Александр Мещеряков - Политическая культура древней Японии

• Название: Политическая культура древней Японии
• Автор: Александр Мещеряков
• Издательство: РГГУ
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-7281-0572-6

Первый в отечественном и западном японоведении сборник, посвященный политической культуре древней Японии. Среди его материалов присутствуют как комментированные переводы памятников, так и исследования. Сборник охватывает самые разнообразные аспекты, связанные с теорией, практикой и культурой управления, что позволяет сформировать многомерное представление о природе японского государства и общества. Центральное место в тематике сборника занимает фигура японского императора.

---

Согласно японскому законодательству, наказания преступников в провинции находились в компетенции местных органов власти. Жители столицы и чиновники центральных ведомств в случае совершения тяжких преступлений подлежали суду Министерства наказаний (Кэйбусё). При наказании смертной казнью было необходимо получить санкцию тэнно, если приговор выносился в столице, и санкцию Дадзёкан, если речь шла о преступлениях, совершенных в провинциях.

Наказания, выносимые непосредственно тэнно, наблюдаются чрезвычайно редко. В хронике «Секу нихонги» почти не содержится приказаний тэнно о смертной казни применительно к конкретному лицу (к крайне немногочисленным исключениям относится повеление Сёму казнить поднявшего в 740 г. мятеж; Фудзивара-но Хироцугу[681]). Последний смертный приговор, вынесенный тэнно, фиксируется в 810 г.[682] После этого казней в столице не наблюдается в течении трех с половиной веков (вплоть до «мятежа годов Хогэн», 1156 г.). В значительной степени это было связано с верой в то, что вынесший наказание (в особенности если это была смертная казнь) может подвергнуться мщению со стороны «неуспокоенного» духа наказанного или казненного[683]. В связи с этим смерти физической власть в лице тэнно предпочитала смерть «гражданскую» — лишение должности, ранга, удаление из столицы (ссылку).

Мало прибегая к данному ему законом правом выносить наказания, тэнно весьма часто пользовался своей привилегией на объявление амнистий, что считалось, в соответствии с китайской политической философией, делом угодным Небу[684].

Основной судебной функцией тэнно является не наказание, а смягчение наказаний или полное освобождение от них[685], т. е. помилование, которое находилось в исключительной компетенции тэнно. Согласно нашим подсчетам, в «Секу нихонги» встречается 124 указания на проведение амнистий, т. е. объявление амнистии было одним из наиболее частотных распоряжений тэнно[686]. Амнистия считалась не столько выражением абстрактной душевной «доброты», сколько деянием всегосударственной значимости: объявлению амнистии обычно предшествовали какие-нибудь несчастия. Предполагалось, что в ответ на амнистию Небо смягчит те санкции, которое оно обрушивает на тэнно и его государство за неправедное управление, проявлением которого были политические неурядицы, природные бедствия, болезни, неурожай и т. п. В связи с этим амнистии объявлялись по случаю заговоров, землетрясений, засух, недорода, эпидемий, болезней членов правящей фамилии, голода. Кроме того, амнистия обычно объявлялась и при вступлении нового тэнно на престол.

Роль тэнно как высшего судьи выявляется не столько в его непосредственном праве на суд по конкретным делам, сколько в праве на пересмотр законодательства, в том числе и уголовного, что принимало форму указов. В соответствии с этими указами (т. е. в соответствии с законом) соответствующие ведомства должны были наказывать виновных. Так, например, в указе Гэммэй, осуждающем фальшивомонетчиков, говорилось: «Отныне и впредь с теми, кто чеканит серебряную монету, поступать так: самих их обращать в государственных рабов, имущество — отдавать донесшему на них. Тех, кто подделывает серебряные монеты, наказывать 200 ударами палками и отправлять на общественные работы. Знавший о преступлении, но не донесший о нем, наказывается наравне с преступником».[687] Число аналогичных указов было бы легко умножить.[688]

При достаточно развитой бюрократической системе чисто судебная функция тэнно (судебное разбирательство в случае совершения преступлений) вытесняется функцией вынесения служебных оценок. При этом наказание (удары палками, заключение под стражу, ссылка, казнь) обычно заменяется понижением в ранге или же отрешением от должности, т. е. понижением в статусе с соответствующим понижением материального обеспечения. По случаю череды природных бедствий, ответственность за которые обычно возлагалась на правителя, Сёму заявляет: «В последнее время небесные наказания не знают конца, природные бедствия случаются одно за другим. Слышим Мы: «Управление идет вразрез с годовым циклом, сердца людей полны печали. Небо и Земля посылают предостережения, появляются грозные предзнаменования». Разве Мы не распространяем добродетель? Разве есть в Нас небрежение? Или же, может быть, чиновники не проявляют в делах рвения? Мы живем за девятью воротами, многого не ведаем. Повелеваю главам ведомств составить списки подведомственных им чиновников…, которые сердцем своим делам преданны и служат чисто-беспорочно, а также списки тех, сердца которых наполнены грязной ложью, а списки эти подать Нам. Тот, кто хорош, будет в ранге повышен, тот, кто плох, будет, согласно его провинностям, в ранге понижен. Слушаться Нашего повеления, ничего не скрывая».[689] Вместе с тем необходимо отметить, что сам тэнно почти всегда выносит суждение (принимающее форму указа) о повышении в ранге и должности, а не о понижении[690]. Компетенция правителя в отношении рангов и должностей была такова, что тэнно имел право и на повышение ранга (должности) уже умершего лица, чем он пользовался достаточно часто.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что право тэнно на уголовное наказание постепенно заменяется правом на наказание административного характера.

