Вадим Арбенин - Предсмертные слова

• Название: Предсмертные слова
• Автор: Вадим Арбенин
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7784-0427-4

Книга эта — удивительно бережно и тщательно собранная коллекция предсмертных высказываний людей разных стран и эпох. Среди них властительные правители — римские императоры, европейские короли и русские цари; знаменитые священники — римские папы и реформаторы. Конечно, много здесь представителей литературы и искусства — от Овидия до Набокова, от Микеланджело до Пикассо. Не обойдены и философы — от Платона до Ницше. Попали в книгу и знаменитые красавицы, не всегда с самой безупречной репутацией, и преступники, и просто безымянные люди, сказавшие перед смертью что-то особенное.

Чтение этой книги — удивительное путешествие по людским душам во времени и пространстве.

---

В среду, 5 ноября 1796 года, встав по обыкновению в пять часов утра, ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ сказала вошедшей к ней любимой камер-юнгфрау Перекусихиной: «Нынче я умру. Смотри, мои настольные часы в первый раз остановились…» — «И, матушка, чего смерть-то звать? — ответила Мария Савична. — Пошли за часовщиком — часы опять пойдут». — «Для моих часов, — Екатерина показала на свои распухшие ноги, — уж никакой часовщик не поможет». Засим, встав с постели, одевшись и выкушав две большие чашки кофею и почувствовав сильный позыв, она удалилась из кабинета в туалетную комнату, «за ширмы, где прибор». Там она пребывала дольше обычных десяти минут, и встревоженный камердинер Захар Константинович Зотов, не услышав призывного колокольчика, решил заглянуть туда и нашёл Екатерину на полу в беспамятстве, при последнем издыхании. Императрицу долго не могли перенести на постель, потому что не хотели пускать посторонних, а одни камеристки не в силах были поднять с пола её жирное, отяжелевшее тело. Грузная, распухшая, лежала императрица, эта «коронованная куртизанка», «царица-цареубийца», неподвижно, с помутившимися глазами, с рукой на груди. Редкие храпы вырывались из груди шестидесятисемилетней старухи. После того как лейб-медик Роджерсон приложил ей к ногам шпанские мушки и пустил кровь, Екатерина будто бы очнулась и промолвила: «Мой путь окончен… Это последняя капля немецкой крови…» Устное апокрифическое предание об этих предсмертных её словах действительно бытовало, но было ошибочно. Не могла Божьей милостью самодержица всея Руси произнести этих слов: в туалетной комнате с ней случился второй апоплексический удар, и она, «свалившись с судна», умерла, не приходя в сознание. Любимец императрицы, первый лейб-медик Ламбро-Качьони, выпроводив всех других врачей из спальни, приложил зеркало к её губам — Екатерина не дышала. Лампадка перед образом святой Екатерины погасла. Наследник Павел Петрович, в пыльных сапогах и дорожном плаще, прискакав из Гатчины, прогремел шпорами по зале, нагнулся к матери и озабоченно произнёс, перекрестившись: «Скончалась». Потом круто повернулся на каблуках и прокричал хриплым голосом: «Я вам государь! Попа сюда!» Граф Самойлов вышел из опочивальни и торжественно объявил собравшимся царедворцам: «Милостивая государыня императрица Екатерина скончалась. Государь Павел Петрович вступил на всероссийский престол». После жирной масленицы в России наступил суровый пост. Всеми овладел страх.

А вот у короля Великобритании ГЕОРГА ВТОРОГО даже капли немецкой крови не нашлось, хотя был он чистокровным немцем. Монарх проснулся у себя в Кенсингтонском дворце, как всегда, в половине восьмого утра. Поднялся с постели в добром здравии и отличном расположении духа. «Пожалуй, выкушаю я чашку горячего шоколаду, Том, — поделился он с немецким слугой своими планами. — Что ты скажешь на это?» Том не возражал. Георг выкушал шоколад с удовольствием и, напевая себе под нос, пошёл по своим королевским делам в ватерклозет. Обеспокоенный странными и совсем не характерными для туалета звуками, доносившимися из-за двери, слуга решился проведать монарха и нашёл его лежащим на полу без признаков жизни. При падении Георг разбил лицо о край туалетного столика. Послали за его метрессой Вальмоден, но даже она, известная своей прытью, не смогла пробудить короля. Вызванный лейб-доктор уложил его в постель и попытался пустить ему кровь, но ни капли её не вытекло из его плоти: врач констатировал разрыв сердца. «Смерть пришла к лучшему королю, лучшему господину и лучшему другу народа в наихудших традициях низкой комедии-фарса — в шутовском колпаке с бубенчиками», — отметил современник. Георг завещал похоронить себя рядом с женой Каролиной, «в гробу с открытой боковой стенкой, чтобы его прах соединился с её прахом».

