Аркадий Аверченко - Волчьи ямы (сборник)

• Название: Волчьи ямы (сборник)
• Автор: Аркадий Аверченко
• Жанр: Русская классическая проза

Авторский сборник рассказов Аркадия Аверченко, изданный в Петрограде, в 1915 году, в издательстве «Грамотность».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Можно себе представить удивление всего конклава:

— Что вам угодно?

— Турок я.

— Бывает. Бог простит. А что нужно-то?

— А хотим мы своего представителя иметь при вашем Ватикане.

— Так-с. Турецкого?

— Да.

— Представителя?

— Именно.

— Для чего же это вам?

— Да так, знаете… У других государств есть представители, а у Турции нет.

— Да зачем же вам?! Отдаете вы себе отчет?

— Ну, все-таки… Как-никак, представитель.

— Что он будет у нас делать?!

— А что другие делают, то и он будет.

— Они христиане, поймите вы.

Турок обиделся.

— Так-с. А мы, значит, уже и не люди, да?

— Вы тоже люди, но ведь вы мусульмане.

Вздохнет бедная, глупая Верина или Дусина и, дрыгнув ногой, убежит под общее молчаливое изумление за кулисы.

Бедняга… Слышала эта Дусина, что от других стран есть представители при Папском дворе — дай, думает — и я.

* * *

Есть у Вериной бриллианты, но они стеклянные; затянута Дусина в корсет, как и прочие, но корсет сделан из старых железных обручей.

Захотела недавно Турция высадить недалеко от Одессы десант…

Грозная вещь — десант. Жутью веет от этого слова… Горе неприятелю! Страшно той стране, на побережье которой высадилось враждебное войско.

Высадили турки десант. Знаете, сколько?

23 человека.

Бедная Дусина…

Не хотел-бы автор этих строк быть в числе высаженных двадцати трех человек…

Отлогий пустынный берег. Пыхтя и кряхтя, пристало маленькое утлое паровое суденышко к берегу.

Капитан свистнул в какую-то дудку, наклонился с мостика и сказал полуиронически, полупокровительственно:

— Ну, вы, десант! Приехали. Вылезайте!

— Уже Россия? — уныло спросил начальник десанта, карабкаясь по узкой заплеванной лесенке.

— Россия. Вся тут, как на ладони. Голыми руками забирай.

Вышли на берег. Холодно… Морозный туман еще не рассеялся. Поежились.

— Ну, что теперь делать-то?

— Я думаю, вглубь страны отправиться. Пошли…

Встретились какие-то мужики. Обступили турок; долго и внимательно их разглядывали.

— Не наши кабыдто…

— Жукастые; носачи все. Не то турки, не то армяны. Айда, Митрий, неча тут зря топтаться.

Печально бредет десант «вглубь страны». Растянулся какой-то погребальной процессией. Куда идти? Что делать? Неизвестно.

На счастье этих двадцати трех горемык встретился им разъезд стражников.

— Кто такие будете?

— Турки.

— Как попали сюда?

— Да десант мы. Высадились.

— Зачем?

— Этого… Ну, как, вообще, полагается. Воюем мы с вами.

— Ну?

— Вот и высадились на вашу территорию. Тут, на бережку. Десант мы.

— Ну?!

— Понимаете? — для оккупации приехали. Вторглись в вашу страну. Морской десант. Хи-хи.

— Черт вас тут разберет. Спьяну, что ли?

— Нет, нам нельзя. Непьющие мы.

— Так что делать-то будете? На заработки?

Положение создалось тяжелое, невыносимое… Грозный десант, внушительная демонстрация воюющей державы — все это разбилось об недоумение стражников.

И очутился бедный десант в простой русской полицейской кордегардии…

Была Турция скромной диковатой девушкой, ходила в затрапезном платьице — и если ее никто особенно не уважал, то и не смеялись над ней….

А теперь, когда поступила Турция в шансонетные певицы — так это все смешно, что и сказать нельзя.

Булавка против носорога

Старый добрый немецкий слуга Фриц вошел в кабинет министра иностранных дел и доложил:

— Там посланники пришли: испанский, итальянский и американский.

Дремавший до того министр встрепенулся:

— Зачем?

— Протест, говорят, хотим заявить. Против наших германских зверств.

— Так. А пришли-то они зачем?

— Да протест же заявить. Против зверств.

— Ну, да, я это понимаю… Конечно — протест, конечно, — зверства… Это, как полагается. Но причина прихода их в чем заключается?

— Да зверства же!! Протест!..

