Андрей Буровский - Человек третьего тысячелетия

• Название: Человек третьего тысячелетия
• Автор: Андрей Буровский
• Жанр: Биология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-906150-06-6

Человек менялся на протяжении всей своей истории. Условия жизни и культура изменялись быстрее всего, инстинктивные программы медленнее, анатомия и физиология – на протяжении поколений. Но и биологически человек изменялся.

С середины XIX века, с появлением городской машинной цивилизации, жизнь человека изменилась кардинально. В начале XX века, сто лет назад, в цивилизованных условиях жило не больше 10–15 % населения земного шара. Сегодня живут почти все.

Мы часто даже не представляем себе, какие грандиозные возможности подарила нам цивилизация. Живущий в ней человек равен по богатству и могуществу даже не императорам и высшей знати, а языческим божествам. Ведь ни один фараон и ни один император Древнего Рима не мог летать в самолете и пользоваться мобильным телефоном.

Новый образ жизни не только дал огромные богатства и увеличил в два раза продолжительность жизни, но и вызвал ряд стремительных изменений в психологии, физиологии, даже анатомии человека. Изменения происходят все быстрее, по нарастающей. Наши потомки будут отличаться от нас еще больше, чем мы отличаемся от предков. Мы – деды людей, которым жить по 130–150 лет, становиться взрослыми к 30–40 годам. А владеть информаций и энергией, сравнимой со всем, чем владела любая Великая Держава XIX столетия.

---

В Аппалачах, буквально в 100–200 километрах от Нью-Йорка, есть районы, где основное население состоит из безработных и пенсионеров. Встречаются и молодые здоровые жлобы – но работать они не хотят, сидят на пособии по безработице. По понятиям Юга, живут они очень хорошо. По понятиям США, живут они крайне бедно.

Совсем рядом переливается всеми красками деловой рай, где не очень трудно заработать во много раз больше… Они бы и хотели потреблять – но для этого надо что-то делать… А вот этого-то они как раз и очень сильно не желают. Лучше уж не потреблять, но «зато» вставать посреди дня, лениво бродить без дела, прихлебывать дешевое вино и трепаться с приятелями.

Новая инфраструктура мира

У каждой агломерации есть центр – средоточие финансовой власти, и есть периферия, население которой работает в центре, получает свои не очень большие деньги… и знает свое место.

Это хорошо видно на примере Москвы – центр этой агломерации очень хорошо очерчен Кольцевой дорогой. Есть мир в пределах Кольцевой дороги, и есть мир за ее пределами; два мира, два образа жизни. Та к устроена любая агломерация, только приметы центра и периферии в них другие. Чем больше агломерация, тем больше по размерам и населению как центр, так и периферия, но принципиально ничего не изменяется.

С агломерациями связаны населенные пункты поменьше. Промышленное производство в этих населенных пунктах связано с производствами агломерации, работает по заказам из ее центра. Это выгодно центру – чем дальше от агломерации, тем меньше стоит один и тот же труд. Это выгодно периферии – без финансовых влияний центра она будет жить еще хуже.

Так щупальца агломераций протягиваются далеко вокруг, втягивая многие и многие населенные пункты – в том числе вдалеке от агломерации. И хорошо, если протягиваются! Давно прошли времена, когда вдали от городов стояли благополучные, уверенно-сытые деревни. Этого нет. Там, где нет возможности сбывать свою продукцию, невыгодно сеять хлеб и разводить скот. Там умирает всякая жизнь, а люди уходят поближе к трассам и городам.

Это очень наглядно видно из окон поезда, идущего по Транссибирской трассе. Еще лет 10–15 назад, до 1995 года, везде паслись стада, почти все видное в окна пространство было распахано и засеяно. Сейчас поля и скот видны лишь вблизи крупных городов – не дальше 50–60 километров. Пригородное хозяйство никуда не исчезло; как ни пугали нас великие «патриоты», города вовсе не вымирают от голода, продуктов даже стало больше, и они разнообразнее. Но вдалеке от городов земля лежит пустая, заброшенная. Поля поросли травой и зарастают кустарником; лет через 10–20 на них начнет восстанавливаться лес.

Жизнь и хозяйство человека расположены теперь не так равномерно, а «пятнами». Тут есть даже свои преимущества – появились большие пространства земли, на которые резко ослаб прессинг человека. Там восстанавливается дикая природа, вновь появляются животные, исчезнувшие тридцать и пятьдесят лет назад. На расстоянии 100–200 километров от Красноярска есть много мест, где вновь появились косули, барсуки и медведи, которых не видели с 1960-х годов.

Это вовсе не особенность Сибири! В городе Плесе – левитановские места, Ивановская область – мне показывали мальчика, который с отцом каждый год «берет» медведя или двух. Это не особенность России! В часе езды от Франкфурта-на-Майне можно за час собрать ведро прекрасных рыжиков.

Может быть, когда-то леса Германии и были похожи на ухоженные парки. Сегодня есть и такие, но кроме них вдали от городов шумят сосняки, в которых вполне можно заблудиться.

Чем дальше от центра агломерации – тем больше нищеты и убожества, отчаяния и безнадежности, – вплоть до полного исчезновения цивилизации. Чем ближе к центру, тем жизнь становится все более и более сытой, обеспеченной, все ярче, интереснее и современнее.