В туалетной комнате своей усадьбы «Грейслэнд» умер и ещё один король, великий американский «король» рок-н-ролла ЭЛВИС ПРЕСЛИ. «Принесите мне, пожалуйста, воды, только холодной, очень холодной», — попросил он горничную Нэнси Рукс, которая спросила, накрывать ли ему завтрак. Она принесла певцу стакан ледяной воды и утреннюю газету, и Пресли, прихватив с собой ещё и книгу безжалостного журналиста Стива Данливи «Элвис, что случилось?» и напевая под нос песню «Синие глаза плачут под дождём», прошёл в туалетную комнату. Его долго не было, так долго, что обеспокоенная столь долгим его отсутствием невеста певца, Джинджер Олден Лейсер, заглянула в ванную. Пресли лежал на ковре лицом вниз, запутавшись в одеждах, язык его был высунут и прикушен зубами. Многочасовая борьба врачей прибывшей кареты «скорой помощи», а потом и городской больницы Мемфиса за жизнь Элвиса — массаж сердца и электрошок — результата не дали. «Да не мучайте его, оставьте его тело в покое, он давно уже умер», — взмолилась, наконец, медицинская сестра Марианн Кок, и врачи объявили, что «Элвис Пресли, 42 лет, скончался в понедельник, 16 августа 1977 года, в 15.30, от сердечного приступа».

Смертельный недуг свалил в туалетной комнате и нашего бытописателя АЛЕКСАНДРА ПЛАТОНОВИЧА БАРСУКОВА. При падении он сильно разбил себе голову. Когда подоспевший доктор сделал ему перевязку, историк отдал приказание прислуге: «Говорите всем, что я дрался на дуэли и был тяжело ранен». От прочих услуг доктора Александр Платонович отмахнулся: «Зачем всё это? Это совсем неинтересно. Мне нужно отходную. Всё кончено. Пришёл мой черёд. Довольно пожил. Дайте попить». И, выпив воды, с улыбкой сказал: «Это на дорожку..»

«Странная штука жизнь, — философически заметил умирающий на чужбине, в неметчине, эсер-террорист ЕВГЕНИЙ ФИЛИППОВИЧ (ЕВНО ФИШЕЛЕВИЧ) АЗЕФ, на руках которого была кровь убиенных министра Вячеслава Плеве и великого князя Сергея Александровича. — В нищете родился, в нищете и умираю». Действительно, умирал «гений террора» Азеф на железной койке в обшарпанной палате провинциальной клиники в Вильмерсдорфе, под Берлином. А ведь какими деньгами, бывало, ворочал, какие обеды закатывал в шикарных ресторанах, когда занимал ответственный пост руководителя боевой организации в партии эсеров России и одновременно подрабатывал платным агентом департамента полиции! Великодушная и преданная Азефу дама сердца, немка Эдвига Клепфер, бывшая кафешантанная певичка, похоронила «несчастного возлюбленного» по второму разряду на второразрядном же участке близлежащего кладбища. На его могиле нет ни памятника, ни таблички с именем, только номер кладбищенского места: 446. «Здесь сейчас так много русских, — объясняла Эдвига отсутствие имени на могиле. — Кто-нибудь прочтёт, вспомнит старое — могут выйти неприятности… Могут осквернить… Лучше не надо…» От «короля провокаторов», террориста-виртуоза Евно Азефа остался только номер.

Философствовал перед смертью и АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН, «отец» теории относительности. Когда его с тяжелейшим приступом аневризмы привезли в больницу Принстонского университета, он, сознавая, что его конец близок, попросил принести ему очки и письменные принадлежности, чтобы продолжить работу: «Уж коль скоро есть у меня ещё время, не буду его терять». И, показав искусанный грифельный карандаш, добавил: «Здесь — моя лаборатория». Глядя на осунувшееся, опустошённое лицо навестившего его в больнице сына Ганса, он сказал: «Не позволяй превращать мой дом в музей или место для паломничества». В 11 часов вечера доктор Дин зашёл в палату навестить Эйнштейна и нашёл его мирно посапывающим в постели. Но вскоре после полуночи медсестра Альберта Рошаль отметила сбои в дыхании больного и, обеспокоенная, слушала, как Эйнштейн бормотал в забытьи по-немецки: «Не расстраивайтесь… По крайней мере, теперь я знаю девяносто девять дорог, какими не надо идти… Идущему за мной будет легче. И вы знаете, что самое непостижимое в мире? То, что он постижим…» После чего два раза глубоко вздохнул и умер. Но позднее выяснилось, что медсестра Рошаль не знала немецкого языка и поэтому не могла понять ровным счётом ничего из того, что говорил великий физик. Так что, последние мысли одного из величайших умов человечества со времён Ньютона пропали для нас втуне. Прах Альберта Эйнштейна был предан огню в крематории, а пепел развеян по ветру неизвестно где.

Французский философ ЖАН-ПОЛЬ САРТР, ловелас, безбожник, искусный оратор и «сексуальный великан», свой ответ нашёл: «Я понял, ты просто создана из моего ребра», — заявил он ошеломлённой подруге Симоне де Бовуар. Это было убийственное признание — ведь мадам де Бовуар принесла себя в жертву, чтобы доказать ложность этого утверждения. Сартр умирал от рака у себя дома, и Симона, простив ему всё и лёжа рядом с ним на кровати, обнимала его до последней минуты. Он взял её за руку и сказал: «Я очень люблю тебя, дорогая» и вытянул к ней губы, приглашая к поцелую. И когда «сверкающее зимнее солнце ворвалось в его кабинет и омыло его лицо, „О! Солнце!“ — воскликнул он в экстазе». Сартр и Бовуар были одной из самых преданных друг другу и в то же время самых извращённых пар XX века. Во время похорон Сартра за его гробом шло около пятидесяти тысяч человек. А когда умирала Симона, никто даже не пришёл проведать её в больницу. Но похоронили её в одной могиле с её дорогим Жаном-Полем. «Я знала, что он останется в моей жизни навсегда».