Максимилиан Волошин - Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931

• Название: Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931
• Автор: Максимилиан Волошин
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Поэзия
• Год: 2004
• ISBN: 5-902152-05-4, 5-902152-19-4

Настоящее издание – первое наиболее полное, научно откомментированное собрание сочинений Максимилиана Александровича Волошина (1877–1932) – поэта, литературного и художественного критика, переводчика, мыслителя-гуманиста, художника. Оно издается под эгидой Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и подготовлено ведущими волошиноведами В. П. Купченко и А. В. Лавровым.

Во второй том собрания сочинений М. А. Волошина входят стихотворения и поэмы 1891–1931 rr. Значительная часть произведений публикуется впервые.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

<Декабрь 1898 – Август 1901

Москва, Вальдемоза>

«Однажды ночью Он, задумавшись глубоко…»

Однажды ночью Он, задумавшись глубоко,
Сидел во мгле чернеющих олив
У темных осыпей Кедронского потока.
А возле головы, к кореньям прислонясь,
Одиннадцать дремали. И тоскливый
Холодный ветер дул с померкнувших равнин,
И ночь была темна и пасмурна… Один,
Облокотись на черный ствол оливы,
Закутавшись в свой плащ, недвижный и немой,
Сидел и грезил Он, закрыв глаза рукой…
И дух унес его в пространство: во мгновенье
Увидел он широкий лик земли,
Мильоны солнц заискрились вдали…
И понял он, что пробил час виденья:
Гигантский смерч весь мир потряс до дна,
И проклятья и рыданья,
Как клочья пены в бездне мирозданья
Несутся <?> боги, царства, племена

<1901–1902?>

«Холодный Сен-Жюст…»

Холодный Сен-Жюст
Глядит величаво и строго,
Как мраморный бюст
Бельведерского бога.

<1904>

«Она ползла по ребрам гор…»

Она ползла по ребрам гор,
Где тропы свиты в перепутья,
И терн нагорный рвал в лоскутья
Парчой серебряный убор.

А где был путь скалами сужен,
Там оставались вслед за ней
Струи мерцающих камней
И нити сорванных жемчужин.

Белел по скатам белый снег,
Ледник синел в изломах стекол.
И на вершине – человек
Стоял один, как царь, как сокол.

. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .

И подползла и ниц лицом
Она к ногам его припала.
И стынут льды немым кольцом,
Овиты дымками опала.

И время медлит… Мир притих…
Сбегает жизнь. Еще мгновенье
И смерть…
<Сентябрь 1904>

Дрожало море вечной дрожью.
Из тьмы пришедший синий вал
Победной пеной потрясал,
Ложась к гранитному подножью.
Звенели звезды, пели сны.
Мой дух прозрел под шум волны.

Мой дух словами изнемог
Уйти назад к твоей святыне
И целовать ступнями ног
Лицо пылающей пустыни.

<Декабрь 1904?>

«Льняные волосы волной едва заметной…»

Льняные волосы волной едва заметной
Спадают гладкие и вьются на конце,
И глубиной безумной и бесцветной
Прозрачные глаза на бронзовом лице.

<Лето 1905>

«Царь-жертва! Ведаю и внемлю…»

Царь-жертва! Ведаю и внемлю –
Властные безвластны и провидец слеп…
Здесь, в дворце, собой душившем землю,
В темных залах, гулких, точно склеп,
Вырос царь.
Бродит он, бессильный и понурый,
За стеной скрипит <?> людской усталый ворот –
Хмурый город,
Мутный, красный, бурый.
Бред камней. Слои кирпичных стен
Как куски обветренного мяса.
Сеть каналов – влага синих вен,
Впалых окон мертвая гримаса.
Над уступом громоздя уступ,
Горы крыш и толпы труб,
Едких дымов черные знамена.
Грузно давит этот город-труп
Мутной желчью полог небосклона.
Город грезит древнею бедой,
Лютость волчью, чудится, таит он.
Каждый камень липкой мостовой
Человечьей кровию напитан.
[Камень этот] чует злую весть,
Стоки жаждут яда крови новой.
В тесных щелях затаилась месть,
Залегла во тьме многовековой.
И дворец всей тяжестью своей
Давит их – и бурый город-змей
Сжался весь, как душный злобой аспид,
И тяжел его тягучий взгляд.
Бледный Царь стране своей сораспят
И клеймен величием стигмат.
Цепи зал, просветы бледных окон.
Ночь длинна, и бледный Царь один,
И луна в туманах, точно кокон,
В тонких нитях снежных паутин.
По дворцу змеится непонятный шорох,
Скрип паркета. Лепет гулких плит.
Точно дно в серебряных озерах,
В этот час прошедшее сквозит.

