Филип Дик - Предпоследняя правда

• Название: Предпоследняя правда
• Автор: Филип Дик
• Жанр: Научная Фантастика

Филип К. Дик (1928 — 1982).

Величайший визионер от фантастики XX века.

Один из оригинальнейших писателей прошедшего столетия.

Человек, непрестанно задававший читателям один и тот же вопрос: «Насколько реальна РЕАЛЬНОСТЬ?»

Филип К. Дик. Автор, для творческого наследия которого «не работают» никакие эпитеты!

Перед вами — Филип К. Дик каков он есть.

Разный. Всегда — разный. И всегда — ВЕЛИКИЙ.

Филип К. Дик. Писатель, каждое произведение которого — дверь в иной мир. В мир забавный, но чаще — страшный.

Содержание:

   Доктор Смерть, или Как мы жили после бомбы (роман, перевод П. Киракозова).

   Предпоследняя правда (роман, перевод П. Киракозова).

   Мы вас построим! (роман, перевод Т. Мининой).

   Маленький чёрный ящичек (рассказ, перевод А. Лидина).

---

— Что это? — Гилл взял конверт и недоуменно принялся его рассматривать. Конверт как конверт, с надписанным на нем адресом, проштемпелеванной маркой… и тут, наконец, осознание пришло к нему. Он буквально глазам своим не верил. Почтовая служба . Письмо из Нью-Йорка!

— Вот именно, — подтвердил Маккончи. — Его получил мой босс, мистер Харди. Аж с самого Восточного побережья, причем всего за четыре недели. Это организовало правительство в Шайенне, военные, им спасибо. Почту доставляют сначала дирижаблями, потом на грузовиках, потом на лошадях. А на последнем этапе доставляют пешком.

— Боже милостивый, — ахнул Гилл, и плеснул пятизвездочного себе в чашку.

Глава 12

— Это Хоппи убил очечника из Болинаса, — сказал Билл сестре. — А потом он собирается убить кое-кого еще, когда и кого — точно сказать не могу, но скорее всего он сделает это.

Его сестра в этот момент играла с тремя другими детьми в «камень, ножницы, бумагу». Она перестала играть, вскочила и бросилась в сторону школьного двора, где можно будет спокойно поговорить с Биллом.

— Откуда ты знаешь? — возбужденно спросила она.

— Потому что я разговаривал с мистером Блейном, — сказал Билл. — Он теперь там, внизу, и скоро к нему присоединятся другие. Мне хотелось бы выйти наружу и наказать Хоппи. Мистер Блейн говорит, что я так и должен сделать. Спроси еще раз у доктора Стокстилла, не могу ли я все-таки родиться. — Сейчас он говорил жалобным тоном. — Если бы я мог родиться хотя бы ненадолго…

— Может, я бы смогла наказать его, — задумчиво протянула Эди. — Спроси мистера Блейна, что нужно сделать, а то я немного побаиваюсь Хоппи.

— Я могу сделать имитацию, которая убьет его, — предложил Билл, только для этого мне надо выйти наружу. Я бы ему такую имитацию устроил! Слышала бы ты его отца, он у меня вообще здорово получается. Хочешь послушать? — И он низким голосом взрослого мужчины произнес, — Я понимаю, куда метит Кеннеди этим своим очередным снижением налогов. Если он думает, что таким образом поправит экономику, то он сумасшедший в еще большей степени, чем я думал, то есть совсем спятил.

— А меня можешь? — спросила Эди. — Сымитируй меня.

— Как же я тебя сымитирую? — возмутился Билл. Ты же еще живая?!

Эди спросила:

— А каково это — быть мертвой? Ведь все равно мне когда-нибудь придется умереть. Мне интересно.

— Это забавно. Ты сидишь в глубокой яме и смотришь вверх. А сам ты весь сплющенный, как… ну, как будто пустой. И знаешь что? Через некоторое время ты возвращаешься. Ты как будто надуваешься, а когда надуешься и взлетишь, это значит, ты вернулся! Понимаешь, снова вернулся туда, откуда ушел. Живой и невредимый.

— Нет, — ответила Эди. — Не понимаю. — Ей стало скучно. Она предпочла бы побольше узнать о том, как Хоппи убил мистера Блейна. Кроме того, мертвые люди там внизу оказались не очень интересными. Потому что они никогда ничего не делали, а просто сидели и ждали. Некоторые из них, вроде мистера Блейна, все время думали об убийстве, а другие вообще ни о чем не думали, и были вроде овощей. Билл не раз рассказывал ей об этом, поскольку ему это было интересно. Он считал, что это очень важно.

Билл предложил:

— Слушай, Эди, а давай снова попробуем тот эксперимент с животными, а? Ты поймай кого-нибудь маленького, и держи возле живота, а я снова попробую, не удастся ли мне выйти из тебя и перейти в него. О’кей?

— Но ведь мы уже пробовали, — резонно заметила она.

— Ну, еще разочек! Поймай что-нибудь совсем крошечное. Как называются эти… в общем, сама знаешь. У них еще раковины, и они оставляют за собой слизь.

— Слизняки.

— Нет.

— Улитки.

— Да, точно. Поймай улитку и прижми ее ко мне как можно плотнее. Причем, постарайся прижать к голове, чтобы она могла слышать меня, а я — ее. Ну как, сможешь? — И с угрозой в голосе добавил: — Если не сделаешь, буду спать целый год. — После этого он окончательно смолк.

