Андрей Буровский - Человек третьего тысячелетия

• Название: Человек третьего тысячелетия
• Автор: Андрей Буровский
• Жанр: Биология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-906150-06-6

Человек менялся на протяжении всей своей истории. Условия жизни и культура изменялись быстрее всего, инстинктивные программы медленнее, анатомия и физиология – на протяжении поколений. Но и биологически человек изменялся.

С середины XIX века, с появлением городской машинной цивилизации, жизнь человека изменилась кардинально. В начале XX века, сто лет назад, в цивилизованных условиях жило не больше 10–15 % населения земного шара. Сегодня живут почти все.

Мы часто даже не представляем себе, какие грандиозные возможности подарила нам цивилизация. Живущий в ней человек равен по богатству и могуществу даже не императорам и высшей знати, а языческим божествам. Ведь ни один фараон и ни один император Древнего Рима не мог летать в самолете и пользоваться мобильным телефоном.

Новый образ жизни не только дал огромные богатства и увеличил в два раза продолжительность жизни, но и вызвал ряд стремительных изменений в психологии, физиологии, даже анатомии человека. Изменения происходят все быстрее, по нарастающей. Наши потомки будут отличаться от нас еще больше, чем мы отличаемся от предков. Мы – деды людей, которым жить по 130–150 лет, становиться взрослыми к 30–40 годам. А владеть информаций и энергией, сравнимой со всем, чем владела любая Великая Держава XIX столетия.

---

А остальные? Они не в силах прокормиться в деревне… По крайней мере, прокормиться привычно, «как всегда». Всегда начальство давало что-то заработать, что-то украсть; работа была тяжелая, но жить можно было легко – в смысле, бездумно.

Жизнь изменилась, нужно меняться самим… Но… как?! Они не умеют. Ведь кто остался в деревне после того, как добрые сто лет народ бежал и бежал в города? Первый массовый отток из российского села пришелся еще на 1860–1880-е годы: стоило дать крестьянам личную свободу, как сотни тысяч людей потекли в Петербург и в Москву.

В 1930-е годы деревня опустела на треть. После войны (уцелевшие солдаты смогли сбежать из деревни) и особенно после смерти Сталина (колхозникам дали паспорта) – еще на треть. В 1970–1980-е годы уезжали почти все, кто поступал в ВУЗы и мог потом устроиться в городе.

Кто оставался в деревне? Кто входит в эти 38 % сельских жителей по данным 1989 года?

В первую очередь тот, кто органически не переваривает никаких вообще перемен. Любых. Кому даже изменение названия с «колхоза» на «акционерное общество» уже мучительно, а уж необходимость жить не так, как привык, – совершенный конец света.

Часть этих людей, конечно, все-таки сможет приспособиться… Будет ныть, ругать все на свете, агрессивно орать, понося власть, но приспособится. Кто-то рукастый и меньше пьющий прибьется в работники к богатому соседу. Кто-то помоложе сбежит в город.

Но большая часть сельских жителей все двадцать лет после 1991 года только доворовывает то, что осталось от советской власти, от прежних колхозов и совхозов. Уже почти совсем доворовали и вовсю начали воровать друг у друга. Воровали бы и у богатого соседа… Но тут, понимаете, какое дело… У богатого соседа собственность – не колхозная, она у него своя собственная. И кто ворует у соседа, тот частенько оказывается в тюрьме.

В некоторых деревнях до трети мужского населения «сидит»; их заброшенные дома-развалюхи особенно бросаются в глаза на фоне красно-кирпичных особняков в два этажа.

Второй контингент, который сразу заметен в селе, – старики и старухи. Их больше половины населения многих и многих деревень: ведь средний возраст сельского жителя России давно перевалил за пятьдесят лет.

А средний возраст программиста явно ниже 30 лет.

По статистике в конце советской власти, в 1989 году, в деревне жило 38 % населения. 24 % из них занято было в сельском хозяйстве.

Статистики на сегодняшний день у меня нет, но уже ясно – сейчас обе эти цифры намного меньше. Перспектива? Она проста… К 2030 году в России в селе будет жить не больше 10 % населения.

2–3 % жителей всей страны, четверть-треть сельских жителей, будут жить в крепких двухэтажных домах из красного и белого кирпича, ездить на хороших дорогих машинах по асфальтированным дорожкам, учить детей в ВУЗах, а некоторые из них даже будут постоянно читать книги.

Остальные не получат образования, не приучатся читать, а по телевизору будут смотреть совсем другие программы, чем первая треть.

Но это – 10 %. А остальные?! Они исчезнут: умрут от пьянства или уйдут. Уйдут в города или в лагерь. Или уйдут в город после лагеря. Или попадут в лагерь уже после того, как уйдут в город.

Российская же деревня 2030 года станет такой же, как французская и немецкая:

без петухов и коров.

Если не заниматься выдумками и не тешить себя глупыми сказками, то неизбежная судьба русской деревни – быстрое и безнадежное вымирание. Здесь тоже нет ничего нового, ничего, отличающего Россию от других стран.

Сельская жизнь? Или жизнь пригорода?

