Алексей Ловкачёв - Синдром подводника. Т. 2

• Название: Синдром подводника. Т. 2
• Автор: Алексей Ловкачёв
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-8309-80-9

Был такой период в нашей истории, когда существовало военное противостояние двух супердержав — СССР и США. Трудное время, характеризующееся напряженной обстановкой, с внутренними тревогами и, как говорится, с расчехленными стволами орудий. Зато этот факт более полувека удерживал горячие головы от войн и кровавых конфликтов, обеспечивал мир и покой всему человечеству. Время это кануло в лету, от него осталось лишь название, придуманное мудрецами от политики — Холодная война. Но это было позже, а в ее разгар рассказчик со товарищи служили Родине, как могли, и жили, как получалось, ибо находились в составе военной системы «Военно-Морской Флот (ВМФ) — Вооруженные Силы СССР (ВС СССР)». К сожалению, уже нет ни ВМФ, ни ВС, ни защищаемого ими государства. А ведь я дважды ему присягал! Такое не выбросишь из сердца. Упразднили даже звание, погоны которого я впервые пришил к парадной тужурке в октябре 1976 года.

И вот написаны об этом эти воспоминания, как эпизод из маленькой повести, вплавленный в историю Родины. Это книга о событиях и людях, которые вошли в память и не были стерты временем. Она посвящена его величеству Военному Флоту, познанному автором за семь лет служения зрением, слухом, обонянием, нервами, эмоциями и душевными переживаниями.

---

«10 ноября 1980 г.

Проверка нового помещения штаба дивизии».

Снова я осмотрел помещения новой казармы, выписал великое множество замечаний и претензий, о которых доложил командиру дивизии с представлением военным строителям для устранения.

20 ноября 1980 года я участвовал в заседании окружной избирательной комиссии по регистрации кандидатов в депутаты Тихоокеанского городского Совета, мероприятие происходило в средней школе № 1. И вот, «гуляя» тут по интернету, наткнулся на интересное сочинение учащихся 256-й Фокинский школы. Кто знает, может это и есть та самая школа?

Прочитал это трогательное, наполненное любовью школьное сочинение и испытал чувство гордости за правильное понимание учащимися истории своей страны и прежде всего за их прекрасное отношение к Отчизне. Ведь Россия это не Москва и не Питер, а вот эти небольшие малые Родины.

«24 ноября 1980 г.

Партийная конференция. Сабанеев — начальник политуправления ТОФ.

План торпедной боевой подготовки в 4-й флотилии выполнен на 57%.

Конечно же, выполнение плана торпедной боевой подготовки всего лишь наполовину не лезет ни в какие ворота. При этом если 21-я дивизия сей план выполнила почти на 100 %, то чем занималась выдающаяся и наполовину (на 57% и даже меньше) героическая 26-я ДиПЛ?

Ни в одной БЧ-3 нет ни первичной партийной организации, ни группы».

Да, по сути, и не могло быть. Ведь минно-торпедная часть экипажа 21-й дивизии являлась самой малочисленной среди БЧ, всего четыре человека: командир, старшина команды и два торпедиста. Один офицер и три мичмана согласно штату, однако иногда на должности старших торпедистов брали моряков, так как мичманов не хватало. В 26-й дивизии БЧ-3 тоже была не намного больше нашей. В подразделении, где могла быть образована партийная группа, требовалось наличие не менее 3-х коммунистов. А при нашей малочисленности и разношерстности я просто не знаю случая, чтобы в БЧ-3 все были коммунистами.

«25 ноября 1980 г.

Партсобрание. Докладчик коммунист Э. Н. Парамонов:

комсомол составляет 72 % всего соединения;

Ну что тут скажешь, очень внушительный процент.

пьянка ст. 2 ст. А. П. Петренко;

Вопрос воинской дисциплины штабной команды как песок скрипел на зубах, и решения его не было, не виделось, не предвиделось. Конечно, можно было бы посадить коменданта штаба, то бишь меня, на оргпериод вместе с командой, а заодно и Николая Ивановича Королевского, чтобы строем их водить на камбуз и в гальюн. Только вряд ли это помогло бы, так как всегда находились какие-то экстраординарные работы и поручения. И возникали они в совершенно разное время двадцати четырех часов суток. И потом, после окончания любого оргпериода рано или поздно все возвращается на круги своя.

годковщина, неуставные взаимоотношения;

На флоте годковщина, в армии дедовщина, а суть одна — неуставные взаимоотношения со стороны старослужащих срочной службы, которые наводят свои порядки в казарме. Хотя на флоте она таких уродливых форм, как в армии, не имела.

улучшить прием оружия на ТТБ (торпедно-технической базе)».

Призыв комдива об улучшении качества при приеме изделий говорит о том, чтобы снизить потери торпед во время практических стрельб по вине тех, кто их, стрельбы, готовит.

На кораблях нашего проекта в надстройке были вмонтированы телевизионные камеры МТ-70 («телевизионная система наблюдения за ближней надводной обстановкой для ПЛ»), что по тем временам являлось необычностью. Бывало, взглянешь на монитор камеры, установленной в носу, и увидишь небо, и только Военно-морской стяг как сполох огня мечется на ветру. А то кто-нибудь из моряков подойдет к флагу и вдруг посмотрит вниз, как бы на тебя сверху вниз. Эта камера оказывается очень полезной, когда лодка всплывает в полынье, тогда благодаря этой системе можно избежать столкновения с льдинами.

