Сергей Шаталов - Антология странного рассказа

• Название: Антология странного рассказа
• Автор: Сергей Шаталов
• Издательство: Фолио
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: ISBN 978-966-03-6080-8

Эта книга — своеобразный срез (от Чикаго до Ферганы) новаторской, почти невидимой литературы, которую порой называют «странной».

---

Однажды посетив Святилище, БД тоже видит надписи на незнакомых ему древних языках и, прочтя книгу, становится первым убеждённым деревом. Так неожиданно проявляется разница в ментальности белого человека и аборигенов. Можно сказать, он сделался абсолютным деревом племени, разрешив собою вечный конфликт людей и деревьев.

Называя его Бродячим Деревом, аборигены, конечно, нарушают табу, но ведь каждый из них знает, что БД знает, что он — бродячее дерево. Находясь в племени Деревьев и по сей день, БД возвысился до учителя, Мудрейшей Истинной Лианы, Мудилы, в роли которой читает проповеди о космогонии вселенского древа, происхождении деревьев и познании ими добра и зла, а также о таинственном Древе Жизни. Аборигены верят каждому его слову.

И только когда БД открыто сообщает запретное сведение о том, что все люди племени, как и все-все существа мира, являются деревьями, каждый снисходительно улыбается про себя — конечно, единственный в мире человек прощает великому БД его неведение в этом вопросе.

555 phtml

С недавних пор, незаметно для большинства, в Сети начал появляться «перпендикулярный гипертекст», или phtml.

Если обычный гипертекст следует страница за страницей, «в глубину», то перпендикулярный гипертекст развёрнут как бы в перпендикулярной плоскости и поэтому невидим — его страницы оставляют лишь математические линии на страницах своего собрата (html, dhtml или vrml).

Таких перпендикулярных текстов по отношению к основному может существовать бесконечное множество, и для основного текста это тексты-невидимки, а весь их интернетовский лабиринт— вроде целого мира-невидимки, присутствующего здесь же: одновременно, но недостижимо.

Почти никто из пользователей Сети не догадывается о существовании phtml, а те, кто знают о нём, ограничиваются слухами. Или молчат. По одним слухам, phtml содержит в себе секретную информацию правительства, тайно влияющую на всё, что находится в Internet, по другим — это тексты-вампиры, вынимающие из Сети возникающее там знание и способные по команде втянуть в себя все данные, содержащиеся в Internet, вывернув его наизнанку в свой перпендикулярный гипермир.

Некоторые думают, что перпендикулярный гипертекст возник давным-давно, ещё до возникновения компьютеров и христианства, в эпоху гипотетической працивилизации, и в нём заложено всё знание мира и его окончательная разгадка. Говорят также, что эта працивилизация, насчитывающая сотни миллионов лет развития, собственно, и есть весь перпендикулярный гипертекст, в который она перешла, достигнув вершины информационных технологий.

В общем, проблема существует, и она в том, что никто не может проникнуть в phtml ни через какую известную среду, ни через скрипты, и никаким иным путём, кроме как зная сам язык phtml.

Но те, кто имеет доступ, — а возможно, и скорее всего, они живут среди нас, — эти немногие молчат, хотя и ведают, что представляет собой на самом деле загадочный мир phtml.

570 концептуалист

Кто-то — может быть, Василий — открывает в себе необыкновенный талант: способность к рождению идей, причём совершенно новых и оригинальных, и к тому же — в самых разных областях человеческих знаний! Ему под сорок, когда он впервые начинает записывать свои «грёзы», за которые раньше клял себя как за сновидения наяву, и сразу же набегает около 200 тем, глобальных, фантастических, но реальных при всей своей невероятности! Вдохновлённый Василий изобретает всё новые и новые идеи и поражается лёгкости, с которой это происходит. Достаточно взять с полки книгу — популярную биологию, химию, физику, детектив или просмотреть журнал или газету— и почти на любую тему возникает новая идея — и Василия самого изумляет её свежесть, яркость, нетривиальность.

