Софья Бородицкая - Две невесты Петра II

• Название: Две невесты Петра II
• Автор: Софья Бородицкая
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023695-6, 5-271-08918-5, 5-9578-0851-2

За свою сравнительно короткую жизнь Иван Алексеевич Долгоруков испытал и величайший взлёт, и величайшее падение. Обер-камергер двора, майор гвардии, влиятельный фаворит и близкий друг юного императора, способствовавший его обручению со своей сестрой Екатериной...

Однако после неожиданной смерти Петра II и воцарения Анны Иоанновны положение Долгорукова резко переменилось: вначале его, вместе с родственниками, ожидали опала и ссылка, а затем, после доноса, — арест, следствие, пытки и страшная казнь.

О жизни и трагической судьбе Ивана Алексеевича Долгорукова (1708-1739), фаворита российского императора Петра II, рассказывает новый роман современной писательницы С. Бородицкой.

---

Сидя дома за столом, Тишин никак не мог приняться за писание. Разговор с капитаном разбередил его озлобленную душу. Ведь и к княжие Катерине он подкатился совсем не из-за любви к этой тощей зазнайке, а из мести. Да-да, именно из-за того, что её братец разгульный, этот красавец опальный, увёл у него Агашку, ядрёную краснощёкую Агашку, краше которой для него на всём белом свете не было.

«Но если уж правду говорить, — думал Тишин, — то не князь этот ссыльный увёл у меня девку, а она сама, Агашка, к нему как банный лист прилипла. И что в нём такого есть, что все девки по нём сохнут?» — продолжал размышлять Тишин и даже, встав из-за стола, подошёл к небольшому мутному зеркалу с трещиной, перед которым брился по утрам.

«Ну что в нём такого есть?» — вопрошал сам себя Тишин, разглядывая своё нечёткое отражение в маленьком зеркале. «Ну чем я хуже? Росту мы с ним одного, правда, лицо у него совсем не такое», — думал он, глядя на своё бледное лицо с белёсыми бровями и такими же короткими ресницами, торчащими в разные стороны ушами и редкими, кое-как расчёсанными волосами. «Да не в лице дело, — зло решил Тишин, отворачиваясь от зеркала. — Здесь дело в том, что он князь, вельможа, барин. Пусть сейчас в опале, под караулом, но всё одно — сразу видно, кто есть Тишин, а кто тот красавец, вот девки и кидаются на него, словно мухи на сладкий мёд. Но я им покажу мёд! Покажу!» Тишин мстительно представил себе униженных брата, сестру и всю их «семейку».

   — Когда я до них доберусь — сладко не покажется, — решительно произнёс он, садясь за стол и придвигая к себе бумагу.

Утром капитан Ушаков уже читал несколько страниц, исписанных мелким аккуратным чиновничьим почерком, где Тишин подробнейшим образом описал всё, о чём они говорили накануне, добавив ещё страницу о пьянках и гульбе князя Ивана в городе с непотребными девками.

«А это уж он зря, — покачал головой Ушаков, — хоть и не назвал имени бабы, да кто ж в Берёзове Агашку не знает».

   — Хорошо, — сказал он, складывая исписанные листки и запирая их в ящик стола. — Хорошо, — ещё раз повторил он то ли себе, то ли Тишину.

Следствием этого доноса стало появление капитана Ушакова в Берёзове в мае 1738 года.

Однако, приехав в Берёзов, Ушаков оповестил всех, что он прислан к ссыльным от правительства для того, чтобы узнать про их житье и облегчить их участь. Он начал часто бывать в доме, где жили опальные Долгорукие, вёл беседы и с княжной Катериной, которая ему ни словом не обмолвилась о Тишине. «Гордая больно», — подумал про себя капитан, когда на вопрос об этом чиновнике княжна замолкла и более вообще не стала с ним говорить.

С князем Иваном Ушаков часто бывал в городе, у его знакомых торговцев, которые, завидев князя, весело встречали его, угощали вином, шутили.

Пробыв в Берёзове с месяц, капитан Ушаков уехал в Тобольск, но скоро вместо приказа о смягчении своей участи Долгорукие получили строгий указ, подписанный Ушаковым, чтобы князя Ивана немедля, разлучив с женой и остальным семейством, посадить в одиночное заключение и кормить скудно.

Его забрали ночью. Несколько солдат, войдя в жилище Долгоруких, грубо разбудили князя, подняли его с постели, велели одеться и, окружив плотным кольцом, повели из дома.

Обезумевшая от горя Наталья Борисовна металась возле солдат, стараясь приблизиться к мужу, но те, оттолкнув её, ушли, уводя с собой князя Ивана. Едва дождавшись рассвета, она побежала к начальнику охраны Петрову, надеясь у него узнать всё о ночном происшествии.

Приходя рано на службу, Петров обычно обходил весь острог, проверяя, всё ли в порядке. Наталья Борисовна столкнулась с ним в тот момент, когда Петров с озабоченным лицом поспешно выходил из длинного деревянного помещения, где жили солдаты. Они столкнулись в дверях.

   — Что ж это такое? — взволнованно спросила Петрова Наталья Борисовна.

   — Я ещё сам толком ничего не знаю. Ночью приехали из Тобольска, распорядились именем государыни.