— Ну и спи себе, — отозвалась Эди. — Подумаешь. Я-то могу поговорить и с кучей других людей, а вот ты — нет.

— А я тогда умру, а ты этого не перенесешь, потому что тебе всю жизнь придется таскать в себе мертвеца, или… нет, я тебе скажу, что я сделаю. Да, я знаю что сделаю. Если ты не поймаешь мне какое-нибудь животное и поднесешь его ко мне, я начну расти и очень скоро стану таким большим, что ты лопнешь как старая — ну, в общем, сама знаешь.

— Сумка, — подсказала Эди.

— Точно. И после этого я выберусь наружу.

— Выберешься, — согласилась она, — но толку от этого никакого не будет: немного подергаешься и все равно умрешь. Ты не сможешь жить самостоятельно.

— Как я тебя ненавижу! — огрызнулся Билл.

— А я тебя еще больше, — заметила Эди. — Я тебя первая возненавидела, еще давно, когда впервые узнала о твоем существовании.

— Поздравляю, — мрачно отозвался Билл. — Мне на это плевать. Ты — резина, а я — клей.

Эди промолчала; она вернулась к девочкам, и они продолжали играть в «камень, ножницы, бумагу». Это было гораздо интереснее, чем то, что мог бы сказать ей брат; ведь, сидя внутри нее, он так мало знал, ничего не делал, ничего не видел…

Однако, то, что она услышала о том, как Хоппи стиснул горло мистеру Блейну, было довольно интересно. Интересно, подумала она, кого Хоппи придушит следующим, и не стоит ли рассказать обо всем этом матери или полицейскому, мистеру Колвигу.

Внезапно. Билл снова заговорил:

— А можно я тоже поиграю?

Оглядевшись, Эди убедилась, что никто из ее подружек ничего не слышал.

— А нельзя ли моему братику тоже поиграть? — нерешительно спросила она.

— Да нет у тебя никакого братика, — презрительно бросила Уилма Стоун.

— Да он же выдуманный, — напомнила ей Роуз Куинн. — Так что пускай играет. — И, обернувшись к Эди, сказала. — Пусть играет.

— Раз, два, три, — одновременно выкрикнули девочки, вытягивая вперед руки. Кто-то выставил все пальцы, кто-то сжал руку в кулак, кто-то оставил только два пальца.

— У Билла получаются ножницы, — объявила Эди. — Значит, он бьет тебя, Уилма, поскольку ножницы режут бумагу, а ты, Роуз, должна стукнуть его, поскольку камень тупит ножницы, а он связан со мной.

— Как же я его стукну? — спросила Роуз.

После недолгого размышления Эди сказала:

— Стукни меня вот сюда, только легонько. — Она указала на свой бок, чуть выше пояса юбки. — Только смотри, ладошкой, и поосторожнее, потому что он очень нежный.

Роуз тихонечко шлепнула по указанному месту. Билл изнутри пообещал:

— Ладно, в следующий раз я ей покажу.

К девочкам направлялся отец Эди, школьный директор, в сопровождении нового учителя мистера Барнса. Они, улыбаясь, подошли к девочкам, и остановились.

— А Билл тоже с нами играет, — поведала Эди отцу. — И сейчас его шлепнули.

Джордж Келлер рассмеялся и заметил мистеру Барнсу:

— Вот что значит быть воображаемым — вечно тебе достается.

— А как же Билл будет бить меня? — с опаской осведомилась Уилма. Она попятилась и взглянула на взрослых. — Он должен меня стукнуть, — пояснила она. — Только смотри, не сильно, — предупредила она, стараясь не глядеть на Эди. — Ладно?

— Да он сильно и не может, — успокоила ее Эди, — даже, если бы и захотел. — Тут стоящая поодаль Уилма подпрыгнула. — Вот видишь, — сказала Эди. — Только и всего-то, даже если он и старался изо всех сил.

— А он меня и не стукал, — сказала Уилма. — Он меня просто напугал. Не смог как следует прицелиться.

— Это потому что он ничего не видит, — пояснила Эди. — Давай, лучше я тебя стукну вместо него. Так будет честнее. — Она метнулась к Уилме и шлепнула ее по запястью. — Ну, давайте еще раз. Раз, два, три…

— Эди, а почему он ничего не видит? — спросил мистер Барнс.

— Потому что, — ответила она, — у него нет глазок.

Обращаясь к ее отцу, мистер Барнс заметил:

— Что ж, ответ достаточно убедительный. — Они рассмеялись и отправились дальше.

Внутри Эди ее брат сказал:

— Если ты поймаешь улитку, я, может быть, смогу немного побыть ей, и даже чуть-чуть поползать и оглядеться. Ведь улитки же могут видеть, правда? Ты как-то говорила, что у них глаза на таких тоненьких прутиках.

— Стебельках, — поправила Эди.

— Ну, пожалуйста! — заканючил Билл.

Она подумала: я знаю, как сделаю. Поймаю дождевого червяка и прижму его к себе. А когда Билл перейдет в него, все останется по-прежнему — ведь червяки не могут видеть, они только и могут, что копать землю, так что братишка ничуть не удивится.

— Ладно, — сказала она и подпрыгнула. — Так и быть, поймаю. Подожди минутку, сейчас попробую найти. Так что потерпи немного.

— Вот здорово, — явно волнуясь и не веря собственному счастью, воскликнул Билл. — Когда-нибудь и я для тебя что-нибудь сделаю. Честное слово.