Арсений Малинский - Линия перемены дат

• Название: Линия перемены дат
• Автор: Арсений Малинский
• Издательство: Приморское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1957

---

Феоктистов был прямолинеен и молод. Прямолинейное мышление с трудом пробирается по извилистому путаному следу преступника и может легко потерять его. А молодость любит красоту и инстинктивно не доверяет уродливости. От этого нередко бывают беды. Но мы зря говорим такое о следователе. Следователь не имеет права увлекаться и поддаваться первому впечатлению. Он обязан проверить все до конца. Как бы оно ни выглядело: красивым или уродливым, естественным или невероятным, нравилось ли ему, как человеку, или вызывало отвращение. Только факты и никаких личных симпатий. И все же Феоктистов не доверял Рахимову!

— Как же Левман, имея оружие, не сопротивлялся? — протянул следователь.

Рахимов насмешливо улыбнулся.

— Я не буду удивлен, если вы узнаете, что Левман ни разу в жизни не попал из ружья в какое-либо живое существо. Для таких людей, как он, безопасное остроумие в интимном женском кругу в глубоком тылу вполне заменяло героизм фронтовиков, — зло заключил бывший разведчик.

«Не завидую я Левману. У этого Рахимова нелегкий характер. А ненависти…» — подумал Феоктистов.

Первым наткнулся на след коллеги профессор Рахимов. Выйдя из зарослей кедровника, он с торжеством показал Феоктистову небольшой лоскут серой, в клетку, шерстяной ткани.

— Держу пари, что у меня в руке лоскут от бриджей Левмана. Или… этот район посещается людьми, одевающимися в дорогие шерстяные ткани.

— Где вы это нашли?

— Вон на том сучке кедрового стланика. И знаете, что я думаю: от площадки, где была найдена кость, до места, где был лоскут бриджей Левмана, очень неудобный путь. Я бы так не пошел. Да и вы тоже. Ведь рядом гораздо удобнее идти по дну балочки. А это значит…

— Он чего-то боялся, спешил, — закончил следователь мысль профессора.

— Да… За ним, вероятно, гнались.

— Но это только догадка, хотя она и дает нам основания искать следы трагедии где-то на продолжении воображаемой прямой линии, соединяющей точки находок. Продолжим.

Путники начали спускаться. Дорогу им преградило узкое и глубокое ущелье, на дне которого шумел поток.

— Как странно… После пышной растительности такие мертвые скалы. Это пегматитовый массив, — сообщил профессор молодому следователю и отошел в сторону, сосредоточенно разглядывая осколок горной породы.

На этот раз Феоктистов не следил за странным профессором. Пригнувшись, он глядел себе под ноги. Неожиданно следователь быстро выпрямился.

— Еще след! — торжествующе заявил он. На ладони старшего лейтенанта лежал осколок стекла. Чуть заметная кривизна полированной поверхности не оставляла сомнений: это был осколок стекла очков.

Пока путники рассматривали этого крохотного свидетеля гибели профессора Левмана, старый Захар, до сих пор стоявший в стороне, куда-то исчез.

— Захар, какая дорога отсюда вниз самая удобная? — обернулся Сергунько туда, где только что стоял его приятель. — Куда он запропал?

Захар стоял на коленях далеко в стороне, ниже по склону, на краю широкой, заросшей шеломайником расселины, смотрел туда и временами махал рукой сверху вниз.

— Предлагает укрыться, — по-военному быстро дога дался Феоктистов. Путники, согнувшись и прячась за обломки скал, начали приближаться к старику. Старый охотник лег и ящерицей пополз вдоль склона. Остальные последовали за ним. Затем Захар подал знак остановиться и ткнул пальцем вниз.

Только сейчас Феоктистов заметил, что зонты шеломайника легко покачиваются. Среди них кто-то осторожно передвигался.

— Медведь… — шепотом предположил следователь и расстегнул кобуру пистолета.

Захар отрицательно мотнул головой:

— Хозяин так не ходит.

Шеломайники продолжали качаться. Потом среди мясистых толстых стволов что-то зачернело, и из зарослей показался матрос в изодранной одежде. На плечах его фланельки желтели полоски. Рахимов поднял было голову, но тяжелая рука Сергунько придавила его к земле. Матрос держал в руке тяжелый пистолет.

«Кольт», — опытным взглядом определил Феоктистов.

Матрос осторожно огляделся, осмотрел склон, и путники увидели безбровое, в белых и красных пятнах лицо. На нижней челюсти лоснилась большая красноватая опухоль. Неизвестный перезарядил пистолет и, по-прежнему держа его наготове, перед собой, начал подниматься по склону, направляясь прямо к груде камней, за которыми укрылись путники. Подъем давался ему с трудом. Он остановился, держась рукой за сердце, и люди за камнями отчетливо слышали хриплое прерывистое дыхание. Чувствуя себя в безопасности, матрос принялся осматривать изодранную одежду.