— Однако, и туп же ты, братец. Ему говоришь одно, а он бубнит другое!.. Пойми ты своими куриными мозгами: протест против наших зверств это — одно, а причина прихода — другое. Ведь это— все равно, как к тебе пришел какой-нибудь человек и говорит тебе, войдя: Здравствуйте! Ну? Так ведь слово «Здравствуйте», это — не причина его прихода, не повод, по которому он к тебе явился, а так просто… обычная, общепринятая формула. Понял?

— Ну, да. Пришел он к тебе, сказал: здравствуйте! а потом уже и выясняется то дело, по которому он пришел. Возьмет ли он у тебя взаймы десять марок, сделает ли тебе предложение пойти в биргалле, даст ли тебе по морде, — это все дела, по которым он пришел… А «здравствуйте» тут не причем. Понял? Так вот, ты мне теперь и ответь: зачем пришли эти дипломаты?

Фриц стал на колени посреди кабинета и заплакал:

— Пожалейте меня старого дурака, не мучайте меня. Дипломаты пришли выразить свой протест против германских зверств, а больше я ничего не знаю…

— Пошел вон, старая рассохшаяся бочка! Тебе не в дипломатическом ведомстве служить, а воду возить. Проси их сюда!

Через минуту три дипломата — итальянский, американский и испанский — вошли в кабинет, стали в ряд и, молча, отвесили немецкому министру холодный поклон.

— Чем могу служить, господа? — приветливо спросил министр.

Американский посланник кашлянул в руку и сказал, нахмурив брови:

— От имени своего, американского, и от имени Италии и Испании, мы, представители этих нейтральных держав, горячо протестуем против тех насилий, зверств и правонарушений, не согласных с обычными способами ведения войны, — тех правонарушений, кои были допущены германцами в настоящую войну. С совершенным уважением к вам пребываем — представители Америки, Италии и Испании.

— Хорошо, хорошо, господа. Спасибо. Покорнейше, прошу сесть. Чем могу служить?

Снова поднялся уже усевшийся в кресло американский посланник и отчеканил:

— Чем вы нам можете служить? А тем, что мы просим вас принять во внимание наш протест против тех насилий над мирным населением и нарушений обычая войны, которые допускаются германской армией.

— Да, да. Вы это уже говорили, хорошо. Протест ваш принят. А по какому делу вы осчастливили меня своим визитом?

— Ах, ты. Господи! Да мы и пришли только за тем, чтобы заявить протест.

— И больше ничего?

— Ничего.

Посидели молча.

— Снег-то какой повалил, — сказал испанский посланник, поглядывая в окно.

— Да, погода нехорошая, — согласился германский министр.

— Говорят, когда зима снежная, то лето будет жаркое, — заметил итальянец.

— Да.

— Ну, — шумно вздыхая, встал с кресла американец, — посидели, пора и честь знать. Пойдемте господа, не будем мешать хозяину.

Распрощались. Ушли.

* * *

Через несколько дней, выбрав свободные полчаса, снова зашли представители нейтральных держав в германское министерство иностранных дел.

— А-а, — встретил их министр. — Вероятно с протестом.

— Вы угадали. Германские зверства, и насилия все еще продолжаются, и мы протестуем…

— На этот раз — энергично! — подсказал испанец.

— Да! — поддержал итальянец. — Мы выражаем свой энергичный протест.

— А раньше был разве простой? — спросил германский министр. — Я думал, что энергичный.

— Нет… Тот, что раньше — был простой. А вот теперь так энергичный.

— Энергичнейший! — кивнул головой итальянец.

— Самый эдакий… что называется… ну одним словом, — энергичный! — пылко вскричал испанец.

— Хорошо, господа. Не присядете-ли? Что новенького в ваших палестинах?

* * *

Соединенная комиссия из представителей нейтральных стран выезжала на театр военных действий.

Цель поездки была: зарегистрировать германские зверства и заявить против них свой протест.

Провожающие говорили:

— Господа уезжающие! На вашу долю выпала великая миссия: заявить энергичный протест против тех насилий и тевтонских зверств, которые все время допускаются по отношению мирного населения потерявшими всякую меру так называемыми «культурными» немцами. Эта культура — в кавычках!

— Браво, браво. Это очень зло сказано! «Культурные» немцы в кавычках! Метко, ядовито и бьет прямо в цель! Я думаю, ежели немецкому солдату бросить эту фразу в лицо, — ему не поздоровится!

— Итак, господа, — осветите перед лицом всего культурного мира…

— Культурного мира без кавычек!

— …Да, без кавычек. Пусть весь культурный мир, без всяких кавычек, узнает, что делают немцы в кавычках. Пусть эти кавычки, как несмываемое позорное пятно, будут гореть в немецком сердце!..

— В сердце, в кавычках!