Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1

• Название: Я сын батрака. Книга 1
• Автор: Семен Чухлебов
• Издательство: Фортуна Принт
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-85905-465-7

Автобиографический роман писателя Семена Кондратьевича Чухлебова.

---

Управление в колхозе было, по уставу колхоза выборный председатель, а на самом деле зачастую председателя назначали из райкома, и настойчиво советовали колхозникам поддержать данную кандидатуру. Помощниками председателя колхоза были бригадиры и звеньевые. Собиралось ещё правление колхоза, но это была игра в демократию, созданное правление никем и ничем не управляло. Оплата труда в колхозе трудодень, то есть трудовой день. В табеле выходов на работу за каждый день ставили чёрточку. Это как бы говорилось, что ты заработал один трудодень. А что на него ты осенью получишь ещё не известно, всё зависит от урожая зерновых. Если кратко, то всё выглядело вот так.

СОВХОЗ

Совхозы же, это советские хозяйства. В стране, было министерство совхозов, которому совхозы подчинялись. СОВХОЗЫ строились на новом месте, по заранее разработанному плану, в котором было предусмотрено всё необходимое для нормальной жизни и работы трудящихся. И строило их ГОСУДАРСТВО, поэтому всё делалось капитально и основательно. Улицы в поселках были заасфальтированы, возле типовых домов проложены тротуары, проведено освещение, а так же водопровод. Освещение не только в домах, но и на улице, да и вообще все предусмотрено до мелочей.

Управляет совхозом дирекция, которую возглавляет директор, и он назначается министерством совхозов. Труженики Совхоза каждый месяц получают зарплату, а не ждут по целому году оплаты труда как колхозники. Ну и народ в них живёт более образованный, чем в сёлах или хуторах. Так что, как видите, разница в устройстве колхозов и совхозов разительная. А вот анекдоты рассказывали примерно одни и те же что в совхозе, что в колхозе. Для наглядности приведу в пример один из них.

АНЕКДОТ

Весна. Идёт посевная на полях. Представитель района приехал в один из колхозов проверить, как у них справляются с посевной. Заходит в приёмную председателя колхоза, там сидит девушка секретарь и печатает на машинке. Проверяющий человек спрашивает у секретарши: «Где председатель?» — «Сеет», — не отрывая глаз от машинки, отвечает та. Что делать, подумал проверяющий агент района, ехать, искать его на поле, очень непростое дело. Не успел он сообразить, что делать, как в приёмную входит председатель. Они вместе заходят в его кабинет, и проверяющий говорит председателю: «Как хорошо, что ты пришёл, а то я спросил у секретарши, где ты, а она сказала, что ты сеешь, ну думаю, где его теперь в поле найдешь?» — «Да она у меня букву «р» не выговаривает».

А что, так бывает, не выговаривает человек букву «Р» и всё тут. Разъяснение, о колхозах и совхозах я написал для молодого поколения, может, кому интересно будет узнать об этом. Ладно, теперь перейдём к дальнейшему повествованию обо мне.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНЫЕ «ПЕНАТЫ»

Многие молодые люди, уезжая учиться или работать из деревни или хутора в города или крупные районные сёла, в случае фиаско, боятся возвращаться в родные места. Они просто боятся насмешек над ними. Вроде того, уехал учиться, а приехал снова в колхоз, зачем, мол, уезжал. Лично я об этом даже не думал, я просто устал на чужбине, и очень хотел вернуться домой, к родителям. Что будут говорить другие, меня не волновало, хотя признаюсь честно, когда такое случилось, я не нашёлся что ответить. Но об этом позже, а пока о моём приезде. Когда я пришёл во двор своего родного дома, во дворе были тато, мама и младшая сестра Рая. Встретили меня сдержанно, обрадовалась только четырнадцатилетняя Рая, родители смотрели на меня с удивлением и настороженностью. После того, как я поздоровался, наступила пауза, я стою посреди двора и не знаю, принимают меня дома или нет. Наконец, отец спросил: «Что, сынок, совсем прибыл или как?» «Совсем, тато, до армии буду дома, я думаю, в хуторе работа найдётся, так что сидеть без дела не буду». Тут вмешалась мама: «Ну и правильно сынок, сколько по чужбине можно мотаться, хоть перед армией побудь дома, а в армию уйдёшь, там видно будет». На этом аудиенция закончилась, и мы пошли в хату. Я маме отдал часть полученных денег, отец увидел сумму, которую я передал маме и как-то стал веселее. А маме он сказал: «Мать, Сенины гроши спрячь подальше, тратить не будем, может потом ему костюм купим». По этому поводу я тато и маме сказал, никакого костюма не надо, у меня в чемодане есть хорошая одежда, так что до армии есть что носить, а в армии мне другую выдадут одежду. На этом и остановились. Первое время я работал в колхозе, подменяя сестру Наташу. Колхозником я не числился, но работал за кого-нибудь или сестру, или отца. Работал и на прицепе трактора и солому возил, и сено, тоже возили от лесной полосы, в общем, куда бригадир Наташу посылал, туда я и ехал работать. Как-то в декабре уже выпал снег, и был лёгкий морозец, к нам домой пришёл бригадир и говорит Наташе: «Наташа, завтра с хлопцами поедешь возить на МТФ силос, возьми с собой вилы». Сказал и ушёл. Я говорю Наташе: «Давай я за тебя поеду, а то дома надоело сидеть» — «Та езжай, мне ещё лучше», — сказала сестра. И я поехал. Команда собралась большая, человек восемь, старшим у нас был дядька Михаил Чухлеб. Наш однофамилиц, в хуторе его звали дядько Михайло, на украинский манер. Так вот. Вытаскиваем мы кукурузные стебли из силосной ямы, а их туда свалили, как попало, да ещё трактором утрамбовали, так что выдрать их теперь из ямы дело не простое. Но мы вытаскивали и грузили на бричку. Работаем и разговариваем, кто о чём. И вот, в один момент, Николай Сало задаёт мне вопрос: «Сеня, вот ты куда-то ездил, чему-то учился, а теперь ковыряешь силос, также как и я. Зачем было ездить, жил бы в хуторе, как я и всё хуторяне». Я ему сразу не ответил, думал как бы лучше сказать, и тут меня выручил, дядька Михайло, он сказал: «А ты, Сеня, скажи ему, то, чему я выучился, всегда будет со мной, а вот ты Мыкола, кроме как быкам хвосты крутить больше ничего не умеешь. И поэтому твой жизненный путь уже определён и, к твоему сожалению, он не радостный. И вообще, хлопцы, я вот что вам хочу сказать, вы все молодые в самом начале жизненного пути и как сложится ваша жизнь я не знаю, знаю только одно, у Сени уже есть знания, а там ещё немного поучится и будет управлять такими дураками, как ты, Мыкола».

