мисс Равенел уходит к северянам
• Автор: Джон Дефорест
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1972

---

ГЛАВА XXV

Семейное благополучие наперекор обстоятельствам

Когда Колберн прибыл к месту недавних боев, крепость уже сдалась и на месте мятежного флага развевались Звезды и Полосы.[116] Торжествующе улыбаясь, он полез по крутой тропинке, бежавшей зигзагом сперва по земле, а потом по голому камню — прямо наверх, к утесу, ограждавшему Порт-Гудзон со стороны Миссисипи. Верхушка горы оказалась плоской; это было плато примерно три четверти мили в диаметре, приятный на взгляд травянистый луг; кое-где поднимались деревья. Колберн здесь был впервые. 27-го мая он и еще двенадцать тысяч солдат пытались взобраться сюда, по были отогнаны; сейчас он стоял, озираясь и размышляя. Укреплений со стороны реки почти не было видно, каких-нибудь пять или шесть расположенных полукругом земляных парапетов по краю утеса, но за каждым стояли огромные пушки, гладкоствольные и нарезные. Залп этих гигантов пустил ко дну «Миссисипи» и покалечил другие корабли Фаррагута (за вычетом двух), когда он дерзко пытался прорваться вверх по реке. Снаряды из этих орудий взмывали вверх над утесом и добирались до самых далеких тылов Бэнкса, разрываясь там с грохотом, потрясавшим землю и небо. Укрепления со стороны суши, которые мы штурмовали с такими потерями, почти незаметны отсюда: их скрывали неровности склона и лесистая поросль. Все плато было изрыто взрывами бомб; флотские пушки слали сюда снаряды по двести фунтов; в грудах осколков виднелись и неразорвавшиеся снаряды. Церковь, с полдюжины домиков и провиантские склады были сильно повреждены. Пули снайперов-северян иной раз долетали сюда, а бывало, что шли и далее, вплоть до реки, и шлепались в Миссисипи. Худая грязная женщина поведала Колберну, что точно на том самом месте, где они с ним стоят, шальная пуля убила солдата, пившего пиво. Покинув свою чичероне, Колберн направился к офицерам, сидевшим в тени под деревьями, и спросил, где найти полковника Картера.

— К полковнику прямо сюда, — сказал лейтенант, указав на ближайший домик. — Не могу ли я вам помочь, капитан? Я его адъютант. Без особо важного дела заходить не советую. Мы здесь отмечали победу, и полковник… как бы это сказать… не очень настроен…

Колберн задумался. Он привез Картеру письма от жены и тестя. Все равно ему нужно увидеть его, пьяного или трезвого. И тут он услышал знакомый голос, голос, который мог требовать и получать все, что было запретно для Колберна, и который для Лили был дороже всего на свете.

«Хи-хи!» — рассмеялся полковник, выбираясь через низко прорубленное окно на веранду (а точнее сказать, на останки веранды) своего покосившегося и как бы осевшего домика. В то же окно было видно, что в комнате за грязным столом, уставленным бутылками и рюмками, расположились две самого наглого вида девицы; одна эдак лет двадцати, другая — семнадцати. Полковник был в старом халате, подпоясанном армейским ремнем; брюки сползали на старые шлепанцы. Лицо у полковника было багровое, глаза налиты кровью; он ухмылялся, кому-то подмигивал и непрочно стоял на ногах. Колберн быстро шагнул за ближайшее дерево, ему стало мучительно стыдно и больно за Лили, для которой самое имя Картера было священным.

— Хи-хи! — повторил полковник. — Куда же вы все подевались?

Адъютант поднялся и отдал полковнику честь.

— Вам кого-нибудь нужно, полковник?

— Да нет, никого мне не нужно. Я праздную сам. Не нуждаюсь в компании.

И, приметив еще одного из своих офицеров, опять засмеялся: «Хи-хи!» Офицер поднялся и отдал полковнику честь.

— Вот ведь в чем штука, — сказал ему Картер, — на вчерашнем пакете было написано так: «Генералу Картеру». Или будем точны: «Бригадному генералу Джону Т. Картеру». Что это может значить?

— Это значит, я полагаю, что вас ждет повышение, полковник. А как вы считаете, нас отпустят на отдых?

— Никуда никого не отпустят. Не будет у нас отдыха. С отдыхом кончено. В старые времена стоило выиграть бой — и все шли на отдых. Заслуженный отдых. А сейчас… какой уж там… отдых…

Картер полез обратно через окно и снова взялся за виски под шуточки и малопочтительный хохот двух юных южанок.

Колберн решил, будь что будет, он должен увидеть полковника.

— Вестовой, доложите полковнику, что прибыл капитан Колберн с письмом от его жены.

Вестовой быстро вернулся, отдал Колберну честь и сказал:

— Полковник приветствует вас и просит пожаловать.