Тогда случилось неожиданное. С необычайной для его лет легкостью Захар вскочил и прыгнул сверху прямо на плечи матроса. Тот пошатнулся и упал на спину. Рахимов вздрогнул от отчаянного крика и громкой нерусской брани. Матрос, извиваясь, попытался вывернуться из-под по-кошачьи вцепившегося в него Захара. Еще мгновение — и рядом с ними оказался Сергунько. Седобородый великан ударом сапога выбил из рук матроса оружие, как мальчишку поднял незнакомца с земли и заложил ему руки за спину. Без усилий четверо мужчин связали незнакомого.

— Кто вы такой? — нагнулся к неизвестному Феоктистов.

Связанный молчал. Его глаза между красными, лишенными ресниц веками были устремлены на Рахимова. В них светился неподдельный ужас.

— Вы понимаете по-русски? — сделал еще одну попытку Феоктистов, перехватив взгляд неизвестного.

Матрос молчал, по-прежнему глядя в упор на профессора, и морщил обезображенный лоб. Рахимов тоже смотрел на него, потом сделал шаг в сторону и взглянул на профиль странного матроса.

— Скажите, герр гауптман Мюльгарт, неужели и я так сильно изменился? Вас-то я узнаю. Какая встреча! — насмешливо прибавил он.

Неизвестный вздрогнул. Глаза его расширились. Феоктистов отступил на шаг и, не сводя глаз с профессора, расстегнул кобуру.

— Старший лейтенант, иди сюда, — позвал Феоктистова Сергунько, упорно называвший молодого офицера на «ты». Старики стояли поодаль, вертя в руках оружие матроса. — Пули-то, сынок, такие же, какую Захар нашел в раненой лисице, — сообщил Сергунько.

Следователь сделал два осторожных шага назад и, не сводя глаз с Рахимова, извлек пистолет. Вполголоса предупредил:

— Товарищи, будьте внимательны и осторожны с профессором. Этот матрос нерусский. А профессор знает его и называл его гауптманом. Это — по-немецки, значит капитан. Что-то здесь не так…

Матрос напряженно вслушивался в разговор охотников и Феоктистова. Потом медленно повернул голову в сторону внимательно изучавшего его лицо бывшего офицера-разведчика.

— Узнали? — с горькой усмешкой повторил матрос. — И я узнаю вас. Черное море, Геленджик, полевой госпиталь 3175 и ваши допросы, герр гауптман Рахимов.

— Ганс Мюльгарт, гауптман инженерных войск. Почему вы здесь? Вспомните ваши клятвы после излечения вас, почти безнадежного, советскими врачами: «Я никого да не подниму руку против Советской страны». Что с вами?

Острый кадык на длинной и грязной шее немца судорожно дернулся.

— Опять проиграл. Второй раз в плену… А вы — уже профессор. Вас так называют эти люди… — На обезображенных веках немца выступили слезы. — Да, разные у нас судьбы, герр гауптман Рахимов. Но я ничего еще не делал. Меня только забросили сюда.

— Не лгите, Мюльгарт, — лицо профессора Рахимова стало суровым. — Почему вы здесь, повторяю я вам? Как вы сюда попали? Кто вас послал? Почему вы нарушили клятву? Почему вы, немецкий инженер-геолог, здесь, на нашей земле? Отвечайте. В этом пустынном районе. Что вам здесь нужно? — Голос Рахимова звучал непримиримо, жестко и повелительно. Феоктистов с интересом смотрел на профессора. Потом молодой следователь решительно сунул пистолет в кобуру и присел рядом с Рахимовым.

Запинаясь, останавливаясь и подбирая русские слова, немец начал рассказывать…

Это была печальная повесть о том, как приняла Федеральная Республика Германии вернувшегося из плена офицера. Как он, голодающий, спасая от гибели семью, пошел на службу к победителям Германии.

— Кому именно? Не все ли равно, — горько усмехнулся немец. — Пусть развяжут мне ноги. Тогда можно будет разговаривать.

Издалека приближался собачий лай. Потом из кустов на противоположной стороне расселины показались пограничники. Немец вздрогнул, потом деланно-шутливым тоном обратился к профессору:

— Не слишком ли почетный эскорт для моей скромной фигуры, герр гауптман? — он задумался, потом решительно обернулся к своим врагам:

— Я солдат. Вилять не буду. Ставка проиграна.

— Ведите нас на свою базу, — приказал Феоктистов.

— Нет, я сначала покажу вам кое-что другое…

32. СОКРОВИЩЕ ЧЕРТОВОЙ ЮРТЫ

— Идемте, гауптман, — обращаясь к Рахимову, как будто других не существовало около него, заторопился Мюльгарт. — Прикажите развязать мне руки. Да скажите этим невеждам, чтобы они не стояли так близко около меня. Я решил вернуть сокровище хозяину. Подарок от умирающего… — Его изуродованное лицо исказилось гримасой. Он закашлялся и вновь расхохотался. Это был жуткий смех человека, знающего, как мало осталось ему жить. — Слишком большая радиация.