Джейн Остин - Гордость и предубеждение

• Название: Гордость и предубеждение
• Автор: Джейн Остин
• Жанр: Исторические любовные романы

«Гордость и предубеждение» Джейн Остин – шедевр мировой литературы, предзнаменовавший развитие психологического романа и феминистской прозы. Впервые опубликованный более 200 лет назад, он не теряет своей популярности и актуальности, соединяя в себе невероятное литературное мастерство его создательницы с веселой и непосредственной манерой и легкостью изложения. Роман многократно экранизировался и неизменно входит в различные рейтинги лучших книг мировой литературы. У супругов Беннет пять прекрасных дочерей, они красивы, независимы и умны. Лишь одно омрачает их любящих родителей – у них совсем нет приданого. Знаменитая история внутренней борьбы, недоверия и, конечно, любви без преград выписана с неподражаемым психологизмом и тонким английским юмором.

---

– Думаю, что никакие дела не заставили бы моего друга уехать в город именно в такой момент, если бы не его нежелание встретиться здесь с определенным джентльменом.

Именно эту фразу Лидия уже не услышала, зато ее услышала Элизабет, и поскольку услышанное убедило ее, что Дарси действительно виноват в отсутствии мистера Викхема (хотя ее первое предположение и не оправдалось), но пережитое ею неожиданное разочарование настолько усилило антипатию к первому джентльмену, что ее выдержки едва хватило на учтивое отношение к его вежливым расспросам, с которыми он к ней приблизился. Ее внимательность, снисходительность и терпение к Дарси были оскорблением для Викхема. Элизабет была решительно настроена против любого разговора с Дарси и поэтому отвернулась, потому что была в настроении таком плохом, что не смогла полностью его преодолеть даже во время разговора с мистером Бингли, чья слепая неразборчивость начала раздражать ее.

Но Элизабет не была создана для плохого настроения, и, хотя ее собственные надежды на этот вечер были утеряны, это все равно не могло долго ее подавлять. Поэтому излив душу Шарлотте Лукас, которую она не видела неделю, Элизабет вскоре смогла непринужденно переключиться на своего чудаковатого кузена и уделить ему свое внимание. Однако после первых двух танцев плохое настроение вернулось к ней снова, потому что это были не танцы, а какие-то пытки. Мистер Коллинз, серьезный и неуклюжий, постоянно извинялся вместо того, чтобы ухаживать, часто двигался не туда, куда надо, этого не осознавая, вызывая у нее все те чувства стыда и недовольства, которые только способен вызвать неприятный и неумелый кавалер. В момент, когда он наконец отпустил ее, она почувствовала невероятную радость и облегчение.

Затем Элизабет танцевала с одним из офицеров и улучшила свое настроение разговором о Викхеме, из которого узнала, что он был всеобщим любимцем. После этого она вернулась к Шарлотте Лукас, и как раз была занята разговором с ней, когда к ней внезапно обратился мистер Дарси. Застигнута врасплох его предложением потанцевать с ним, когда танцы начнутся снова, Элизабет не заметила, как ответила согласием. Он немедленно ушел, ей же не осталось ничего, кроме упреков в свой адрес из-за отсутствия здравого смысла и решимости. Шарлотта пыталась успокоить ее:

– Не беспокойся! Вот увидишь – он очень приятный.

– Боже упаси! Именно этого я больше всего и боюсь! Представь себе: признать приятным того, кого тебе хочется ненавидеть! Не надо желать мне такой неприятности.

Однако когда танцы возобновились и Дарси, приблизившись к Элизабет, пригласил ее, Шарлотта не удержалась и шепотом посоветовала ей не быть дурой и не позволять своей симпатии к Викхему портить отношения с человеком, в сто раз его почтеннее. Элизабет ничего не ответила и заняла свое место среди танцующих, крайне удивлена той легкостью, с которой она поверила, что танцевать с мистером Дарси – это большая честь; у окружающих при этом был не менее удивленный вид. Некоторое время они двигались молча; Элизабет начало казаться, что их молчание так и будет продолжаться в течение двух танцев, поэтому она решила не нарушать его. Но вскоре она подумала, что если она заставит своего партнера заговорить, это станет для него большим наказанием, и поэтому сделала какое-то беглое замечание относительно танцев. Он же снова промолчал. После некоторой паузы Элизабет обратилась к нему снова:

– Теперь ваша очередь что-то сказать, мистер Дарси. Я уже сделала замечание относительно танцев, и теперь вам надо сделать какое-то замечание по поводу размеров комнаты или количества пар.

Он улыбнулся и заверил ее, что скажет все, что она пожелает.

– Вот и прекрасно. Этого ответа пока хватит. Возможно, я постепенно сделаю вывод, что частные балы намного приятнее тех, которые устраиваются на общественных началах. Но пока давайте помолчим.

– Значит, когда вы танцуете, то разговариваете, придерживаясь определенных правил?

