Майкл Муркок - Средство от рака

• Название: Средство от рака
• Автор: Майкл Муркок
• Издательство: Топикал, Ресурс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85256-015-4

«Хроника Корнелиуса» Майкла Муркока — в книгу вошли романы «Финальная программа», «Средство от рака», «Английский убийца» — это мифическая фантастика, самое оригинальное фантастическое произведение нашего времени. В этих романах изображены происходящие изменения Будущего, которое является анаграммой сегодняшнего мира, в котором время разматывается назад и вперед и которое Джерри Корнелиус насилует, выбирая секс, перевоплощения и цвет. Джерри Корнелиус — супергерой. Это — экс-священник, экс-политик, революционер, физик, шпион, игрок и фигляр, шут высокой пробы, вооруженный фибро-игольчатым пистолетом. Он спаривается, галлюцинирует, умирает и… воскресает часто…

---

Пастор Бисли всегда в критические моменты обращался к ореховым ирискам.

Анализ

La librete ne sera recouvres, L'occupera noir, fier, vilain, unique, Quand la matiere du pont sera ouvree, D'Hister, Venise fasche la republique. (5.29)

В своей книге «Предсказания Нострадамуса о мировых событиях» (Liveright Publications Inc., 1961) Стефен Робб сообщает нам, что Хистер — старое имя Данубы. Однако течение столетий, говорит он, привело нас к нынешнему моменту. Он полагает, что именно ясное слово и следует применять пророку, а так как оно означало Данубу, одновременно служило и анаграммой Гитлера. Мистер Робб сообщает, что в шестнадцатом веке анаграммы были так же популярны, как кроссворды — сегодня. Хистер, следовательно, при изменении всего одной буквы, дает нам Гитлера. Мистер Робб утверждает, что изменение одной буквы при написании анаграммы вполне допустимо (см. Словарь де Трево). Какое же другое слово, спрашивает мистер Робб, может послужить лучше, чем «Хистер», для определения как обоих имен, так и места происхождения наглого, черного, чудовищного человека низкого рождения, которому предстояло «оккупировать свободу»?

1. Белокурая хозяйка Башни Террора в Нибельбурге!

Джерри проехал через Аахен, слушая Симфонию Турангалила в исполнении Оливера Мессиена в наушниках плейера. Он самокритично нахмурился, когда началась седьмая часть. Исполнение «Ондес Марменот» оказалось ужасающим. Джерри едва заметил F-111A, клюнувший носом в соседнее поле, и только вид пламени заставил его остановить машину, чтобы проследить, как на трех вертолетах «Шони»[6] появились морские пехотинцы США с автоматическим оружием и окружили обломки. Один из них ткнул пальцем вдаль, приказывая Джерри продолжать движение по дороге. В ответ он махнул рукой, развернулся и продолжил движение к Нибельбургу — с парой часов пути впереди и с ощущением «кадиллака» на хвосте. Пастор не предпринимал никаких усилий, чтобы скрыть от Джерри факт преследования.

Корнелиус подождал, пока моряки скрылись из виду, а затем решил срезать пастора Бисли.

Подчиняясь касанию клавиши, «фантом-ѴІ» выпустил короткие крылья и хвостовое оперение, завелся оживший турбовинтовой двигатель, и машина на большой скорости оторвалась от почти опустевшего автобана. Она описала кольцо вокруг разочарованного пастора, а потом резко взмыла в тихое, безоблачное небо осеннего вечера.

Несколько позже Джерри снизился, увидев впечатляющие колокольни Кельнского кафедрального собора. Он сверился с картой и начал спускаться к дороге, которая должна была привести его в Нибельбург. На западе — казалось ему — он мог видеть высокие каменные башни, где доктор Карен фон Крупп жила, работала и намечала разрушение организации и все, что для этого требовалось.

Автомобиль коснулся магистрали; его крылья и хвостовое оперение убрались, и он побежал по бетонной дороге, пока Джерри не увидел знак, указывающий, что он въезжал в Нибельбург.

Город представлял собой небольшую группу двух-трех-этажных домов и магазинов из серого и красного кирпича, с небольшой железнодорожной станцией, большим полицейским участком с крупным собранием мотоциклов, припаркованных около него, и церковью, которая недавно была преобразована в танцзал.

Над вершинами вязов и тополей, очерчивающих поля за Нибельбургом, Корнелиус выделил башню, которую заметил еще с воздуха. Он снизил скорость, начал напевать «Шан д’Амур» из недавно звучавшей симфонии и сверился с системой навигации. К башне, что стояла примерно в полумиле от Нибельбурга, вела незаконченная дорога.