Царь в значительной степени наследует судебные полномочия прежних князей, когда тот являлся верховным судьей для своей дружины и подданных. Судебная власть князя была ограничена правом (и обязанностью) духовенства «печалования» (заступничества) за опальных. Общий курс Ивана IV привел к тому, что он постарался ликвидировать и этот ограничитель своей власти. В послании к Курбскому он так вербализует свое понимание царского права на суд: «доселе русские владетели не истязуемы были ни от кого, но вольны были подовластных своих жаловати и казнити»[691]. Если в указах тэнно мы достаточно часто встречаемся с формулировкой «поступать (наказывать) согласно закону», то действия русских царей по наказанию тех или иных лиц в значительной степени определяются сиюминутным настроением. В связи с этим широчайшее распространение получает «опала» (царский гнев), т. е. не определяемое никаким законом наказание (рукоприкладство, таскание за бороду, удаление из двора, отставка, тюремное заключение, ссылка, смертная казнь), которое выносится самим царем и только им самим и снимается («отдается»).

Особенно усиление судебной функции царя наблюдается при Иване IV. Когда в 1550 г. он собрал народ на Красной площади, он, в частности, досадовал на плохую работу ведомств в части судебных разбирательств. После этого Адашеву было приказано принимать челобитные от бедных на царское имя. Об этих челобитных докладывали царю, который принимал решения по ним. После удаления Адашева его функция была передана Челобитной избе (Челобитному приказу). Фактически ликвидировал (значительно ослабил) Иван IV и институт состязательности, когда дела рассматривались в присутствии обвиняемых (в частности, он не внял печалованию Макария о приглашении на соборный суд Адашева и Сильвестра).

В дальнейшем цари неоднократно декларировали, что не станут принимать челобитные, однако инерция концентрации властных полномочий в руках царя была такова, что челобитные рассматривал далее Алексей Михайлович, грозивший наказаниями за обращение к нему помимо законных инстанций[692]. Реалии российской жизни, подкрепляемые концептом царя как самодержца (калька с греческого «автократор»), были таковы, что царь воспринимался единственной инстанцией, которая, стоя выше закона, была в состоянии обеспечить «справедливый» исход дела. Судебные прерогативы царя в определенной степени распространялись и на его семью — царица, царицы и царевичи принимали челобитные для передачи их самому царю.

В Японии тэнно мыслится как источник закона, согласно которому и принимаются решения. Русский же царь выступает не столько как законодатель, сколько как источник решений по конкретным делам, решений, которые самим законом не регулируются.

Верховная власть и церковь. Тэнно отводится роль «координатора» государственных религиозных культов, что соотносится с китайскими представлениями о верховной власти.[693] Власть в лице тэнно имела полный контроль над синтоистскими и буддийскими институтами, которые считались частью государственных структур. Предполагалось, что они не имеют собственных специальных интересов[694]. Даже разрешение на пострижение в монахи выдавалось соответствующими чиновниками. Высшие духовные лица (глава синтоистской Палаты небесных и земных божеств, подчиненной непосредственно тэнно, и буддийский «патриарх» — дайсодзу) назначались указом тэнно, они имели ранги (в Палате небесных и земных божеств это были обычные чиновничьи ранги, буддийские священнослужители ранжировались согласно особым рангам для буддийской церкви, которые имели соотношения со светской шкалой[695]). При этом глава Палаты и дайсодзу имели нижнюю степень четвертого ранга, т. е. ни тот, ни другой не входили в состав высших сановников 1-3-го рангов (главы всех восьми министерств имели верхнюю степень четвертого ранга). Тэнно не слишком заботили догматические споры между представителями различных школ, но от них строго требовалось, чтобы они были лояльны по отношению к режиму и обеспечивали бы с помощью магических способов (молитв, приношений и ритуалов) благополучие тэнно, двора и всего государства.[696] Полномочия тэнно в религиозной сфере были настолько велики, что он далее обладал правом присваивать ранги синтоистским божествам.