Пере Калдерс - Рассказы писателей Каталонии

• Название: Рассказы писателей Каталонии
• Автор: Пере Калдерс
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987

Антология знакомит читателя с творчеством нескольких поколений писателей Каталонии — исторической области Испании, обладающей богатейшими культурными традициями. Среди авторов сборника старейшие писатели (Л. Вильялонга, С. Эсприу, П. Калдерс) и молодые литераторы, в рассказах которых отражен сегодняшний день Каталонии.

Составитель Хуан Рамон Масоливер.

---

За дальним столиком Маркиз хочет выпить вина, но в стакане ничего нет. Из внутреннего нагрудного кармана он достает сигару и с наслаждением нюхает ее. Затем осторожно разминает кончиками пальцев, чтобы почувствовать ее мягкость. Он ощупывает свои карманы и с удовлетворением чувствует другие сигары, большой пакет, теплые, ароматные. Это было сильное искушение. Касса была прямо перед ним. Он только хотел купить сигары. Его не задержали. А когда однажды задержали — он пустил в ход эту штуку, которая взрывается. Ему повезло, что он может бегать так быстро и даже не простудиться. Но он здорово устал. С каждым разом жизнь становилась все сложнее. Банкеты совсем редко, а о сигарах и говорить нечего.

Маркиз думает, что, раз он не значится у них в картотеке, может, его и искать больше не станут; просит еще стакан вина и улыбается Рочу.

— В такую погоду здорово ломит колени. И поворачивается к огню.

Кроссворд

Прилетевшая страница

В горячем полуденном воздухе медленно парит вырванная из газеты страница, на минуту она застывает в своем полете, а потом ветерок относит ее в сторону пляжа. Газета медленно опускается от железнодорожного полотна вниз, пролетает над скалами, застывает над ними, как будто усомнившись, а затем направляется к компании пенсионеров, которые, как всегда по утрам, загорают на песке. При помощи старой перевернутой двери, найденной в дальнем конце пляжа, они отгородились от всех и сидят на земле, на камнях или на раскладных стульчиках и в ожидании, когда придет время купаться, обсуждают последние новости. Там, наверху, прямо над их головами, проходит железная дорога, а дальше, за ними, полоска земли суживается и начинается волнорез.

На газетной странице, принесенной ветром, был раздел кроссвордов, и Жасинт Миро, которому эта страница попала прямо в руки, водружает очки и начинает разгадывать кроссворд; другая страница той же газеты, медленно кружась, застревает среди скал и мокнет в воде.

— Место, где хоронят мертвых, но не кладбище. Шесть букв.

— Ради бога, Синто, не нужно.

— Могила, — отвечает Косме.

— Точно! М-о-г-и-л-а.

Поезд на Барселону прошел уже довольно давно.

— Мне показалось, — говорит кто-то, — что поезд остановился. Но я не слышал, чтобы он отправлялся.

— Одежда покойника, пять букв.

— Синтет, ты что, собираешься нагнать на нас страху?

— Да посмотрите! Весь кроссворд связан со смертью, в жизни такого не видел! Если бы не моя страсть к кроссвордам, выкинул бы его в море. С-а-в-а-н, пять букв.

— Послушай, отстань, читай про себя.

День был в разгаре, и жар сгущался над обнаженными телами. Приглушенные крики купающихся доносились до стены, но тут голоса и смех откатывались, словно разбившиеся волны, назад, к кромке берега цвета лимонного сока. Гуляющие доходили до места, огороженного пенсионерами, и поворачивали обратно, оставляя на песке следы, которые размывала набегавшая вода. Она пенилась и пенилась, без конца прикатывая и откатывая.

Наверху солнце отражалось в блестящих рельсах, уходящих на север и теряющихся там, вдали, по направлению к Ками-Вель. В воздухе был разлит удушающе терпкий аромат цветов.

Наверху виднелся стоящий на путях поезд и люди, столпившиеся по обе стороны шлагбаума около чего-то, что нельзя было различить. Рядом с железнодорожными путями по стенам вились цветы, а в старом домике сторожа герань еще не совсем засохла. Тонкие, короткие стебли желтели среди всякого хлама. Ласточки носились взад-вперед от порта к станции, со свистом рассекая воздух.

В эту минуту по склону спускался полицейский «сеат», и, пока он подъезжал, толпа заметно оживилась. Полицейские прошли за шлагбаум и что-то объявили по радио, но они безуспешно пытались заставить людей разойтись, их становилось все больше и больше, пока они не заполнили все пространство около путей. Кто-то направился к домику сторожа. Из окон остановившегося поезда высовывались пассажиры, некоторые стояли на подножках, но спуститься не пытались.

Остановившийся поезд

— Я не слышал, чтобы проходил двенадцатичасовой, а уж пора бы, — сказал кто-то из компании Жасинта Миро.

— Да, уже полпервого. Пора окунуться.

— Погоди, мне осталось три слова. Семь букв, начинается на «р»… нет, на «ть» кончаться не может.

— Ты, наверное, ошибся. Оставь это.

Жасинт откладывает в сторону газету и очки, засунув их под груду одежды и обуви. Все пошли к воде и около четверти часа поплескались. Дул легкий ветерок, и на горизонте появлялись «барашки» из-за леванта.

С моря было видно, что у переезда стояло два поезда, а не один и толпились люди. Они решили пойти посмотреть, что случилось.