Так он вдруг находит себя, СВОЁ, и почти целыми днями он записывает, полный цветных сияющих миражей; он пробует делать схемы и чертежи, и даже моделировать в компьютерных программах, но бросает это, потому что тогда он начинает отставать от полёта собственной мысли — не успевает фиксировать идеи, их скопилась целая гора, он начинает их уже забывать, — бросает всё и кидается записывать; и ручка еле поспевает укладывать в русло этот прорвавший плотину поток. Поначалу Василий радуется как ребёнок, но через год накапливается ворох рукописей, в которых уже он сам не может разобраться, и Василий, наконец, задумывается: что же со всем этим делать? Он не может оформить свои идеи как положено, разослать, предложить их (кому?..), выполнить; он не может остановиться — оторваться от записи: каждая следующая мысль грандиознее предыдущей, удивительный мир будущего рождается прямо из его, Василия, головы, и вот он уже не успевает записывать — его мозг работает быстрее. Поначалу он пытается как-то отмечать суть идеи, чтобы развить её позже, но позже никогда не наступает. Так, отчаявшись, Василий бросает писать и только смотрит, изумлённый, на эту лавину, этот фейерверк, это извержение — и наконец понимает, что всё это — для него одного. Странный талант. Сны, которые могли перевернуть мир, но они всего лишь сны… А мир создан тупыми орудиями, воплощающими куриную мысль — не больше зёрнышка, по крупице за жизнь, — и эта жизнь, и не одна, уходит на то, чтобы реализовать, с невероятными усилиями, эту крупицу недалёкого ума… далёкого… — так с горечью думает Василий, гений мысли. Так он и умрёт— самым великим и самым неизвестным, вместе со своим миром, который был слишком великолепен, чтобы остаться.

Только одна его идея — Виртуальная страна «вечных» — подхватывается предприимчивым коммерсантом интернета, который, впрочем, переделывает её по-своему и превращает из виртуальной страны вечных в простые списки биографий и медицинских карточек с оцифрованным кодом ДНК, размещаемые в файлах за деньги умерших или их родственников. Но о Василии там нет ни слова. Рукописи его вскоре попадают в макулатуру и перерабатываются в газетную бумагу, на которой напечатают газетные новости и сплетни.

Такая вот история.

579 Silver Line

Существует иное метро, Silver Line, о котором никто не знает.

Среди ночи Катю разбудил какой-то гомон за окном. Сначала она лежала и вслушивалась в чирикающие слова и перезвон колокольчиков, а потом, поскольку сон ушёл, накинула куртку — ведь была зима — и вышла на балкон.

Удивительное зрелище открылось ей: с ночного неба спускались на бледно светящихся шарах очаровательные девочки-подростки, они переговаривались между собой и хихикали, и это их хихиканье Катя приняла за колокольчатый перезвон.

Она изумлённо смотрела на них, а они, заметив её, подлетели к балкону, не переставая пересмеиваться. Это были не феи и не эльфы, а дочери новых русских, и они катались на засекреченных летающих шарах, в которых горело что-то, как послушная плазма. Даже американские генералы не знали, что такие шары уже существуют, и поэтому девочкам разрешали покататься на них только иногда — глубокой ночью.

— Раз уж ты увидела нас, — сказала одна девочка, которая была среди других, наверное, самой старшей, — мы подарим тебе одну волшебную вещицу, как делают в сказках феи. — И все девчонки защебетали и захихикали, а красивая девочка с узкими азиатскими глазами подала Кате какой-то серебряный бумеранг.

— Это ключ от Серебряной линии метро. О ней никто не знает. Она глубже, под обычным метро… Гораздо глубже, и по этой линии ты сможешь доехать быстро в любой город любой страны. Даже в Америку или Австралию. Только смотри, чтобы никто другой не узнал, а то случится беда. — Девочки опять захихикали, стали улетать и скоро исчезли в темноте над крышей.

683 просветлённый

Я всё хотел спереть балки. Стропила. С дома, идущего на слом. Или, как сейчас называется, — на евроремонт.

Чтобы порезать их на рейки, из которых я соберу обшивку яхты, на которой пущусь в путешествие, о котором мечтал с детства (а сейчас мне сорок два!), чтобы увидеть моря и дальние страны.

Балки я нашёл; некто Шурик, работяга-ломальщик, бывший зек, готов был их за раз сплавить — но сперва нужно было договориться о порезке, и я зашёл в институтскую евростолярку.

Столяр Вася, похожий на стареющего кабанчика, ковырялся с украденной мебелью. Двое коллег помогали ему, чеша в затылках.

Я подошёл. Вяло обмениваясь фразами, они не обращали на меня внимания, а я стоял и смотрел на них изнутри своего черепа и тоже не обращался к ним с вопросом.

Так прошло минут пять.

Потом они отошли в глубину, а Вася задержался, ощупывая густо пролакированное дсп.

— У вас ленточная пила работает? — услышал я свой голос и эту малоинтересную фразу, родившуюся в тайниках мозга и обретшую реальность вибрацией моей гортани.

— Нет. — Вася глянул круглыми блёклыми глазками.

— А как вы сможете порезать мне вот балки двести пятьдесят на двести пятьдесят примерно, распустить, а? Может, как-то?..