Дмитрий Агалаков - Полет орлицы

• Название: Полет орлицы
• Автор: Дмитрий Агалаков
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-4444-7669-7

«Полет орлицы» является продолжением романа талантливого писателя Дмитрия Агалакова «Принцесса крови», посвященного жизни и подвигам Жанны д’Арк, дочери королевы Франции Изабеллы Баварской и герцога Людовика Орлеанского.

Знаменитая победа под Орлеаном и ярчайший триумф французского оружия, заставившего говорить о Жанне Деве всю Европу. Тяжелейший плен, позорный для англичан суд и вынужденная инсценировка казни юной француженки в Руане. Но пятилетнее заключение в далеком савойском замке Монротье, о котором знали немногие, не стало завершением биографии великой воительницы. Ее ожидали новые военные подвиги, но уже под другим именем — графини дез Армуаз…

---

Уехав подавлять бунты в Нормандию, Бедфорд оставил Луи Люксембурга оборонять Париж. И за то время, пока король Франции решал — нападать ему на столицу или нет, идти за Жанной и Алансоном или не идти, Луи Люксембургский, следуя наказам Бедфорда, превратил Париж практически в неприступную цитадель, попутно расправляясь со всеми, кто мог бы выдать столицу неприятелю.

…Чистым и свежим был утренний воздух на холмах Монмартра, звонким пенье птиц. Но грозным было идущее к стенам Парижа воинство — сотни солдат, пушки и вновь сотни солдат. И лестницы, лестницы…

— В такой день можно полюбить весь мир, — сказала Жанна. — Забыть о крови. Если бы не война!

Мир разделился. Есть французы, а есть англичане и бургундцы. Есть ее армия и есть Париж, готовый оказать сопротивление своему королю — помазаннику Божьему. И никакое пение птиц, даже райских, не остановит ее! Окутанные первым увяданием осени холмы Монмартра — последняя черта перед беспощадным приступом.

— Сегодня день Рождения Богородицы, Жанна, — осторожно сказал Алансон. — Вы не забыли?

Забыла! Сердце Жанны больно сжалось. Еще четыре месяца назад она бы не позволила себе проливать кровь в такой день! Четыре месяца назад она бы запретила даже думать о войне — и молилась бы: за себя и других. Как в старинные рыцарские времена, когда святая церковь устраивала воскресные перемирия! Но все изменилось. Теперь она думает о стратегии, о том, чтобы не потерять лишнего дня, а ее чистая вера, куда она подевалась?

Девушка перехватила взгляд Рауля де Гокура — он с любопытством смотрел на нее.

— Не забыла, мой прекрасный герцог, — гордо улыбнулась Жанна. — Этот день станет великим днем!

— Вы знаете, я верю вам! — кивнул Алансон.

— А раз так — командуйте штурм. Господь на нашей стороне!

Тем временем Клеман де Фокемберг добрался-таки до своего кабинета. Он открыл тетрадь и, смочив горло глотком вина, поразмыслил над увиденным. А далее обмакнул перо в чернила и записал следующее:

«Четверг, 8-й день сентября. Праздник Рождества Богородицы. Солдаты мессира Карла де Валуа большим числом собрались пред стенами Парижа у ворот Сент-Оноре. Надеясь захватить город и нанести вред его жителям в большей степени внезапностью нападения, чем мощью и силой оружия, они около двух часов пополудни стали делать вид, что хотят осадить столицу…»

Мэтр де Фокемберг сделал еще глоток вина, и тогда же услышал первый гром — это били грозные бомбарды нападавших. «Началось…» — только и подумал секретарь Парижского парламента.

Удар французов пришелся на пространство между воротами Сент-Оноре и Монмартр, ближе к первым. Артиллерия била по столице — каменные ядра вырывались из широких жерл бомбард и с устрашающим свистом летели в сторону крепостной стены. От их ударов вздрагивала земля и, кажется, осажденные должны были сыпаться вниз как горох! Работали катапульты, кулеврины, сотни арбалетов посылали железные стрелы в англичан и бургундцев, и столько же английских стрел, если не больше, летело в тех, кто сейчас бежал с фашинами забрасывать рвы.

…Существовало две бури, что столкнулись друг с другом. Страшно было осаждающим, подбегающим ко рву с охапками хвороста, смотреть на стены, что грозились изрешетить их стрелами, но еще страшнее было смотреть вверх — дневное небо было темным от оглушительных каменных молний, разрезающих воздух над головами, и пронзительно свистящих стрел.

Когда поле перед воротами Сент-Оноре было покрыто трупами нападающих, а ров — доверху наполнен фашинами, Жанна схватила белое знамя и, выкрикнув: «Вперед, французы! Господь с нами!» — первая побежала к стене. Порывом она увлекала за собой целое войско, уставшее за два часа непрерывных военных действий под вражеским огнем, вдохнула в него новые силы, и сотни солдат уже тащили лестницы, а арбалетчики, идущие за ними, прикрывали их. И все била и била артиллерия по крепостным стенам…

Французы падали с лестниц, изрешеченные стрелами англичан, ошпаренные кипящей смолой, и ложились во рвах друг на друга. У Жанны кружилась голова — ад был перед ней! В какой-то момент она передала знамя Баску, а сама, вытащив меч, бросилась на лестницу, но вот уже несколько убитых французов, летевших вниз, сбили ее. Оглушенная, она выкарабкалась на вал. Знамени не было. «Баск! Баск!» — кричала она. Но потом знамя вновь возникло — в руках д’Олона. Баск был убит стрелой.

Она вырвала знамя из рук оруженосца.