   — Как же так? Как же так? — ломая руки, повторяла Наталья Борисовна.

И тут же на дворе, ни на кого не глядя, она упала перед Петровым на колени, обхватив руками его высокие, заляпанные глиной сапоги и, подняв к нему измученное страхом лицо, зашептала:

   — Господин Петров, заступник вы наш, помогите, помогите! За что ночью увели невиновного?

   — Наталья Борисовна, что вы, что вы, — наклоняясь к ней и помогая ей подняться с колен, в замешательстве твердил Петров. — Встаньте, прошу вас, встаньте. Я говорю вам, что ещё сам толком ничего не знаю о том, что случилось.

   — Но вы ведь скажете мне? Скажете? Не утаите от меня ничего?

   — Не беспокойтесь, княгиня, я сделаю всё, что смогу.

К сожалению, начальник охраны в Берёзове майор Петров мог сделать для смягчения участи князя Ивана очень немногое.

Он разрешил Наталье Борисовне приходить к находившейся в особом доме одиночной камере Ивана вечером, когда стемнеет, приносить ему из дома еду, поскольку кормить его велено было настолько скудно, чтобы только не умер с голоду: ломоть хлеба да кружка воды утром и то же в обед. Кроме того, он позволил ей через него передать князю тёплую одежду, так как в его теперешнем жилище, несмотря на летнее время, стоял холод.

В этот же день Наталья Борисовна, связав в узел тёплое платье мужа, снесла его в караульное помещение, куда велел ей принести всё Петров. Перебрав одежду, он оставил лишь тёплый на меху кафтан да телогрейку.

Вечером того же дня Наталья Борисовна, озираясь по сторонам, осторожно подошла к дому, где сидел в кандалах её дорогой муж. Она чуть было не заплакала, увидев в вечернем сумраке его бледное осунувшееся лицо с огромными ввалившимися глазами, но, не желая расстраивать и без того убитого горем мужа, сдержалась.

   — На-ка вот, Ванюша, поешь горячего, — сказала она, разворачивая укрытую для него миску. — Тут я тебе твоё любимое мясо изготовила, всё, как ты любишь, — с уксусом.

   — Натальюшка, Натальюшка, — повторял князь Иван, стараясь просунуть руку сквозь частые прутья решётки, чтобы дотянуться до жены. — Пришла, ты пришла, не кинула меня, не кинула.

   — Иванушка, о чём ты таком говоришь? Как могу я тебя кинуть? Да я тебя и раньше не оставила, когда в опалу ты попал и все родные меня от тебя отговаривали, и я вот где, рядом с тобой, — желая подбодрить мужа, говорила Наталья Борисовна: — Об этом ты и думать никогда не смей, — громко произнесла она. — Я тебя, дорогой ты мой, никогда не кину, да я бы и сейчас была там, подле тебя.

   — А сыночка неужто бы оставила? — слабо улыбнулся князь Иван.

   — Нет, нет, — горячо возразила Наталья Борисовна, — и того взяла бы, кого сейчас дома оставила, и того, кто родиться скоро должен.

   — Господи, Господи! — взмолился князь Иван. — За что? За что страдаем? Отчего?

   — От злобы людской да от зависти, — уверенно ответила Наталья Борисовна.

Глава 12

В сентябре к берегу Сосьвы, на которой стоял Берёзов, причалила барка. На ней прибыли солдаты. Начались аресты всех тех, кто старался как-то облегчить участь несчастных ссыльных, не говоря уже о том, что опальные Долгорукие были арестованы. Приказ об аресте всех был подписан Ушаковым, тем самым Ушаковым, который, совсем недавно побывав у опального семейства, обещал скрасить его тяжёлую участь. Лишь много позже узнал и арестованный начальник охраны Петров, и Долгорукие, что приезд Ушакова весной в Берёзов был подготовлен его могущественным родственником, тем самым Ушаковым, что ведал в столице тайной канцелярией, генерал-аншефом, советником государыни.

Получив из Тобольска донос, в Петербурге от удовольствия потирали руки недруги Долгоруких, которые были для них опасны даже в заключении.

Радовался Андрей Иванович Остерман, прибившийся к новой власти и боявшийся её упустить. Кабинет-министр Артемий Петрович Волынский[27], только что вошедший в силу при государыне, ещё не предвидевший своего страшного конца, был рад тому, что теперь-то всё семейство Долгоруких можно прижать посильнее.

Из Берёзова были увезены на барке Петров и все опальные ссыльные, кроме Натальи Борисовны — жены князя Ивана.

Увидев, как её любимого мужа в кандалах ведут солдаты, она бросилась к ним, умоляя их дозволить ей проститься с мужем, но её грубо оттолкнули.

   — Не надо, княгиня, — тихо сказал Петров, шедший рядом с князем Иваном, — вам никого не разжалобить, а себе лишь вред нанесёте.

Плача, Наталья Борисовна шла сзади скорбной процессии до самого берега и, когда арестантов вели на барку, всё хотела взойти вместе с ними, но её каждый раз отталкивали, говоря:

   — Не мешай, не мешай!

Она долго шла по берегу вслед за удаляющейся баркой, пока крутой обрыв не преградил путь несчастной женщине.