Елизавета Бута - Сэлинджер. Дань жестокому Богу

• Название: Сэлинджер. Дань жестокому Богу
• Автор: Елизавета Бута
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0905-2

Роман Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи» впервые был опубликован в 1951 году – и с тех пор остается одновременно одним из самых читаемых и самых запрещаемых произведений мировой литературы. И одних из самых загадочных. В нем искали – и находили – призывы к насилию, чрезмерную жестокость, развращенность и прочие признаки «растлевания молодежи». Никого не волновало то, что хотел сказать автор. Все старались найти скрытые смыслы и тайные послания самого Текста.

Через 15 лет, 19 июня 1965 года, было опубликовано последнее произведение Сэлинджера «Хэпворт 16, 1924». После чего Сэлинджер, устав от нападок прессы, на многие десятилетия ушел в тень. Он больше не давал интервью и не публиковался. Возможно, именно в этой повести Сэлинджер дал ответы и на те вопросы, которые он сам задавал себе и своим читателям, и на те, которые ему задавали критики. Возможно, этой повестью Сэлинджер закончил главный поиск своей жизни – поиск Бога, – поэтому больше ничего и никогда не писал.

В книге, которую вы держите в руках, известный филолог, специалист по творчеству Сэлинджера Ирина Галинская раскроет все загадки его текстов. Историк религии Борис Фаликов проведет параллели между жизнью и творчеством писателя. Писательница Юлия Беломлинская расскажет о своем опыте чтения Сэлинджера. Писатель и религиозный деятель Борис Кутузов поведает о христианских аспектах творчества писателя, расскажет о том, каков же он, Бог Сэлинджера…

---

Не осуждай, терпи, не превозносись перед другими.

«Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Притч. 3, 34), – так учит православие.

Насколько сильнее стиха Пушкина молитва св. Ефрема Сирина на древнерусском: «Господи и Владыко живота моего…», но Холдену не вместить. Жизнь сама будет смирять его, учить смирению, порой очень болезненно.

Снял номер в дешевой нью-йоркской гостинице на день-два, чтоб объявиться в родительском доме в среду, когда каникулы начинаются. Искушения начались сразу же. Из окна номера видит в противоположном корпусе каких-то извращенцев (perverts).

Возвращаясь из кафе в свой номер, попадает в настоящие сатанинские сети: лифтер Морис предлагает продажную девицу – всего за пять долларов (баксов). Верующий человек знает запреты, знает заповедь: не прелюбодействуй. Но Холден соглашается под предлогом, что может быть, он когда-нибудь женится, а для этого неплохо иметь какую-то практику. Для подростков-девственников отношения полов – притягательная жгучая тайна, а тут случай представляется.

Однако действительность сурова. Приходит в номер девица примерно его возраста, но девственник Холден чувствует великое смущение и просто невозможность всего дальнейшего, какой-то внутренний запрет, «категорический императив». Эта развращенная девица, почти ребенок, кажется ему жуткой и страшной. Видимо, глубоко грешная душа приобретает какие-то бесовские свойства, которые отражаются и на внешности, и которые видны даже людям с душой чистой.

Под предлогом недавней операции на «клавикорде» (!) (соврать и выдумать ему ничего не стоит), Холден отказывается от услуг гостьи, отдает ей пять долларов за беспокойство и прощается. Но не тут-то было, от сатаны так просто не отделаешься, если уже хоть немного поддался ему. Девица требует еще пять долларов, получает отказ, после чего является уже со своим подельником лифтером Морисом «качать права»: «гони, шеф, монету, не вынуждай нас грубо с тобой обращаться».

Смириться бы надо было подростку в таких обстоятельствах, отдать вымогателям еще пять долларов, но откуда же у нас смирение, мы будем свои «права качать» на базе «римского права» и своей юридической правоты.

А у вымогателей свое «римское право», взяли у него пять долларов сами из его кошелька. Ну, смириться бы и здесь, пес с вами, забирайте, сила на вашей стороне, пять баксов – не столь большая сумма, берите, если уж у вас такая жажда. Но гордость Холдена слишком уязвлена этим откровенным мелким грабежом. Он в великом раздражении высказывает наглому лифтеру все, что он о нем думает, о его будущей нищете и убожестве (а язык Холдена-Сэлинджера – язва, это язык будущего талантливого литератора, видящего на три аршина под землей) и попадает прямо в десятку, в самую болевую точку Мориса. Не стерпев такого уязвления от мальчишки, лифтер наносит ему жестокий удар в живот, в солнечное сплетение. Опытные в этом деле негодяи всегда бьют в солнечное сплетение – факт избиения впоследствии трудно доказать, наружных повреждений нет, а нокаут обеспечен. Нокаут и был, хотя сознания Холден, как он говорит, не терял. Но он долго лежал на полу, ему казалось, что он умирает, дыхание от таких ударов останавливается. Мог бы и умереть. А «гостей» давно и след простыл. Смиряйся парень, хоть и со слезами. Зло мира коснулось тебя всерьез, это не то, что детская «липа» в Пэнси с лицемерием директора и неприятными привычками соучеников – это все были цветочки для детей.

А следующий жестокий урок жизни уже подстерегает Холдена. Занесло его переночевать к бывшему, весьма им уважаемому учителю, мистеру Антолини, а тот возьми, да и окажись «голубым». Или это только показалось Холдену, когда он, внезапно проснувшись, ощутил, что крепко хлебнувший виски мистер Антолини в темноте гладит его по голове? Тем не менее, его как пружина подбросила с кушетки, и парень бежит досыпать ночь на вокзальной лавке.

За его 16 лет, как он говорит, ему приходилось раз 20 сталкиваться с извращенцами. Бесы демагогически обыграли принцип свободы в «свободной» Америке и взяли большую силу – «у нас свобода», Америка кишела извращенцами и психами всех сортов[44].

