Жаклин Монсиньи - Флорис. Петербургский рыцарь

• Название: Флорис. Петербургский рыцарь
• Автор: Жаклин Монсиньи
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00063-2, 5-232-00062-4

Жаклин Монсиньи — одна из наиболее популярных французских писательниц, пишущих в жанре исторического романа. Издательство «Крон-Пресс» в 1994 г. выпустило трилогию «Зефирина», которая сразу же была замечена нашими читателями.

Предлагаем вам новое произведение писательницы — «Флорис». Во второй книге — «Петербургский рыцарь» — братья Флорис и Адриан де Вильнев-Карамей приезжают в Петербург, чтобы содействовать восхождению на престол дочери Петра I Елизаветы. Двор не доволен возвышением братьев, и их, путем тайных интриг обвинив в государственной измене, отправляют на каторгу. Множество приключений ожидает братьев и их верных друзей — встреча с цыганами, путешествие по Сибири, плен и бегство из Монголии, знакомство с Китаем.

---

— Ах, съешь также эти маленькие коготки, обсоси их как следует, почтенный чужестранец, они укрепляют тело и возбуждают кровь. Да, принцесса мусульманка, но она собирается отречься от своей веры в день вашей смерти, — сладко улыбаясь, ответил лама. — Есть ли у вас еще пожелания?..

— Нет, достойный лама, мы благодарим тебя за твою заботу.

— Я удаляюсь, чтобы помолиться божественному лотосу. Отдохните немного, и мы пришлем вам женщин.

Адриан, исполненный решимости проникнуть в окружавшую их тайну, поймал ламу за полу его желтого халата.

— Нет, брат лама, никаких женщин, мы хотим побыть друг с другом до самой казни.

Буддистский священник недовольно поморщился и почесал свою гладко выбритую макушку.

— Галдан-хан разгневается, а в гневе он подобен дракону. Он может снести мне голову, если я принесу эту печальную новость. О, чужестранцы! Наши женщины очень красивы, очень нежны и очень покорны, — уговаривал лама.

— Послушай, лама, клянусь бесценным лотосом, мы не желаем видеть ваших женщин, если только ты не объяснишь нам, почему Галдан-хан непременно хочет нам их прислать.

— О! Если я вам скажу это, чужестранец, Галдан-хан отрубит мне голову дважды.

— Однако это меня еще больше удивляет, — улыбнулся Адриан.

Лама колебался и долгое время вглядывался в лица пленников, надеясь найти того, кто был бы настроен иначе, нежели Адриан.

— Он наш главный белый вождь, — произнес Флорис, смиренно опуская голову. — Если наш вождь приказывает: никаких женщин, мы должны подчиняться, лама, такова наша религия.

— А что, и китаец тоже должен? — подозрительно и немного небрежно спросил лама, ибо любой монгол чувствует себя на сотню локтей выше любого китайца — именно подобные чувства внушают им сыны Поднебесной.

Ли Кан хотел ответить, но ему, как и отцу дю Бокажу, доверия не было. Флорис не дал ему сказать:

— О! — быстро ответил он, — это ненастоящий китаец, была гроза, и он просто свалился с хвоста бога Хо. Он должен подчиняться нашему великому вождю.

Лама сощурил глаза и нахмурил брови — видно было, как он мучительно размышляет. Флорис и Адриан едва не расхохотались, хотя прекрасно понимали, что сейчас им, в сущности, не до смеха. Адриан с непоколебимым видом скрестил руки на груди и оттолкнул тарелку с мясом тигра. Лама понял, что ему не удастся переубедить этих упрямцев. Тогда он огляделся, дабы убедиться, что их никто не подслушает. Внизу сквозь ивовые прутья виднелся густой лес коротких сапог и красных кожаных рубах. Узников прекрасно охраняли снаружи, но никого не интересовало, чем они заняты внутри. Лама сделал им знак подойти к нему поближе:

— О, чужестранцы! Беру в свидетели бесценный лотос, наш народ поражен таинственным недугом.

Флорис и Адриан удивленно переглянулись.

— Продолжай же, брат лама, что это за недуг и при чем здесь мы?

— Наши мужчины и наши женщины стали бесплодны. У нас больше не рождаются дети. Великий Могол узнал, что чужестранцы не болеют такой болезнью, поэтому он хочет попробовать дать вам наших женщин, а потом казнит вас, дабы вы навсегда забыли о них.

— Нам понятны тревоги Великого Могола, — серьезно ответил Адриан, — и ты был прав, о достойный лама, что рассказал нам о них; но ведь чтобы как следует «исполнить работу», нам потребуется по крайней мере три или четыре луны… а может быть, и больше. Наш белый лама, которого ты видишь перед собой, должен попросить нашего Бога, чтобы семя оказалось плодородным.

Отец дю Бокаж, заметив, что Адриан указывает пальцем именно на него, проворчал:

— Наглец, дух Господень не станет вмешиваться в столь нечестивые дела.

— Добрый мой лама, — продолжал Адриан, не обращая внимания на иезуита, — иди к Великому Моголу и скажи ему, что четверо сильных и здоровых мужчин готовы всемерно преумножить население подвластных ему гор и равнин, но на это нам потребуется время. Если он не даст нам его, ничто не заставит нас согласиться принять ваших женщин.