Когда Колберн вошел, полковник казался заметно трезвее: на столе стояли все те же бутылки и рюмки, но девицы исчезли.

— Садитесь к столу, капитан. И вот вам стакан виски, — сказал ему Картер. — Руку, я вижу, вам вылечили, и — милое дело. А то еще, знаете, ам… пу… отрежут…

Он хотел сказать «ампутируют», но не справился с длинным словом.

— Благодарю вас, полковник. Вот два письма, сэр, от миссис Картер и мистера Равенела. И еще — я уже уезжал и писать было некогда — миссис Картер просила вам передать, что они возвращаются в Новый Орлеан и будут там ждать ваших писем.

— По-нят-но, — ответил Картер не сразу и очень торжественно, как видно, стараясь представиться трезвым. — Благодарствуйте. — Он вскрыл письмо от жены и бегло прочел его. — Премного обязан вам, капитан, — сказал он Колберну. — За спасение моей жены от пле-не-ния врагом. Она вам очень обязана. Вы благородный человек, капитан. И я очень хочу вас про-дви-нуть по службе.

Было тяжко смотреть на Картера, старавшегося выглядеть трезвым, и Колберн ушел, извинившись тем, что спешит поскорее в полк.

— Хорошо, приходите завтра, — сказал ему Картер. — Именно завтра. Завтра — дела. А сегодня я праздную.

Как бы сам того не заметив, Картер сделался пьяницей. Давно миновало то время, когда он подслащивал алкоголь, приправлял лимонными корочками, полынью, иными специями. Сейчас с подобными нежностями было покончено, он требовал чистого виски, и только. Он стал совсем равнодушен к изысканным смесям, которыми славятся новоорлеанские бары. Со скукой глядел он на всевозможные пунши с красным вином и со сливками, шерри-коблеры, томы-и-джерри, бренди-слинги, коктейли с джином и яблочный грог и приказывал бармену хрипловатым basso profundo:[117] «Эй, стаканчик чистого виски». Он привык неумеренно пить уже во время осады, ну а после победы ни разу еще не проснулся трезвым. Ел он плохо, без всякого аппетита, особенно по утрам. Физиономия у Картера стала багровой, он казался обрюзгшим, руки дрожали. При этом, предаваясь столь частым у пьяниц иллюзиям, он сам отнюдь не считал себя алкоголиком. Верно, он любит хлебнуть и порой напивается, но вовсе не чаще и не сильнее, чем все приличные люди. А этих приличных людей было полным-полно и прежде и ныне, и в армии и на флоте, и штатских и с погонами — словом, повсюду, во всех слоях американского общества. Он мог вам назвать сколько угодно людей неоспоримых талантов, уважаемых всей страной, и добавить: «А ведь пьют не меньше меня». Мог назвать не только американцев, но и наших собратьев за океаном. Вспомним об оргиях всех этих viri clari et venerabili[118] на пьяных поминках в Бостоне по Джону Квинси Адамсу[119] или в Чарлстоне — по Джону Кэлхуну. А застольные речи на флагманском корабле сэра Чарлза Нэпира, перед тем как британский Балтийский флот пошел на Кронштадт![120]

За последние годы у нас в Америке пьянство усилилось, кто говорит — из-за мейнских антиалкогольных законов, а кто говорит — из-за минувшей войны. А может, оно и к лучшему, и что тут, скажете, худого, если сотня-другая ведущих американских сограждан и сотни тысяч ведомых прославятся как алкоголики? Может, в конечном счете это пойдет нам на благо? Я, например, в простоте душевной полагаю, что все это к худу, но опять же я сейчас трезв и могу ошибаться, а быть может, если напьюсь, то мне откроется истина. Просто нельзя понять, как это нас, англосаксонских пьяниц, не обогнали пока еще в общем развитии более воздержанные латиняне? Разве что потому, что политическая и духовная тирания, царящая в этих странах, перевешивает то преимущество, которое им дает отказ от бутылки. А Джонатан и Джон Буль, два записных алкоголика,[121] те гнут свою линию; засели один на острове, другой — на краю света; присосались к бутылочке, и черт им не брат.

Назавтра полковник, как и обещал, занялся делами. Первым приказом, изданным им по бригаде, он назначил прибывшего Колберна старшим своим адъютантом со всеми вытекающими правами и привилегиями. Когда поутру капитан явился к полковнику, то нашел его трезвым, но мрачным и в самом прискорбном физическом состоянии.

— Капитан, — сказал ему Картер, — прошу вас со мной позавтракать. Мне нужен непьющий застолец. С виски пока что кончаю. Кстати, я вам действительно очень обязан. Неоплатный должник ваш — за спасение моей жены от этих каналий. Если моя похвала для вас чего-нибудь стоит — хвалю от души. Ну, а Лили и доктор от вас просто в восторге.