Николай Костомаров - Быт и нравы русского народа

• Название: Быт и нравы русского народа
• Автор: Николай Костомаров
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-83904-9

Книга родоначальника «народной истории», выдающегося русского историка и публициста Николая Ивановича Костомарова – удивительная энциклопедия исконного быта и нравов русского народа допетровской эпохи. Костомаров, в лице которого удачно соединялись историк-мыслитель и художник, – истинный мастер бытописания. Он глубоко вживался в изучаемую им старину, воспроизводил ее настолько ярко и выпукло, что описанные им образы буквально оживали, накрепко запечатляясь в памяти читателя.

«Быт и нравы русского народа» – живой и интересный рассказ о том, как жили наши предки, что ели, во что одевались, что выращивали в своих садах и огородах, как лечились, справляли свадьбы и воспитывали детей. Семейные традиции и обряды, увеселения и обычаи хозяйствования, торговля и домоводство и другие сферы бытования народа от крестьян до царей образуют те фундаментальные традиции, на которых покоится здание русского мира.

---

Как гости, так и торговцы гостиной и суконной сотни, имели своих голов и старшин. Сотни составляли корпорации, обязанные повинностями, относящимися до городского порядка, а главное, до выборов в должности. Поэтому сотни выбирали из своих членов служилых на очередь, и, когда приходила надобность, стоявший на очереди должен был принимать должность, в которую предназначался.

Число членов в сословиях высшего купечества вообще не было значительно. При Федоре Иоанновиче число торговцев гостиной сотни в Москве было 350, суконной 250, но в Смутное время сотни пришли в упадок, так что надобно было наполнять их. В 1649 году гостей было 13 человек, гостиной сотни 158, суконной 116. Несколько позже, по известию Котошихина, число гостей простиралось до 30, а людей гостиной и суконной сотни около 200 человек в каждой. Впрочем, корпорации их заключали гораздо более лиц, которые пользовались вообще правами сословия. В приведенных числах означаются только хозяева, а привилегии и права, данные хозяину, простирались не только на его родственников, живших с ним не в разделе, но и на приказчиков.

Гостиная и суконная сотни были пополняемы из черных сотен и посадских людей, из лучших между ними, т. е. таких, которых торговые занятия по своему размеру поставляли выше их собратий. Для этого нужно было согласие сотен. Когда правительство повелевало пополнить сотню, члены ее сами выбирали новых членов из черных сотен, слобод и посадов. Часто по этому поводу происходили споры, потому что черные сотни и посады старались удержать у себя в общине тех, которые побогаче, чтоб повинность, которая прежде падала на последних, не падала теперь исключительно на остальных: повинности не уменьшались от уменьшения членов общины. Нам неизвестны примеры перехода из суконной сотни в гостиную, но часто как в ту, так и другую брали из одних и тех же низших торговых сословий.

В 1647 году постановлено, чтоб те, которые взяты из городов в московские сотни, служили в тех городах, где находились прежде, и, как видно, в то время не было взято новичков для московских сотен из Архангельска, Астрахани и Казани, потому что в эти города на службу посылались обыкновенно природные москвичи. Такой переход почитался честью, но не всегда подобная честь была приятна тем, которым оказывалась. Таким образом, в 1654 году гороховцы, назначенные в гостиную сотню, били челом, чтоб их не брали, отговариваясь недавним разорением от пожара, и при этом заплатили взятку воеводе и дьяку. Торговые люди, переходя в высшие сотни, должны были жить в Москве, продать свои тяглые дворы на прежних местах и оставить прежние промыслы, с которыми свыклись, или же, в противном случае, платить двойное тягло в Москве и городах. Притом же они знали, что, по переходе в Москву, их выберут в должности и оторвут от обычных торговых и промышленных занятий.

Вообще высшие купеческие сословия не пользовались расположением низших, гости были в особенности нетерпимы и торговцами и народом. В случае какого-нибудь смятения гостям первым сломят головы, замечает во второй половине XVII века голландец. Назначаемые в разные должности по посадам, они утесняли местных торговцев. Рассеявшись по всем пределам государства, их приказчики делали везде закупы и, пользуясь льготами, предоставленными хозяевам, подрывали второстепенных купцов. Приближенные к царю, гости умели сочетать интересы казны с собственными выгодами и подавали проекты монополий, которые были стеснительны для низших торговцев и обременительны для народа, а полезны только для собственного кармана гостей. При Алексее Михайловиче в особенности высшее московское купечество возвышалось в своем значении. Новоторговый устав 1667 года был преимущественно его делом. Он показывает стремление высшего купечества умножать свои выгоды, обогащая царскую казну.

Низшие слои торгового класса в Москве были черные сотни и слободы, в городах посадские и слободские люди. По смыслу закона, они имели разные права. Вместе с торговцами сюда входили ремесленники и промышленники; впрочем, в самых посадах нередко последние составляли отдельные корпорации. Так, в Переславле-Залесском были оброчники, между которыми числились разные ремесленники: сапожники, купцы, хлебники; они получали от царя Иоанна Васильевича несудимые грамоты и, составляя часть посадской общины, в то же время были отдельными обществами.