Лама воздел руки к небу и возопил:

— Бесценный лотос, образумь Галдан Черен-хана, позволь моей голове вернуться сюда на моих собственных плечах.

Флорис и Адриан подождали, пока буддистский священник выйдет, и только тогда позволили себе засмеяться.

— Простите, господин герцог, но что смешного вы находите в нашем положении? — спросил Грегуар, наливая себе еще водки с молоком.

Братья задумались, однако все же решились ввести старого друга в курс дела.

— Итак, добрый мой Грегуар, — завершил Флорис, — теперь тебе известно все, что нас ждет; пытки, которых мы попытаемся избежать, и монгольские женщины — от этих деваться некуда. Впрочем, относительно женщин ты можешь быть спокоен, среди нас четверо молодых и сильных мужчин…

— О! Простите, господин герцог, — к великому удивлению Флориса и Адриана запротестовал старый интендант, — не знаю, что об этом думает преподобный отец, но относительно себя… могу вас заверить, что вас будет не четверо, а пятеро…

— Как! Но… — в один голос воскликнули Флорис и Адриан.

— А так, господин граф, у меня только одно слово, а я сказал, что нас будет пятеро.

— О! Сын мой, грех гордыни, плотский грех, грех…

— Ах, господин аббат, после я исповедуюсь…

Появился лама, запыхавшийся от быстрого бега; голова его прочно сидела на плечах.

— Бесценный лотос выслушал меня, чужестранцы. Галдан-хан принял решение. Он дает вам четыре луны и откладывает свою свадьбу до дня вашей казни, но чтобы достичь лучших результатов, он требует шестерых мужчин…

Все взоры обратились к отцу дю Бокажу; тот с лицемерным смирением сложил руки и покачал головой:

— Конечно, дети мои, чего не сделаешь ради общего дела, я готов принести эту жертву, но плоть моя… ах, да будет небо мне свидетелем!

— Вот видишь, лама, пожелания Великого Могола будут исполнены, — заявил Флорис, и, не удержавшись, звонко рассмеялся, хлопнув брата по плечу.

— Что ж, быстренько за работу, да поможет нам бесценный лотос, — поддержал брата Адриан.

Лама приподнял войлочный занавес, служивший дверью. Несколько сотен женщин выстроились в длинную очередь; воины в кожаных рубахах поддерживали среди несчастных страждущих поистине образцовый порядок. При виде шестерых мужчин женщины радостно завизжали и замахали косами.

— Похоже, барин, — заметил Федор, прищурив свой единственный глаз, — что мы все помрем от изнеможения гораздо раньше, чем нас соберутся казнить!

Казак вслух выразил их общую мысль…

30

— Я земной червь, я хиреющий побег, я пыль под пальцами твоих ног. Тело мое недостойно величия твоего, о повелитель Вселенной.

Галдан Жестокий растянулся на покрытом шелковым в крапинку покрывалом диване. В гроте царил полумрак. Великий Могол приподнялся на локте и взглянул на женщину, смиренно преклонившую колени на толстом тибетском шерстяном ковре. Обстановка жилища Великого Могола напоминала пещеру Али-бабы. В золоченых чашах били фонтанчики и плескались, шевеля прозрачными плавниками, зеленые и голубые рыбки. Жирандоли из бирюзы отражались в опаловых зеркалах. В широких чашах из розового опала и лазурита, оправленного в золото, грудами лежали черные жемчужины, алмазы и сапфиры. Ароматические смолы распространяли сладковатый запах, удушливый для тех, кто к нему не привык. Галдан-хан был одет в шаровары цвета охры и сапоги на толстой подошве. На его обнаженном могучем торсе были выщипаны все волосинки. Он рассмеялся диким смехом. Его длинная коса, с вплетенными в нее золотыми цепями, спускалась до самой земли. Он сплюнул шарики бетеля[30], которые постоянно жевал, дабы возбудить свой пыл.

— Иди сюда, раздевайся!

Маленькая наложница задрожала всем телом. Спеша исполнить приказание, она быстро разомкнула серебряное кольцо, поддерживавшее ее одежды, и они соскользнули на ковер. Великий Могол внимательно разглядывал юные, высоко поставленные груди, чьи топорщившиеся соски свидетельствовали о волнении или об ужасе девушки. Взгляд раскосых глаз властелина заскользил к гладко выбритому низу живота.

— Я тебя не знаю.

— Ты прав, Сияющее Солнце, я новенькая в твоем гареме, но твои старшие жены наставляли меня, и я обучена искусству ласк.

Великий Могол утробно заурчал, опрокинул ее и своими блестящими длинными и кривыми ногтями впился ей в зад. Маленькая наложница застонала от боли, но быстро справившись со своими чувствами, влюбленно прижалась к своему господину и заворковала:

— О, сверкающая звезда, я всего лишь игрушка, готовая исполнить любое твое желание, доставить тебе любое удовольствие. О, пылающее светило небесной тверди, я твоя рабыня… я…

Яростно взревев, Галдан-хан пнул девицу сапогом, и она покатилась по полу к каменной стене. Если бы стены комнаты не были завешаны толстыми коврами ручной работы, несчастная наверняка бы разбила себе голову.