Мир во зле лежит, мир зачумленный. Похабщина нацарапана на стене детской школы, похабное слово обнаруживается даже в музее.

Похабный мир!

Куда идти, куда податься? И принимает, в общем-то, правильное решение, надо бежать в леса, где нет людей, в пустыню, стать отшельником, как знаменитый Генри Торо, бежавший от цивилизации «потребления», или как христианские монахи. Практически для этого надо сначала пробраться на дальний Запад, где его никто не знает, заработать деньги на какой-нибудь бензоколонке и купить хижину в безлюдной лесистой местности.

Этот план Сэлинджер выполнил, книга во многом автобиографическая, купил на окраине огромного леса хижину в Корнише, штат Вермонт, где и прожил отшельником всю жизнь.

Иной мастер слова, в России, Николай Рубцов, примерно в это же время (и при коммунистическом режиме кто хотел спасаться, имел эту возможность) напишет на эту тему о русском Торо:

Я запомнил как диво,
Тот лесной хуторок,
Задремавший счастливо
Меж звериных дорог…

Там в избе деревянной,
Без претензий и льгот,
Так, без газа, без ванной,
Добрый Филя живет.

Филя любит скотину,
Ест любую еду,
Филя ходит в долину,
Филя дует в дуду!
Мир такой справедливый,
Даже нечего крыть…
– Филя! Что молчаливый?
– А о чем говорить?

«Видяй право помилован будет», – сказано в Св. Писании.

Сэлинджер, когда сбежал от городской цивилизации в лесной уголок в Корнише, еще не достиг этой степени духовного совершенства, чтобы видеть всех хорошими, а себя плохим, хуже всех, но он стремится к нему, сам пилит-колет дрова, таскает воду из старого колодца в избу свою, без газа, без ванной, как говорится, без удобств.

Отшельничество его пришлось делить и первой, и второй жене, и детям, но этот вариант Холден Колфилд предусматривал.

Десятилетняя сестренка Фиби упрекает его, что он никого и ничего не любит, но это не так. Он любит и саму Фиби и вообще маленьких детей. Это христианское чувство. Сам Христос сказал: «Если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное. Кто смирится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном. И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает» (Мф. 18, 2-5). «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф. 19, 14).

В православной Церкви дети до семи лет причащаются без исповеди, даже неподобающие поступки в грех им не вменяются. А совсем маленькие дети – чисты от грехов и беззлобны, смиренны и послушны, они почти уподобляются бесплотным ангелам. Апостол учит: «злобою младенствуйте», ибо младенец беззлобен. Холден тянется к детской чистоте и простодушию.

И недаром, когда Фиби припирает его к стене: «Кем бы ты хотел стать?», – ему приходит в голову фантастическая ситуация: множество детей играет во ржи, а он стоит на краю ужасного обрыва и следит, чтобы никто из них не упал туда. Накануне на улице он слышал песенку на известный стих Роберта Бернса: «если кто-то звал кого-то вечером во ржи», причем мальчишка почему-то напевал: «ловил кого-то» – отсюда и «ловец во ржи».

Спасать детей от грозящей им опасности – вот все, что ему хочется.

Спасать души людей – это деятельность священника (и пророка – проповедью).

В поисках «Царства Божия и правды Его» Сэлинджера повело окольными путями.

Признанный специалист по Сэлинджеру Кеннет Славенски пишет:

«В конце 1946 года Сэлинджер начинает серьезно изучать дзен-буддизм и католическую мистику. Эти религиозно-философские направления не столько сформировали его взгляды, сколько укрепили в самостоятельных духовных исканиях. Дзен был ему ближе из двух, благодаря акценту на том, что все элементы мироздания взаимосвязаны и находятся в тонком равновесии, – эта тема возникала в его произведениях и прежде. Религиозно-философские занятия среди прочего подвели Сэлинджера к мысли, что на нем как на писателе лежит долг своими произведениями духовно возвышать читателей[45]».

Из конфессионально-сектантской американской каши, кроме дзен-буддизма и йоги Сэлинджер интересуется дианетикой (сайентологией) Рона Хаббарда, «христианской наукой» (общество), макробиотикой и пр.

С сомнениями, верующий он или атеист, покончено давно, «в окопах атеистов не бывает».

В «Хэпворте 16, 1924», написанном в 1965 году, его литературный персонаж семилетний Симор все свои выкладки и размышления (он акселерат и вундеркинд, развит не по летам) начинает от Бога-Создателя и Им же кончает. Он начинает свое письмо из летнего детского лагеря к горячо любимым родителям, младшим братьям и сестре восклицанием: «Боже Всемогущий, как мне вас не хватает!..» В связи с некоей проблемой он просит всех помолиться о нем: «Если у вас найдется минутка, дорогие Лес и Бесси, – и вы, малыши, тоже, – пожалуйста, помолитесь о том, чтобы мне достойно выбраться из этой дурацкой и досадной сумятицы. Помолитесь, когда будет вам с руки, но только своими словами… Уэйкер, старина (old man), я в особенности рассчитываю на силу твоей замечательной невинной молитвы!» (Младшему брату, старине Уэйкеру, всего три года, но общеизвестна верующим сила молитвы чистого безгрешного ребенка). Размышляя о премудро устроенном человеческом теле, Симор (Сэлинджер) восклицает: «Вот еще один повод почтительно снять шляпу перед Господом Богом в трудный день». Симор работает над собой в духовном плане: «Струйка опасной неуравновешенности бежит по моим жилам, точно маленький бурный поток, и нельзя на это закрывать глаза… Простой дружеской молитве она не поддается. Тут от меня требуется упорная, неотступная работа, и слава Богу»…