Посадские и слобожане носили вообще название людей с прибавлением эпитета: посадские или черных сотен, или такой-то слободы для отличия от сельских, носивших название крестьян.

Число московских черных сотен при Михаиле Федоровиче простиралось до десяти; в указе о хлебном и калачном весе, для взвески хлебов и калачей, велено было из каждой сотни выбрать по одному целовальнику, и вследствие этого приходилось выбрать десять целовальников. Кроме сотен, были еще полусотни, что видно, между прочим, из того же указа: черных сотен устюжские полусотни. В числе полусотен была мясничная, которой название указывает на ее занятие. Названия других сотен давались по местности, где они жили в частях города, например дмитровская, сретенская, покровская, ордынская; а некоторые носили название других городов, например новгородская, устюжская полусотня. Это указывает на то, что они первоначально переведены из этих городов.

Каждая сотня составляла одну целую общину, так что самое место, где она была поселена, соединялось с понятием о ее повинностях. Сделка, заключенная одним из членов сотни, часто падала на целую общину. Так, многие члены черных сотен закладывали свои места нетяглым или беломестцам, т. е. не принадлежавшим к общине, и кредиторы взыскивали свой долг с целой сотни. По этому поводу при царе Михаиле Федоровиче запрещено продавать или закладывать тяглые места, принадлежавшие не лицам, но общинам. То же подтверждалось в 1649 году. Обязанности черных сотен были те же, как и в других городах, с тою разницей, что Москвою правительство занималось более, чем другими городами, а потому на черных сотнях лежали более сложные повинности в отношении городского благоустройства, как то: мощение улиц, содержание разного рода лиц, которым отводились квартиры и которых в Москве было всегда больше, чем в других городах. Они давали ежегодно сто сорок пять целовальников на земский двор, обязаны были содержать земских ярыжек, стоявших на земском дворе с лошадьми на случай пожара, и платить им жалованье. Сверх того, черносотенные люди были выбираемы в разные должности и исправляли различные казенные поручения. Кроме черных сотен и полусотен, около Москвы были слободы, из которых некоторые составляли служилые общины, как, например, стрелецкая, пушкарская, но иные были населены торговцами и промышленниками и составляли общины с таким же управлением и повинностями, как и сотни. Такова была, между прочим, слобода Кадашевка, состоявшая из двух тысяч дворов, где жители занимались деланием холста, имели свои лавки и промышленные заведения.

Черные сотни и слободы разделялись на десятки и имели выборных начальников – сотских и десятских. Во второй половине XVII века упоминается об административном месте, называемом сотенною палатою, где сидели выборные советники, называемые старостами.

Посады, населенные торговцами и промышленниками, составляли общины – мир. Земля под посадами и около них, принадлежавшая посаду по праву, была достоянием целой общины, и никак не лиц. Основная связь, соединявшая общину, состояла, как и в черных сотнях, в тягле, т. е. плате с места и с промыслов. Раскладка такой платы зависела от общины, и все поборы налагались миром. Всякий, какого бы он звания ни был, поселившись на тяглом месте, обязан был нести тягло, и самые духовные лица не освобождались от него. От поселения на тяглой земле зависело участие в делах и повинностях общины. Вообще, поборы были с мест, так что правительству в отношении финансов нужно было знать только места на посаде, посад обязан был платить и за пустые места, как и за жилые, коль скоро они значились в писцовых или дозорных книгах. В 1649 году запрещалось посадским продавать и закладывать свои дворы, погреба, варницы и вообще всякие промышленные и торговые заведения под опасением кнута.

Повинности, которым подвергались посады, были те, от которых освобождались гости. Некоторые из посадских в знак особой милости пользовались иногда какими-нибудь особыми привилегиями, например в Пскове. Иным посадским правительство давало право держать безвыимочно питье в разные торжественные случаи, например во время свадеб и крестин, но с явкою таможенному голове и с платежом определенной за то суммы. В других местах, например в Угличе, такое право давалось на большие праздники. Вообще же такие права жаловались только лучшим и середним посадским людям, а не худшим или молодчим.

Связь общины не ограничивалась одним тяглом и повинностями, но имела и нравственное значение. Община посадских считала себя вправе заступаться за своего члена, как бы за целую общину, и всякая обида, нанесенная посадскому, касалась всего мира. Челобитная подавалась от лица всей общины миром. Равномерно, в случае дурного поведения члена, община делала распоряжение о высылке его из посада, хотя при Алексее Михайловиче, как видно, посады уже не самовольно изгоняли своих членов, а должны были подавать о том челобитные. По мере большего или меньшего объема независимости в выборном порядке была сильнее или слабее нравственная связь посадской общины.