— Я не могу, — сказал Синтет — Я постерегу одежду и кончу кроссворд, а вы мне потом расскажете.

И он растянулся на животе с обрывком газеты в руках.

Остальные направились к переезду, а поднимаемая ветром серая пыль клубилась под ногами. Они подошли к шлагбауму, где толпилось столько зевак, что было невозможно понять, в чем дело. Они решили спросить у кого-нибудь.

— Что случилось, ребята?

Компания молодежи в ярких купальных костюмах старалась протиснуться вперед, как будто брала приступом замок.

— Несчастный случай. Говорят, кто-то погиб.

Пенсионеры попытались пробраться подальше, и, затратив некоторые усилия, а также благодаря тому, что кто-то уходил, они оказались возле самого шлагбаума, но полицейский преградил им дорогу.

— Сержант, скажите, как это произошло?

— Назад, назад, пожалуйста, отойдите, не мешайте.

— Хорошо, хорошо.

Косме и его приятели отошли, чтобы решить, что делать дальше.

— Знаете, мы, кажется, ничего не узнаем. Пойдемте обратно?

— Синтет, наверное, уже кончил свой кроссворд.

И тут какая-то сеньора, упорно остававшаяся в первом ряду, оторвала на минуту взгляд от рельсов, которые, казалось, гипнотизировали ее, и согласилась рассказать им, что стряслось.

Человек, читавший газету

— Я только что перешла пути. Конечно, шлагбаум был опущен, но если дожидаться, пока пройдет поезд, то с ума сойдешь. Сзади меня шел парень, он тоже собирался переходить, а поезда не было слышно, понятно? Но с этой стороны путей видно, что он идет, только не подает сигнала. Как будто с неба свалился, понимаешь? И наехал на него, да еще как, бедный парень! Какое несчастье, пресвятая богоматерь!

— А как вы узнали, что это был парень, если шли впереди?

— Это он шел впереди, но около киоска задержался, и я его обогнала.

— А! Но хоть выяснили, кто это?

Пенсионеры хотят получить всю возможную информацию.

— Нет, этого не сказали. Да сразу и не узнаешь: ведь его так изуродовало!

— Храни нас бог, — добавил Косме.

Сеньора уже прониклась к ним доверием и продолжала:

— Знаете, мне кажется, что он шел и на ходу читал газету. И, наверное, увлекся, бедняга. Конечно, полиция пыталась найти эту газету, потому что обрывок остался у него в руках, но все ее страницы ветер унес в разные стороны, куда-то туда…

И женщина махнула рукой вниз, в сторону моря, где ждал их Жасинт Миро.

Мужчины смотрят на нее с каким-то странным выражением.

— Что с вами? Может, вы мне не верите?

— Что вы, сеньора, конечно, верим, еще бы! Может, в той газете были плохие новости и парень расстроился?

Но женщина уже забыла о них, потому что в эту минуту санитары из Красного Креста проносят большой пластиковый сверток, захлопывают машину и она срывается с места с включенной мигалкой. Тогда оба поезда трогаются, ход их все убыстряется, и вот уже взгляды зевак за окнами поездов смешиваются со взглядами зевак, стоящих на земле. Все кончилось.

Косме и его приятели, спускаясь на пляж, думают о том, что Синтет, наверное, уже кончил разгадывать кроссворд. Хорошо, что его с ними не было.

Ким Монсо

«Уф!» — сказал он

Выпили кофе с тортом. — Уф! — сказал он наконец (потому что до этого рот у него был набит, да и лень было пошевельнуться). Она не соизволила посмотреть на него (стояла така-а-ая жара, а окно, как всегда, было закрыто.. О.-Окно, как всегда, закрыто, — сказала она. Он не ответил (только подумал, чего же еще ожидать в разгар лета, как не жары). — Открой, если хочешь, — сказал он, надо же было хоть что-то сказать. Но она не встала со стула и никак не откликнулась на его слова. Взяла чайник и не спеша нацедила себе в чашку еще кофе (год тому назад у них разбился кофейник, а новый они решили не покупать и с тех пор заваривали кофе в чайнике, так как чай оба не любили). Вокруг остатков торта кружила муха. Он поднял было руку, хотел поймать ее, но тут же подумал, что не так уж им докучает эта муха, чтобы затрачивать на нее столько усилий, и оставил муху в покое. Рука застыла в воздухе, словно задремала на минутку. Затем он медленно опустил ее на стол, — Я думаю, — произнес он с легким вздохом, — что жару приносят мухи. — За окном солнце душило и без того полумертвый плющ, цеплявшийся за единственный свободный кусок грязно-белой стены. Солнечное пятно вот-вот доберется до окна и заползет в комнату, — Да, — согласилась она, глядя на чашку и монотонно позвякивая ложечкой (звяканье было негромким, но раздражающе назойливым). — Ты не могла бы не брякать? — спросил он, когда терпенье его лопнуло. Она уронила ложечку на стол, та издала нежный и тихий апельсиновый звон, — Вот раньше, — продолжил он разговор, — летом, в полдень, жара была поменьше. — Теперь все шиворот-навыворот. В этом они были единодушны. Некоторое время посидели молча, меж тем кричащее, разъяренное солнце припекало головы всем, кто попадался на его пути: прохожим, медленно бредущим по улице, детям, которые валялись на пляже, зажмурив глаза от нестерпимого сияния. Стасовали карты, сняли. Ей выпал «джокер».