После такой речи мы все замолчали, каждый обдумывал сказанное, а я в этот момент был очень благодарен дядьке Михайло Чухлеб, который в трудный для меня момент стал на мою сторону. Для меня это было неожиданно, так как меня в хуторе многие не любили, считали городским и чужаком, и поэтому добрый жест в мою сторону дядьки Михаила, был очень мне приятен.

После работы я пришёл домой и сразу начал расспрашивать отца, является ли дядька Михайло Чухлеб нашим родственником? Мне очень хотелось, чтобы было именно так. Но отец родства дядьки Михайло не признал. В подтверждение своих слов рассказал случай: «Когда мы были в степи на сенокосе, то вечерами было делать нечего, вот мы и решили разобраться в нашем родстве. Он перебрал всех своих родственников, начиная от деда и бабки, а я своих в том же порядке, и ничего близкого к нашему родству не нашли, так что, как видишь правда вот такая». Конечно, мне хотелось другой правды, но что делать, раз она такая, и я думаю, что так оно и есть. Ведь если брать во внимание внешний вид, то те Чухлеб, на наших Чухлеб, совсем не похожи. В нашей семье все как на подбор брюнеты, а род дядьки Михайло блондины, да и черты лица разные, так что, пожалуй, отец прав. Ну и что, пусть так, за то я до сих пор вспоминаю дядьку Михайло Чухлеб добрым словом. И чтобы закончить эту тему расскажу о более поздней встрече с Мыколой Сало.

Было это в начале восьмидесятых годах прошлого века. Я приехал в село Бурукшун навестить маму, отца тогда в живых уже не было. Мой брат Михаил предложил мне сходить в магазин, мы там побыли немного, а выйдя из магазина, он показал на памятник, воинам фронтовикам, погибшим в Великую отечественную войну и предложил, мне пойти и посмотреть, там, говорит, и имя нашего брата Алёши, который погиб на войне. Я о нем уже писал и читателю это известно.

Так вот, читаю, а на памятнике написано: «Чухлеб А. И». Я спрашиваю у Михаила: «И где здесь наш брат?» — «Та вот же», — и показывает на надпись, которую я прочитал. «Миша, — говорю ему, — так здесь же написано Чухлеб А.И., а наш брат с той же фамилией только инициалы должны стоять А. К.» — «Да какая разница», — сказал тогда мне Михаил. На что я ему ответил: «Разница в том, что погиб наш брат Алёша, а здесь увековечен неизвестно кто. Вот ты сейчас говоришь, какая разница, точно так же думал и тот, кто писал, а ведь это историческая ошибка». Я тогда просил брата, чтобы он зашёл в правление и исправил надпись на памятнике, но не знаю, ходил ли он, и исправлена ли надпись. Хотелось бы, чтобы восторжествовала историческая справедливость, а то сейчас много желающих исказить то, что было в годы войны. Так вот, стоим мы с Михаилом у памятника и сетуем на не справедливость, как вдруг к нам подходит мужчина, на вид лет шестьдесят. Михаил мне предложил узнать, кто к нам подошёл. Я долго всматривался в мужчину, лицо его было загорелое, худое, морщинистое, во рту не было несколько зубов, плохо одетый, и сам, почему-то худой, хотя в то время люди в селе жили уже неплохо. Но я так и не мог узнать этого человека, и откровенно сказал: «Миша, я этого мужчину не знаю». На что Михаил с присущим ему укором сказал: «Да это же Сало Мыкола, что же ты брат своего годка и не узнал?» И тут я вспомнил слова дядька Михайло Чухлеб, насколько же он оказался прав, я в то время уже работал начальником управления, в моём подчинении было почти три сотни трудящихся, а Николай, насколько я знаю так и проработал в колхозе на должности, как шутят сами колхозники: «Кто куда пошлёт». Вот такая историческая, правда.