Система мегалополисов

Любая агломерация и мегалополис хорошо связаны с другими агломерациями и мегалополисами. Между ними постоянно летают самолеты, ходят поезда, теплоходы и автобусы. Между ними прекрасная связь: телефон, телефакс, факс, электронная почта.

Красноярск отделен от Москвы 3500 километров – но его отделяет от Москвы всего 5 часов лета на самолете. Село Ермаковское на юге Красноярского края отделяет от Красноярска всего 500 километров – но самолеты до него не летают, а автобусом вы будете ехать 10 часов.

Глушь? Вы не знаете, что такое глушь. Ермаковское – это районный центр, он лежит на трассе, и в него ходит автобус. В Красноярском крае много сел, в которые вообще не ходит транспорт. Добираться до них вы будете машиной, и дольше, чем будете лететь до Домодедово или Внуково.

Красноярск лежит от Нью-Йорка в 12-ти часовых поясах – как раз на другом конце «шарика». Но до самых глухих уголков, лежащих вдалеке от трасс, вы будете добираться дольше, чем до Нью-Йорка.

Причем с Нью-Йорком вы легко свяжетесь по телефону, пошлете факс или бандероль. А в самых глухих деревнях вообще нет факса, телефона и почты.

Да что в деревнях! Минута разговора с Москвой обойдется вам в 2 рубля 50 копеек. А с Иваново – уже 6 рублей. С Боровском Калужской области – в 8 рублей (так было в 2003 году; сейчас цифры другие, но суть та же).

Агломерации и мегалополисы хорошо связаны друг с другом – намного лучше, чем каждый из них связан со своей периферией. Мегалополисы и агломерации – это самые важные узлы инфраструктуры в масштабах земного шара. Система связанных между собой мегалополисов в масштабах Земли – это новая система организации жизни человечества.

В мегалополисах и агломерациях живет больше половины населения Севера, от 50 до 20 % населения стран Юга. Жители мегалополисов владеют основным национальным богатством, а остальным остаются крохи.

Это особенно заметно на Юге – чем беднее страна, тем сильнее контраст между богатыми городами и бедной, а то и удручающе нищей периферией.

Глава 4. В мире новой инфраструктуры

Из сел вливается река людей… И истребляется в них. Рабочий, чей дед или хотя бы отец родился в Лондоне, – это редкость, какую и не найдешь.

Д. Лондон

Посмотрите на многие картины французских, голландских, немецких художников XVIII – начала XX веков, где изображается деревня. Совершенно российские виды: деревенское стало вброд переходит реку… Девушки собирают грибы у обочины проселочной дороги, без всякого покрытия. Старуха ведет куда-то привязанную за рога корову.

Идиллия! …тем более идиллия, что все это в прошлом; ничего подобного во Франции больше нет.

Хорошо хоть, остались картины.

В Британии деревня вымерла еще в 1940-е годы; во Франции в 1960-е. Предприниматели, которых у нас упорно называют «фермеры», составляют 3–5 % населения стран Европы, а то и меньше. Все они закончили колледжи, а то и университеты: в Британии, не получив специального образования, человек не имеет права заниматься сельским хозяйством. У «фермеров» – капитал, техника, собственность на землю, знания, связи и положение в обществе.

Хозяйство специализированное – зачем выращивать все, что нужно для потребления? Мы производим молоко, а мясо, хлеб и овощи можно купить в магазине. Зачем выращивать кур на яйца или кабачки в огороде? Это отнимает время, а время – деньги. Хорошо продавая молоко, можно снабдить себя и яйцами, и кабачками.

Парадокс, но многие французы и британцы в городах сами выращивают овощи… Считается, что такие овощи вкуснее… И еще, наверное, людям просто хочется возиться в земле и что-то на ней выращивать. Даже людям среднего класса из больших городов. Горожане чаще выращивают для себя овощи, чем жители деревень!

На производствах молока, мяса, хлеба и овощей нет ничего от духа прежней деревни. Это именно что производства, аграрный бизнес, и живут на таких производствах те же самые люди среднего класса – одна из множества специализированных групп специалистов. А деревни с плясками, общей жизнью, криком петухов и доением коров – ее нет.

Французы среднего поколения едут «посмотреть на деревню» в Польшу или в Россию. Они еще выросли в селе, где по утрам орали петухи, а вечером пылило, возвращаясь домой, стадо коров. Став взрослыми, они не могут найти во Франции ничего подобного. Они едут в страны, где деревня пока еще есть.

Пока сохранилась, еще не вымерла.

Но и у нас деревня исчезает на глазах. Что происходит с деревнями и селами? Появляется небольшой, несколько процентов, слой сравнительно богатых, экономически сильных предпринимателей. Тот самый – с техникой, собственностью и капиталом. Пока без высшего образования…

Хотя молодежь, чаще всего, оканчивает сельскохозяйственные институты. Осталось одно поколение.

А остальные? Они не в силах прокормиться в деревне… По крайней мере, прокормиться привычно, «как всегда». Всегда начальство давало что-то заработать, что-то украсть; работа была тяжелая, но жить можно было легко – в смысле, бездумно.