Перед тем как съехать с дороги он остановился и сконцентрировал все внимание на своих зубах, пока не ощутил довольно сильную боль в одном из левых коренных зубов. Чувствуя себя несчастным, он снова запустил двигатель, свернул на дорогу, не обращая внимания на знак, предупреждавший о черных крысах, и, проковыляв с четверть мили, остановился у семидесятифутовой башни с готическим подъездом, такими же окнами и — высоко над ними — зубчатой стеной. Камень, который, по-видимому, относился к раннему готическому периоду, был чрезвычайно чист — ни единого пятнышка. Время оставило на нем свои отметины, он был изношен, особенно вокруг нижней части стены, но, несмотря на это, он был выскоблен и производил впечатление заботливо ухоженного зуба. Корнелиус подумал, что если бы он взобрался на зубчатую стену, то, наверное, обнаружил бы, что камни заполнены амальгамой или даже золотом.

Джерри припарковал машину плотно у стены башни, где уже стоял спортивный «фольксваген», который, как он понял, принадлежал доктору.

Он пошел по усыпанной гравием дорожке и, подняв тяжелый дверной молоток, отпустил его; тот глухо стукнул в дверь, и звук утонул где-то в глубине башни.

Почти тотчас же дверь открыла прекрасная белокурая девушка лет около шестнадцати. У нее были голубые глаза, величина которых подчеркивалась умело нанесенным макияжем. Большие пухлые губы раскрылись в улыбке. Волосы, длинные и прямые, закрывали спину и плечи короткого платья, сшитого из роскошной белой парчи. Платье дополнялось блестящими колготками и бабушкиными туфлями. Руки были почти полностью обнажены, и кожа ее, цвета первых теплых лучей весеннего рассвета, была мягкой и нежной, как шелк костюма Джерри.

— Ja[7]?.. — вопросительно произнесла она по-немецки, и порочность мгновенно появилась в ее глазах.

— Вы говорите по-английски? — лениво спросил Джерри и уточнил: — На южном английском?

— Ja, конечно, — она обвела его фигуру медленным взглядом, с некоторым пробуждающимся удивлением, словно ее не с самого начала поразили его черная кожа и тюрбан.

Интересно, каково было ее первое впечатление, подумал Джерри.

Корнелиус поднес руку к щеке.

— Я ехал по Нибельбургу, — сообщил он девушке, — и меня пронзила зубная боль. Я справился в полицейском участке, и мне там сказали, что зубного врача я найду здесь.

— И даже больше, — загадочно произнесла девушка, отступая в сторону, чтобы дать ему возможность войти, и делая неопределенный жест кочергой, которую она держала в левой руке.

Когда он уже стоял в отделанном полированным дубом холле, она с треском закрыла дверь, сунула кочергу в стойку для зонтиков и сложила руки под грудью, глядя в пол.

— Вы хотите видеть доктора Крупп? — растягивая слова, спросила она.

— Думаю, именно это имя мне называли.

Девушка вскинула красивые брови:

— А как зовут вас?

— Майкл, — ответил он. — Я называю себя Майком.

— Сюда, — она пошла по холлу, остановилась у каменной с дубовым парапетом лестницы, подождав, пока он нагонит ее, и начала подниматься.

На четвертой площадке девушка остановилась и тихо постучала в единственную дверь. Из-за двери откликнулись, но слов Джерри не разобрал. Девушка повернула ручку, и они вошли в хирургический кабинет с высоким потолком, большим окном с дорогим витражным стеклом — пасторальная декорация из шестнадцатого столетия. Стекло было изысканное, и Джерри несколько секунд рассматривал его, пока не заметил роскошное зубное кресло, хромированный стенд с инструментом и самого врача у стола в углу, просматривающего стопку каталожных карточек.

— Герр Майкл, фон Крупп, — мягко произнесла девушка. — Зубная боль.

— Асерински, — представился Джерри.

Доктор фон Крупп снисходительно улыбнулась и заговорила на немецком.

— Тебе надо выйти, любовь моя.

Девушка глянула на Джерри и вышла из кабинета.

Доктору Карен фон Крупп было около тридцати, она была одета в жесткую черно-белую шотландскую накидку, черные сетчатые чулки и пурпурные ботинки «чарли». Волосы ее были сочного темно-красного цвета, очень густыми и волнистыми и доходили ей до плеч. Привлекательное интеллигентное лицо с выступающими скулами выдавало сильную натуру. Губная помада подобрана почти в тон ботинкам, тонко очерченные карандашом брови гармонировали с волосами. Она откинула накидку, стало видно платье из гофрированного шифона, преимущественно бутылочно-зеленого цвета, оканчивавшееся каймой на шесть дюймов выше колен, и красивые длинные ноги. У нее ужасающий, но великолепный вкус, подумал Джерри.

— Герр Майкл Асерински? — улыбнувшись, спросила женщина.

— Да, — он любовался ее фигурой. — Зубная боль.

— Да, да. — Она отвернулась и принялась складывать карточки в ящик на столе.

Джерри снял пальто.

— Пожалуйста, проходите и садитесь в кресло.

— Так, — Джерри задумался, зачем он здесь.

— И снимите вашу… шляпу, — твердо произнесла она и рассмеялась.

— Нет, — возразил он.

— Но вы должны, — она оглянулась через плечо, уверенно посмотрела на него и снова улыбнулась. — В противном случае, знаете ли, я не смогу взяться за вас должным образом.