Жак Садуль - Записки о большевистской революции

• Название: Записки о большевистской революции
• Автор: Жак Садуль
• Жанр: Биографии и Мемуары

В «Записках» повествуется о событиях революции и гражданской войны, очевидцем и участником которых был автор. Описаны встречи и даны меткие характеристики видных деятелей партии (в том числе и Льва Троцкого, с которым Садуль был близко знаком) и Советского государства того периода.

---

Кроме Вейля, скоро возвращающегося во Францию, — никого. Большинство находящихся в Петрограде французов мне показались — вынужден об этом сказать — решительно неспособными ни представлять французскую демократию, о которой они ничего не знают, ни понять русскую революцию — по отношению к ней у них только насмешки, возмущение и презрение, — ни, a fortiori, укреплять связи, которые должны объединять то и другое. Русские, что и говорить, все видят, их это глубоко оскорбляет, и они все больше отворачиваются от наших представителей.

И вместе с тем как быстро они проникаются доверием, если чувствуют рядом с собой товарища, служащего близкому им идеалу, испытывающего к их революционным усилиям искреннюю симпатию, уважение, которого они заслуживают и в котором они так нуждаются! Они готовы выслушать тогда любые дружеские упреки, последовать любым советам.

Влияние Плеханова, оказавшегося почти полностью в тени, вновь растет. Его газету «Единство»{25} читают все больше, особенно в кругах интеллигенции. Я видел некоторых из его коллег по редакции. Они практически все разделяют взгляды Плеханова на события. Тем не менее большинство из них, более близкие улице, чем Плеханов, меньше мистики и больше реалисты, что ли, не столь уж верят в неизбежность столкновения с большевиками. По их словам, Керенский сделает все, чтобы оттянуть роковой час; для того чтобы выиграть время, он пойдет на одну уступку за другой. В случае конфликта они опасаются в первую очередь победы, даже недолгой, большевиков, потому что она усилит анархию и почти в той же степени савинковское движение, которое рискует скатиться отчетливо вправо и, вероятно, затянет гражданскую войну.

Лично я продолжаю быть менее оптимистичным, чем Плеханов и его друзья. Стремление к миру любой ценой, которое выражают столько русских, мне кажется неумолимо. Они могут не достичь мира, но как, каким образом заставят они себя возобновить активные военные действия? Допуская даже, что большевики потерпят поражение и к власти придет энергичное правительство, на какие силы будет опираться оно в проведении необходимой реорганизации, которая должна предшествовать возрождению армии, и сколько месяцев потребуется ему, чтобы осуществить эту программу? В чудеса я не верю. Застой глубок. Его усугубляет движение большевиков, но не уменьшат и сильные потрясения, которые будут определять реакцию. Разномастные элементы, временно объединившиеся против большевиков, очевидно, придут в столкновение между собой сразу после победы. Конечно, нам нужно действовать так, как если бы предположениям Плеханова суждено было сбыться. Они, кстати, и сбудутся, может быть, и тем вероятнее, чем энергичнее мы станем действовать.

Как я вам уже писал, то, что русский фронт может продержаться до тех пор, пока не подпишут мир союзники, — это уже кое-что. Если же к тому же он будет, — а он может быть укреплен, — это будет значить уже многое. Тем лучше, если наши усилия принесут еще большие результаты.

Но прежде съездим в Стокгольм.

Пишу вам эти строки наспех, будучи сильно занятым экономическими исследованиями и делами службы спирта и платины, которую мне поручила миссия. Надеюсь, вы простите нескладность и длинноты письма.

Рассчитываю писать вам приблизительно дважды в месяц. Сообщите, доходят ли до вас мои письма, и дайте знать, какую конкретно информацию вы хотели бы получить.

Пишу мадам Менар-Дориан, чтобы попросить ее подыскать вместе с вами компаньонку для находящейся в настоящее время в Париже мадемуазель Лидии Плехановой, которую ее отец хотел бы в ближайшее время видеть в Петрограде.

Министерство Пенлеве-Барту-Думера{26} здесь не имеет никакого успеха.

Искренне ваш.

Петроград. 25 окт. (7 нояб.)

Дорогой друг,

Выступление большевиков началось этой ночью. Из своей комнаты я услышал далекий отзвук перестрелок. Нынче утром на улицах спокойно, но в гостинице «Астория», где разместились несколько сот русских офицеров и большинство офицеров союзных миссий, охрану из юнкеров, верных Временному правительству, только что легко заменил отряд большевиков.