Наговор

Однажды летом, после очередного выхода в Техас, когда я еще служил на лодке, мы с Иваном Дурневым, моим соэкипажником, возвращались домой в хорошем подпитии. Третьим с нами был мичман на год моложе, ни фамилии, ни имени, к сожалению, не запомнил, хотя его лицо ясно себе представляю. Тихая приморская ночь уже давно накинула черное покрывало на южное Японское море, а прилегающие берега, заросшие плотной растительностью, уютно укутало непроницаемым саваном. Стояла мирная тишь да райская благодать. И только неугомонный месяц, не зная зачем, волочился за нами, слабым светом подсвечивая неблизкий путь в семь километров по пыльной дороге. По обыкновению шли пешком от автомобильной трассы Владивосток-Находка до базы в бухте Павловского. Непринужденно болтали, делились впечатлениями очередного «культпохода» в поселок.

Незаметно в беседе перешли к обсуждению свадьбы одного из товарищей, женившихся в Комсомольске-на-Амуре в 1977 году. Тогда за столом рядом со мной случайно оказалась совсем юная (может быть, ей и восемнадцати не было), скромная и застенчивая девушка. Дабы не посрамить чести флота, не показаться невнимательным, я ухаживал за ней, чтобы она могла освоиться в среде бравых и горластых орлов. Девушка была не в моем вкусе, поэтому никаких меркантильных намерений я не имел, ухаживал исключительно из вежливости. После свадьбы домой не провожал, а кто вместо меня это сделал или не сделал, даже не помню. Вот собственно, как я полагал, и вся история.

Но не зря говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает». Оказалось, что история с невинным началом имела весьма чувственное продолжение, и единственным, кто об этом ничего не знал и не подозревал, был я. И возможно, если бы не ночная прогулка с Иваном под луной, то так и не узнал бы я всех подробностей разрушенной любви.

Из пьяной исповеди Ивана Дурнева выяснилось, что он безответно страдал от любви к этому юному созданию. Мои безобидные ухаживания во время свадьбы очень ему не понравились. И теперь мне были явлены эмоции ревности. Доказательства моего индифферентного отношение к избраннице Ивана в расчет не принимались вообще. Причина глухоты собеседника крылась в том, что тогда, в Комсомольске, я якобы охарактеризовал Дурнева не лестным образом, то есть оговорил несчастного влюбленного. Дикая история, где я был представлен в нехорошем свете, в этот день оказалась не самой лучшей новостью. Летнее благолепие ночи Иван разрушил в одночасье. Уже никто не наслаждался ею.

В результате у нас с Иваном произошла очень бурная и острая перепалка, а с учетом употребленных спиртных напитков даже горячая. Услышав все о лживости своей натуры и подлой роли коварного разлучника, я сильно расстроился и не на шутку разозлился. Получилось так, что тлеющий огонь ревности и ненависти из Ивановой топки перекинулся на меня в виде гнева на несправедливые обвинения. Мы не стеснялись в выражениях и эмоциях. Разобиженному влюбленному, наконец, представилась возможность избавиться от язвительной желчи, копившейся в нем целый год. Но и я умываться выплеснутыми в лицо наговорами не собирался. Костер эмоций, раззадоренный взаимными упреками и оскорблениями, разгорался до тех пор, пока у обоих не зачесались кулаки. Если бы ссора происходила на трезвую голову, то скорей всего мы бы поругались и мирно разошлись. Но хмель в наших головушках оказался именно тем самым благодатным противнем, на котором ядреное яблоко раздора испеклось до «нужной» кондиции.

Со всей классовой ненавистью столетиями угнетаемого крестьянина Иван бросился на меня с кулаками, упиваясь подвернувшимся шансом отомстить. Скажу честно, я стремился к тому же — моя поруганная честь из-за несправедливого навета также требовала отмщения. Первым ударить человека в лицо я не мог, вот и предоставил это Ивану, благо мы так распалились, что достаточно было произнести что-нибудь невинное, например: «Ты козел!». Первый удар я пропустил, так как Иван нападал со стороны полигона, откуда мне в лицо бил ослепляющий прожектор.

Злости в моей душе набралось в избытке. Не будучи библейским персонажем, я вторую щеку подставлять не собирался. Даже наоборот — энергично заработал кулаками и скоро намеренно уронил Ивана на землю и подмял под себя. Известное правило «Лежачего не бьют» я нарушал с непримиримостью и азартом. В душе все кипело и требовало немедленно наказать наветчика. Его, опрокинутого на землю, я учил уму-разуму ударами по лицу. Пока отвешивал пощечины, думал: «Слегка проучу и на этом воспитательный процесс закончу». Видимо, на нетрезвую голову долго думал, так как третий товарищ оказался не лишним, и вовремя оттащил меня от Ивана.

Подуставшие от пьяных переживаний и несуразной драки, утирая слюни, мы продолжили путь на базу. Однако пауза оказалась непродолжительной. Скверный язык пьяного Дурнева продолжал болтать невесть что, будто электрическая кофемолка, мелющая не душистый ароматный кофе, а горький перец, просыпающийся на свежую рану. Казалось, что Иван своим поведением в точности соответствовал своей фамилии. Плохой он был в подпитии, нельзя таким людям пить. Наверное, ему мало было навешанного.