– Да, иногда. Надо же хоть о чем-то говорить. Было бы странным не сказать ни слова все полчаса. Однако для удобства некоторых разговор надо вести таким образом, чтобы собеседник не перенапрягался и говорил как можно меньше.

– В этом случае вы руководствуетесь собственными чувствами или считаете, что радуете мои?

– И то, и другое, – ответила Элизабет игриво, – потому что всегда видела сильное сходство между способами нашего мышления. У нас обоих нелюдимый, неразговорчивый характер. Мы не любим говорить, разве что кроме тех случаев, когда собираемся сказать что-то такое, что ошарашит всех присутствующих и поговоркой останется в памяти грядущих поколений.

– Что-то это не очень похоже на ваш собственный характер, – сказал Дарси. – Насколько это похоже на характер мой – судить не берусь. Лично вы, наверное, думаете, что нарисовали достоверный портрет, не так ли?

– Я не могу судить о собственных способностях.

Дарси ничего не ответил, и они молчали, пока не начался второй танец. Тогда он спросил, часто ли она с сестрами ходит в Меритон. Элизабет ответила утвердительно и, не в состоянии преодолеть соблазн, добавила:

– Когда вы недавно встретили нас там, мы как раз знакомились с одним молодым человеком.

Эффект от сказанного был мгновенным. Лицо Дарси приобрело еще более напыщенный вид, но он не сказал ни слова; Элизабет же, упрекая себя за собственную несдержанность, поняла, что этот разговор лучше не продолжать. Наконец Дарси сдержанно заговорил:

– Мистер Викхем, к счастью, наделен столь приятными манерами, что легко находит себе друзей. Сможет ли он так же легко обеспечить продолжительность их дружеских чувств – это уже другое дело.

– Ему не повезло потерять друга именно в вашем лице, – с нажимом ответила Элизабет, – к тому же таким образом, что от последствий этой потери он будет страдать всю жизнь.

В ответ Дарси только промолчал; было видно, что он хочет сменить тему. В этот момент возле них появился Уильям Лукас. Он пытался пройти через ряд танцующих пар на другую сторону комнаты, но, увидев мистера Дарси, остановился и очень вежливо поклонился, отдавая должное его умению танцевать, а также его партнерше.

– Милостивый государь, я получил необыкновенное удовольствие. Нечасто приходится видеть, чтобы человек так хорошо танцевал. Сразу видно, что вы принадлежите к высоким кругам общества. Однако должен сказать, что у вас прекрасная партнерша, за которую не приходится краснеть. Надеюсь, что еще не раз буду иметь удовольствие наблюдать за тем, как вы танцуете, особенно тогда, когда произойдет одно приятное и желанное событие (при этом Уильям красноречиво посмотрел на ее сестру и мистера Бингли). Поздравления поплывут рекой! Но, мистер Дарси, умоляю вас, не позволяйте мне мешать вам. Вы же не будете благодарить за то, что я отвлекаю вас от увлекательной беседы с молодой особой, в чьих искрящихся глазах я тоже вижу упрек.

Дарси вряд ли услышал последнюю часть этого обращения, но видно было, что намек сэра Уильяма относительно его приятеля произвел на него сильное впечатление, и он с серьезным видом посмотрел в сторону Бингли и Джейн, которые танцевали вместе. Однако он быстро пришел в себя и сказал, обращаясь к своей партнерше:

– Я забыл, о чем мы говорили, потому что Уильям перебил нас.

– Кажется, мы не разговаривали вообще. Для своего вмешательства Уильям вряд ли нашел бы в этом зале двух других людей, которые должны сказать друг другу меньше, чем мы с вами. Мы уже пытались поговорить на две или три темы, но безуспешно, поэтому я не представляю, о чем мы будем говорить дальше.

– А как вы относитесь к книгам? – с улыбкой спросил Дарси.

– К книгам? Ой, не надо об этом. Я уверена, что книги мы читаем совершенно разные и чувствуем при этом совершенно по-разному.

– Жаль, что вы так считаете; но раз так, то у нас, по крайней мере, будет достаточно тем для разговоров: мы сможем сравнить наши расходящиеся мнения.

– Нет-нет, я не могу говорить о книгах во время бала, потому что мои мысли все время заняты чем-то другим.

– В таких случаях вы всегда волнуетесь из-за того, что происходит именно в этот момент, не так ли? – спросил Дарси с выражением сомнения на лице.

– Да, всегда, – машинально ответила Элизабет, потому что мысли ее полетели куда-то далеко, а когда они вскоре вернулись к ней, она неожиданно воскликнула: – Помню, как когда-то вы, мистер Дарси, сказали, что почти никогда и никому ничего не прощаете и если у вас уже сложилось негативное отношение, то ничто не заставит вас его изменить. Надеюсь, такое отношение вы формируете с надлежащей осторожностью?

– Да, – уверенно ответил Дарси.

– И никогда не позволяете предвзятости ослеплять вас?

– Надеюсь, что никогда.

– Для тех, кто никогда не меняет свое мнение, очень важно, чтобы первое суждение было правильным.