— На штурм! Возьмите Париж, французы! Господь с нами! — изо всех сил кричала она и все поднимала знамя выше и выше, чтобы солдаты видели его.

Сумерки коснулись земли и кровавой каши перед Парижем, стен обороняющейся столицы и выдохшихся нападающих, но дальше крепостного вала французы не прошли — это была их единственная победа.

Тогда стрела, пронзив стальные поножи, и пробила ногу Жанны. Она покачнулась, упала на колено. Ее подхватили и понесли прочь от битвы. Руки оруженосцев и солдат крепко держали ее, потому что она пыталась вырваться и все кричала: «Все на стены! Французы! На стены! Город будет взят!»

Когда солнце качнулось и медленно потянулось вниз, и стало темнеть, Рауль де Гокур, наблюдавший за мясорубкой у ворот Сент-Оноре, сказал герольду:

— Трубите отбой!

Алансон не посмел перечить ему — было ясно: Париж выстоял. Они проиграли.

Все это время Клеман де Фокемберг пил вино, и сердце его съеживалось от гулких, непрерывных выстрелов, потрясавших древний Париж. Но вот канонада смолкала. Неужели — все?

Вскоре дверь в его кабинет приоткрылась и в проем ввинтилась голова слуги:

— Мэтр де Фокемберг! Все кончено! Французы отходят, а смутьяны схвачены. Их было много, они хотели открыть ворота и сдаться. Но теперь кончено!

— Благодарю, голубчик, — облегченно вздохнул секретарь Парижского парламента, — а теперь ступай, ступай…

И когда ликующий слуга исчез, Клеман де Фокемберг неторопливо допил вино и вывел в реестре:

«И в те часы были в Париже поддавшиеся панике или подкупленные люди. Они подняли голос во всех частях города, с той и с другой стороны мостов, и кричали, что все потеряно, что враг вот-вот войдет в Париж. Они уверяли, что всем нужно бежать и стараться спастись. Но до того не дошло…»

6

Жанну доставили в Ла-Шапель, вытащили стрелу, промыли рану. По дороге она то и дело пыталась вырваться — она не хотела верить, что кровопролитный штурм, на который столько было потрачено сил, провалился. Алансон и д’Олон, сопровождавшие девушку, успокаивали ее.

Кость оказалась целой. Ночью, забыв о боли, Жанна что есть сил молилась. Вопрос, заданный Алансоном: «Вы не забыли, сегодня день Святой Богородицы?» И ее ответ: «Не забыла, мой прекрасный герцог. Этот день станет великим днем! Господь на нашей стороне!» — преследовали ее. Собственный голос — голос гордячки! — стоял в ушах. Она ненавидела себя за него!

Но утром все изменилось.

— Мы возьмем Париж! — схватив руку герцога Алансонского, едва он вошел в ее дом, горячо сказала она. — Возьмем! Вы верите мне?

— Да, Жанна, — искренне ответил тот.

В эту минуту паж де Кут сообщил, что к Деве пришли от короля. Это был граф де Клермон — влиятельный вельможа королевской крови и не очень удачливый полководец, тот самый, из-за нерасторопности которого год назад была проиграна битва при Рувре.

— Я хочу возобновить штурм! — оповестила его девушка.

— Сожалею, Дама Жанна, — сказал де Клермон, — но его величество приказал передать вам, что он отдал приказ к отступлению.

— Как это — к отступлению?!

— Военная кампания завершается, — поклонился он.

Жанна встала с кровати и тут же припала на раненую ногу.

— Завершается?! Не может быть! После вчерашнего?

— Вот именно — после вчерашнего, — откликнулся де Клермон. — Прошу внять голосу рассудка, Дама Жанна. Париж неприступен.

— Для вас — неприступен! — зарычала она. — Но не для меня! Я не сдвинусь с места, пока Париж не будет взят!

Граф де Клермон гордо поднял голову:

— Я пришел не для того, чтобы устраивать ссору, Дама Жанна. Я только передаю вам волю его величества милостью Божьей короля Франции Карла Седьмого. Ввиду вашего ранения его величество дает вам два дня для того, чтобы поправить здоровье, собрать ваших солдат и прибыть ко двору в Сен-Дени. Это все. Желаю скорейшего выздоровления, и да поможет вам Бог.

На том, не желая более продолжать прения, де Клермон удалился.

— В дипломатии он больший знаток, чем в военном деле! — вырвалось у Алансона. — Черт бы их всех подрал!

— Вот что, милый герцог, — сказала девушка. — Мы поступим иначе. Сегодня ночью вы возведете мост из лодок, и мы нападем на Париж со стороны Сены! К утру столица будет наша!

Той же ночью герцог Алансонский, вдохновленный уверенностью Жанны, бросил часть своей армии на возведение моста из лодок, но о самовольной выходке узнали в ставке. Король был вне себя от гнева. «Да как она смеет?!» — кричал он и топал ногами. Чаша его терпения была переполнена. Ла Тремуй очень точно уловил момент, когда времяегомузыкальной партии. До этого, заручившись поддержкой архиепископа Реймсского, он уже говорил его величеству обреченным тоном: «Париж не сдался Даме Жанне. Господь хочет мира — не войны». Теперь же он восклицал: «Сегодня они не слушают своего короля, а что завтра? Обратят в его сторону свои мечи?» Фраза была резкой, даже опасной, вызывающей! Но Карл Валуа был так разгневан, что тонко продуманный вопль Ла Тремуя пришелся как раз кстати. Он точно ранил короля в сердце, и рана эта осталась кровоточить. Герцогу Алансонскому и Жанне было приказано разрушить мост и без промедления вернуться со своими войсками в ставку.