На первый взгляд, в наше время «сельская» жизнь популярна. «Я переехал в деревню!» – гордо заявляет человек выше средней обеспеченности. Но что называют «сельской» жизнью в Британии, Франции или Германии? Под псевдонимом «сельская» скрывается пригородная жизнь. В 1990 году россиянин выезжал из города и попадал в мир сельского хозяйства и мелкого местного производства, мало связанного с большим городом.

Сегодня инфраструктура совершенно иная. Там, где до города можно добраться за час или два езды на машине, живут те же самые горожане. Удобнее иметь особняк, чем квартиру: свежий воздух… больше приватного пространства… садик-огородик… тишина…

Но даже инфраструктура совсем другая: населенные пункты теперь мало связаны друг с другом, но хорошо связаны с городом. По сельским дорогам едут машины горожан и скоростные автобусы. А местных маленьких автобусов, связывавших село с селом, стало в несколько раз меньше. Местами они вообще исчезли. На озере или по реке ходил местный катер, возил людей? А теперь некого возить. На реке-озере есть моторные лодки и яхты горожан, местного транспорта нет.

Продукты? Если не абсолютно все, то многое вы привезете с собой или купите в «деревне», но в точно таком же магазине, какой есть и в мегалополисе. А если вам будет нужно, вы купите в «деревне» и одежду, и все нужное для быта, и для строительства… Та к же точно и по тем же ценам, что в городе.

Европейцы, заставшие деревню, ностальгируют по ней – несмотря на «сельскую» жизнь значительной части среднего класса. В Россию это тоже приходит. «Побыть в деревне» сегодня – это побыть не в лесу и не на реке, а среди дачной застройки.

Путешествия по родной стране?

Конечно же, вполне можно жить в агломерации и притом найти время и место свозить детей, подростков в разные исторические города и усадьбы России, поплавать на байдарках по рекам, пособирать грибы в сосновом бору и лесные орехи в дубраве. Элита и средний класс, по крайней мере, найдут для этого и деньги, и время. Вопрос – найдут ли они такое желание…

Не будем чрезмерно обобщать – но для какой-то, и немалой, части детей становится привычным и естественным ландшафт дачного поселка, но не леса, поля или озера. Ландшафты России, в которых живут жители периферии и в которых разворачивалась история их народа, остаются для них экзотикой. А слон в зоопарке реальнее, чем обычнейшие корова или курица.

Без крестьян

Всегда говорили «народ» – а понимали «крестьянство». Патриархальное крестьянство составляло большинство населения и в Древнем Египте, и в Древнем Риме. Абсолютное большинство, больше 90 % всего народа. В городах и дворянских поместьях Европы XVIII века обитали от силы 5–6 % жителей континента.

Положение вещей изменилось только в XVIII–XIX веках, и то не везде, не сразу и не полностью. Даже в Британии, самой городской стране мира, в 1800 году в городах жило 50 % населения, в 1850 году – 65 %.

Крестьянство было хранителем нравственного здоровья народа, его практической сметки, представления о самом себе. Крестьянство несло в себе то, что весь народ хотел думать и знать о самих себе.

Еще в 1930-е годы немецкий философ Хайдеггер писал о своей соседке по даче: мол, совершенно неграмотная 80-тилетняя женщина чувствует и понимает что-то очень важное о мире… Что-то, чего не понимает философ с учеными степенями.

Еще в середине XX века русская интеллигенция охотно рассуждала о том, что крестьяне лучше рабочих: они более нравственные, более «правильные», заняты более благородным, возвышающим человека трудом, живут в гармонии с природой.

Большинство образованных людей считали крестьян честнее, порядочнее, трудолюбивее «образованных» и «городских».

А самое главное – самый образованный, самый культурный человек хорошо знал крестьян и привыкал к мысли: их большинство.

Самые образованные, самые культурные, самые далекие от сельского труда аристократы, самые умные интеллектуалы, самые богатые торговцы и банкиры жили как исчезающее меньшинство, окруженные морем крестьянства.

И сами они, аристократы, интеллектуалы и богачи, жили во многом так же, как крестьяне: без особых удобств, пользуясь самыми простыми вещами, довольствуясь грубой пищей и простой, но удобной одеждой. Что едят герои русской классики, рассказов Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого? Каши, супы, ботвинью, репу, огородные овощи. Только осенью, по холоду, в их рационе появляется мясо.

Вы были в имениях русского дворянства, читатель? В Михайловском Пушкина, в Тарханах Лермонтова, в Ясной Поляне Толстого? А вы побывайте, и обратите внимание – удобства самые минимальные. Мылись – в бане, уборная на улице, а в каждой комнате барского дома жил не один человек, а как минимум – два-три.

Эти богатые и знатные привыкали жить в ландшафтах своей страны и чувствовать себя в них, как дома. И привыкали довольствоваться самыми минимальными удобствами.

Горожане жили в большем комфорте, но и в городах ванные комнаты и канализация появились поздно, во второй половине XIX века. Даже в 1900 году 60 % британских и французских горожан, 85 % русских горожан не имели ванных комнат и туалетов.

Ведь города были маленькими, леса и поля начинались сразу за городской стеной.