Софья Бородицкая - Две невесты Петра II

• Название: Две невесты Петра II
• Автор: Софья Бородицкая
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023695-6, 5-271-08918-5, 5-9578-0851-2

За свою сравнительно короткую жизнь Иван Алексеевич Долгоруков испытал и величайший взлёт, и величайшее падение. Обер-камергер двора, майор гвардии, влиятельный фаворит и близкий друг юного императора, способствовавший его обручению со своей сестрой Екатериной...

Однако после неожиданной смерти Петра II и воцарения Анны Иоанновны положение Долгорукова резко переменилось: вначале его, вместе с родственниками, ожидали опала и ссылка, а затем, после доноса, — арест, следствие, пытки и страшная казнь.

О жизни и трагической судьбе Ивана Алексеевича Долгорукова (1708-1739), фаворита российского императора Петра II, рассказывает новый роман современной писательницы С. Бородицкой.

---

   — Вот здесь, Ванюша, мы с тобой и поселимся, — весело сказал Пётр Алексеевич, быстро обежав всё помещение, где ещё не было ни кроватей, ни другой какой-либо мебели.

   — Тут же, ваше величество, пусто, — недоумённо оглядывая пустые комнаты, ответил князь.

   — Ничего, ничего, Ванюша, я сейчас прикажу поставить здесь кровати. Зато мы тут рядом с тобой будем! Не придётся, как тогда у «батюшки», — он опять назвал Меншикова забытым именем «батюшка», — стену рубить, помнишь?

   — Ну как не помнить! Это ведь тогда Лизхен к тебе туда приходила? — многозначительно улыбнувшись, спросил государя князь Иван.

   — Будет, будет тебе, Ванюша, не вспоминай о том! Не вспоминай!

   — Хорошо, хорошо, не буду больше о том поминать...

Они не закончили разговор, как в комнату вошли сестра Петра Алексеевича княжна Наталья, Андрей Иванович Остерман и целая толпа озабоченных придворных.

   — Господи! — воскликнула княжна Наталья. — Наконец-то мы тебя сыскали!

   — Сыскали? — удивился Пётр Алексеевич. — Разве мы потерялись?

   — Не потерялись, нет, — смешалась сестра, — но вас все разыскивают, чтобы отвести в приготовленные покои. А вы, ваше величество, — добавила она не то шутя, не то серьёзно, — изволите скрываться ото всех.

   — Приготовленные покои? — изумлённо протянул Пётр Алексеевич, вопросительно глядя на князя Ивана.

   — Да-да, ваше величество, вам приготовлены покои в другой половине дома, — стараясь говорить строго, произнёс Остерман.

   — Нет-нет, — резко оборвал его молодой государь, — мы с князем Иваном уже сыскали себе покои и никуда отсюда не уйдём. Ведь так? — обратился он к князю, молчаливо стоявшему рядом.

   — Как вашему величеству будет угодно.

   — Да-да, — начиная сердиться и притопнув ногой, сказал государь.

   — Но тут же нет ничего, — заикнулся было Остерман.

   — Нет, значит, должно быть, — всё тем же повелительным тоном произнёс Пётр Алексеевич.

   — Хорошо, хорошо, — тут же согласился Андрей Иванович, — я сейчас же распоряжусь, чтобы сюда внесли всё необходимое.

   — Только без ковров и разных столиков, — приказал Пётр Алексеевич.

   — Хорошо, хорошо, — снова согласился Остерман, — как прикажете.

   — Вам дай волю, — смягчаясь, ответил Пётр Алексеевич, — вы натаскаете сюда всякой всячины, так что и ступить будет некуда.

   — Послушай, Петруша, а чем тебе столики и всякие мелочи, как ты говоришь, не угодили? — недоумевая, спросила сестра.

   — Не угодили, и всё тут! — ничего не объясняя и вновь начиная сердиться, ответил государь.

   — Хорошо, хорошо, — примирительно сказал Остерман, — а сейчас, ваше величество, извольте пройти в столовую, обед уже подан. Ведь вы с самого утра, как в Москву въехали, ещё не ели.

   — А вот это верно! — обрадовался Пётр Алексеевич. — Я совсем позабыл про обед. Идём, князь Иван, ты ведь тоже небось есть хочешь?

   — Очень хочу, — улыбнулся тот.

Первые несколько дней пребывания в Москве прошли в суматохе. Погода, вначале такая весенняя, резко изменилась. Чуть ли не каждый день было темно и сыро, а с низкого, как в Петербурге, неба летел мокрый липкий снег. А то вновь подмораживало, светлело, на небе по вечерам перемигивались далёкие звёзды, а выпавший снег сковывало морозом так сильно, что можно было не проваливаясь ходить и ездить по нему до тех пор, пока полуденное солнце не пригревало его.

Однажды, когда кругом все крепко спали, не исключая и стражи, расположившейся рядом с покоями государя, дверь в его опочивальню тихо отворилась и, неслышно ступая, в неё вошёл князь Иван. Подойдя близко к постели государя, он легонько коснулся его плеча и тихо позвал:

   — Ваше величество!

Государь крепко спал, что-то шепча во сне. Князь Иван вновь дотронулся до плеча спящего, потряс сильнее и громче позвал:

   — Ваше величество, Петруша!