<1906>

«Я – понимание. Поэты, пойте песни…»

Я – понимание. Поэты, пойте песни
В безгласной пустоте.
Лишь в раковине уха различимы…
Я – ухо мира, и во мне гудит
Таинственное эхо мирозданья.
Лишь в зеркале очей моих живут
Скользящие обличил вселенной.
Мое сознанье – нитка, на которой
Нанизаны мгновенья: оборвется –
Жемчужины рассыпятся…
И ожерелью времени – конец!
Мое мгновенье – вечность.
Смертью утверждаю
Бессмертье бога, распятого в веществе.

<1907>

«К древним тайнам мертвой Атлантиды…»

К древним тайнам мертвой Атлантиды
Припадает сонная мечта,
Смутно чуя тонкие флюиды
В белых складках чистого листа.
Но замкнуто видящее око
Лобной костью, как могильный склеп.
Не прочесть мне волящего тока –
Я оглох сознаньем, светом дня ослеп.

<1907>

«Светло-зеленое море с синими полосами…»

Светло-зеленое море с синими полосами,
Тонко усеяно небо лепестками розовых раковин.
Плачут стеклянные волны ясными голосами,
Веет серебряный ветер и играет звонкими травами.

<Между 31 марта и 3 апреля 1907

Коктебель>

«Закат гранатовый…»

Закат гранатовый
  Разлил багрец
На нити быстрых вод
  И водоемы.
Из ковыля-травы
  Седой венец
Душе, что тяжкий гнет
  Глухой истомы.

<1908>

«Пришла изночница; в постель…»

Пришла изночница; в постель
  Она со мной легла.
И мыслей сонную метель
  Качает мгла.
Придет волна, отхлынет прочь,
  Опять плеснет в лицо,
И пред зарею птица-ночь
  Снесет яйцо…

<1908>

«Двойной лик Януса в единстве Солнцебога…»

Двойной лик Януса в единстве Солнцебога,
Разрыв антиномий в слияньи хмельных сил
В себе он выявил, вознес и утвердил,
Но свет его как яд, и смерть – его дорога.
И с…

<1908>

«О да, мне душно в твоих сетях…»

О да, мне душно в твоих сетях
  И тесен круг,
И ты везде на моих путях –
  И враг, и друг.
Вкусили корни земной мечты
  Единых недр,
Но я не стану таким, как ты, –
  Жесток и щедр.
В ковчеге слова я скрыл огонь,
  И он горит,
Мне ведом топот ночных погонь,
  Крик Эвменид.

<1909>

«Я погружен горящим корнем…»

Я погружен горящим корнем
В живую влагу женских недр:
Так решено в совете горнем –
Из чрева девы встанет кедр.

<1909>

«На пол пала лунная тень от рамы…»

На пол пала лунная тень от рамы,
Горько в теплом воздухе пахнут травы,
Стены низкой комнаты в тусклом свете
   Смутны и белы.
Я одежды сбросила, я нагая
Встала с ложа узкого в светлом круге,
В тишине свершаются этой ночью
   Лунные тайны.

<1910>

«Ты из камня вызвал мой лик…»

Ты из камня вызвал мой лик,
Ты огонь вдохнул в него Божий.
   Мой двойник –
Он мне чужд, иной и похожий.
Вот стоит он – ясен и строг,
И его безликость страшна мне:
   Некий бог
В довременном выявлен камне.

<1911>

«Ее зовут Ватрушкой. Нынче ей…»

Ее зовут Ватрушкой. Нынче ей
Исполнилось четыре года ровно.
Она мила, проста и хладнокровна
Среди грызни рыкающих зверей.
У ней два брата – близнецы Андрей
И Алексей, которые любовно
Оберегают от несчастий, словно…

<Лето 1911>