Час за часом мы узнаем, что вокзалы, государственный банк, телеграф, телефонная станция, большинство министерств постепенно оказываются в руках восставших. Что же предпринимают правительственные войска?

Возвращаясь после обеда в миссию, я наткнулся на четыре баррикады, обороняемые значительными по численности отрядами большевиков… правительственных войск. Что-либо понять невозможно. Понимают ли сами солдаты? Один из них отвечает, что его поставил сюда комитет его полка, но уточнить, наступают ли они на Временное правительство или защищают его, не может. Я пробую дойти до Мариинского дворца{27}, чтобы увидеть Авксентьева{28}, который еще позавчера наивно говорил мне, что он полностью уверен в предпринятых правительством мерах предосторожности. Дворец охраняют юнкера. Ни Авксентьева, ни кого бы то ни было — на месте нет.

Когда я пересекаю Мариинскую площадь, из окон «Астории» раздается несколько выстрелов. Стреляют в охрану дворца. Я прибавляю шагу. Перестрелка продолжается с перерывами и без видимых результатов. На четыре часа у меня была назначена встреча с Альперном, секретарем Совета министров, он должен был меня представить Керенскому, которому я еще не передал ваше письмо. Но Зимний дворец окружен большевиками, и я представляю, что у министра-председателя сегодня есть дела поважнее, чем принимать меня. У меня, кстати, тоже.

Миссия встревожена. Ходит слух, что офицеры союзников подвергаются нападениям со стороны большевиков. Я предлагаю в качестве частного лица отправиться к руководителям восстания, обосновавшимся вместе со Съездом Советов в Смольном институте. Я с ними еще не знаком, но предполагаю, что довольно легко смогу попасть к ним. Я отлично научился знакомиться с русскими. Сначала скандал из-за моего предложения, затем все соглашаются, и я отправляюсь. Все перекрестки охраняются красногвардейцами. Повсюду патрули, мимо быстро проезжает несколько броневиков. То там, то здесь раздаются выстрелы. При каждом из них зеваки, которых огромная толпа, разбегаются, плюхаются на землю, прижимаются к стенам и набиваются в подъезды, но любопытство сильно, и вскоре они со смехом собираются снова. Перед Смольным множество отрядов красногвардейцев и регулярной армии — охраняют Революционный комитет. Броневики в саду. Между колоннами фасада несколько пушек. Вход строжайше охраняется. Благодаря моему пропуску в Совет крестьянских депутатов, записке Лонге для Стеклова{29} и, главное, благодаря моему незнанию русского языка, я преодолеваю сопротивление товарищей и прохожу внутрь. Смольный институт{30} — длинное, заурядное по архитектуре здание 18 века, просторные бело-кремовые коридоры заполнены вооруженной и радостной толпой, товарищами и солдатами. Мне не удается найти ни Дана{31}, ни Чернова{32}, который оставил Петроград. Как и Церетели, он бежал, спасаясь от бури. Но я сразу же нахожу Стеклова, Каменева{33}, Лапинского{34} и пр., и пр., счастливых, торопливых и говорящих по-французски. Они меня встречают по-братски и подробнейше отвечают на самые нескромные мои вопросы. Во-первых, их возмутили клеветнические слухи, о которых я им поведал. С завтрашнего дня нота в газетах обеспечит всем сотрудникам посольств и миссий уважение, которое хочет соблюдать по отношению к союзникам вторая Революция. Затем они рассказывают о своих успехах. Весь петроградский гарнизон на их стороне, за исключением нескольких сотен казаков, юнкеров и женщин{35}. Все административные органы в их руках. Временное правительство в осаде в Зимнем дворце. Его могли бы давно арестовать, если бы Ревком хотел прибегнуть к насилию, но нужно, чтобы вторая Революция не пролила ни единой капли крови. Прекрасные надежды, которые трудно осуществить.

Завтра перед Съездом Советов будет изложена программа правительства большевиков, которое будет сформировано немедленно.

Важнейшие пункты программы момента следующие:

— предложение воюющим народам перемирия, которое позволит начать переговоры о заключении демократического и справедливого мира;

— отмена крупной земельной собственности и передача земли крестьянам в соответствии с процедурой, которую установят местные сельские комитеты и Учредительное собрание; оно будет созвано 12 ноября (?){36};

— рабочий контроль за производством и распределением продуктов;

— банковская монополия;

— отмена смертной казни на фронте.

Каким будет новый кабинет? Без сомнений, исключительно большевистским. Кадеты, меньшевики, стоявшие у власти, потерпели крах. Трудящиеся сами обеспечат теперь полную победу демократии.