Пётр Алексеевич, пробудившись, рывком сел на постели и, протирая глаза, с удивлением уставился на неожиданного гостя.

   — Ванюша! Ты? — наконец произнёс он, разглядывая одетого по-уличному друга. — Что так рано? — Он посмотрел на зашторенное окно, сквозь которое не проникал даже самый слабый свет.— А что ты так вырядился? — спросил он, ничего не понимая со сна и по-прежнему разглядывая необычный наряд князя, на котором был надет короткий овчинный тулупчик и такая же шапка.

   — Тс-с-с! — тихо произнёс князь Иван, прикладывая палец к губам, и едва слышно проговорил: — Вставай, Петруша, я и тебе такое же платье припас.

   — Мне? Зачем? — удивился государь.

   — Вставай, одевайся, потом узнаешь.

Пётр поспешно соскочил с постели, прямо на ночную рубаху послушно натянул протянутый князем Иваном тулупчик, на ноги — длинные сапоги.

   — Рубаху-то заправь в голенища, — посоветовал князь Иван. — Гляди, как у меня.

Распахнув полы тулупчика, он показал такие же длинные сапоги, в которые была заправлена его рубаха.

   — Так, так, — одобрил он, оглядывая уже одетого государя, — только шапку надень — холодно, и пошли.

   — Куда пошли? — всё ещё ничего не понимая, спросил Пётр.

   — Сейчас сам всё увидишь, — всё так же шёпотом ответил князь Иван и, взяв государя за руку, повёл его за собой.

У дверей, ведущих в его покои, князь Иван остановился, прислушался. Кругом было тихо. Быстро миновав комнату князя, они очутились в чуланчике, примыкавшем к его покоям. Там, на удивление Петра, вместо заколоченного большого шкафа оказалось довольно широкое окно, которое теперь было растворено, отчего в чуланчике стало много светлее, чем в других комнатах.

   — Это что же? — удивлённо спросил государь, подойдя к окну и выглядывая наружу. — Да здесь и лестница! Что ты задумал? — спросил он молчавшего всё время князя Ивана.

   — Тише, тише, спускайся, — не отвечая на вопрос друга, проговорил тот.

Заинтригованный придумкой, ничего больше не спрашивая, Пётр перекинул было ногу через подоконник, но князь Иван остановил его:

   — Погоди, погоди, Петруша, — удержал он его за руку. — Давай я вперёд стану спускаться, а ты сразу за мной, хорошо?

   — Давай, — согласился государь и, поднявшись, пропустил князя.

Лестница была высокая, ступеньки довольно широкие. Они без приключений спустились вниз. Снег вокруг был расчищен, и узкая, утоптанная тропинка вела куда-то вдаль, где терялась в темноте и кустах, обильно припорошённых инеем.

Сойдя на землю вслед за князем Иваном, Пётр вновь спросил:

   — А теперь-то куда?

   — Тише, тише, вдруг услышат, шуму тогда будет, — проговорил князь, беря Петра за руку и увлекая его за собой.

Скоро утоптанная дорожка упёрлась в высокую ограду, где князь Иван невидимым Петру движением отворил едва заметную калитку. Пройдя через неё, молодые люди оказались на широкой пустынной улице, освещённой лишь выглянувшей из-за облаков луной и мерцающими в просветах неровных туч звёздами. Они шли довольно долго, пока где-то впереди них на небе не появился розовый отблеск восходящего солнца. Стало светлее. Наконец они остановились на высоком берегу, где внизу была слабо различима расчищенная от снега замерзшая река.

Солнце поднялось уже довольно высоко, и перед глазами необычных путников развернулась огромная, изумительная панорама Москвы. Бледный зимний луч солнца косо скользнул по расходящемуся веером от Кремля городу, касаясь заснеженных крыш и кое-где зажигая яркие блики над белыми крышами, над которыми возвышались купола храмов и монастырей.

Нельзя было представить себе ничего более прекрасного, богатого, роскошного, сказочного, чем эти купола с крестами, сияющими золотом, эти колоколенки с луковичными маковками, эти шести- или восьмигранные шпили с ребристыми, сквозными, округлыми гранями, заостряющиеся над неподвижным скопищем покрытых снегом крыш.

Позолоченные купола, отражая свет, казались чудесно прозрачными, а на их выгнутых поверхностях он сиял точно звёзды. А там, далеко, виднелись лазурные шпили, купола из гладких медных пластин, пригнанных друг к другу. Кое-где купола были выполнены черепицей, подобно чешуе сказочного дракона, а где-то их луковицы были окрашены в зелёный цвет. Совсем далеко виднелись лишь нагромождения куполов, шпилей, башен всевозможных форм, чьи силуэты на голубеющем фоне неба поблескивали золотом, серебром, медью, сапфирами или изумрудами, и над всем этим вставало разгорающееся зимнее солнце.

Задохнувшись от красоты увиденного, юный государь повернулся к своему другу. В его больших светлых глазах стояли слёзы восторга.

   — Ванюша, Ванюша, — прошептал он, — как ты мне угодил! Как я рад, что ты меня сюда привёл, ведь я не видал никогда такой красоты!

Помолчав немного, он добавил чуть громче и торжественнее, раскинув руки, словно обнимая всё увиденное им: