Пере Калдерс - Рассказы писателей Каталонии

• Название: Рассказы писателей Каталонии
• Автор: Пере Калдерс
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987

Антология знакомит читателя с творчеством нескольких поколений писателей Каталонии — исторической области Испании, обладающей богатейшими культурными традициями. Среди авторов сборника старейшие писатели (Л. Вильялонга, С. Эсприу, П. Калдерс) и молодые литераторы, в рассказах которых отражен сегодняшний день Каталонии.

Составитель Хуан Рамон Масоливер.

---

Проходя перед телевизором, увидел Орнеллу Ванони, она пела бразильские песни. Ушел на галерею. Посмотрел на подогреватель. Воды ему, что ли, не хватает? (Или наоборот, ее слишком много?) Открыл водяной кран, и стрелка манометра медленно двинулась по циферблату: 1, 2… Между цифрами 4 и 5 была красная черта, которая, скорей всего, указывала на опасность. В чреве чудовища что-то заворчало. Казалось, отопление вот-вот начнет работать. Он добавил воды. Стрелка дошла до цифры 3. Закрыл кран. Несколько секунд стрелка продолжала ползти. Остановилась, перейдя цифру 4. Он проверил, до конца ли закрыт кран. Стрелка дрожала у красной черты. Урчанье в чреве чудовища усилилось, перешло в пронзительный свист, главная горелка полыхнула пламенем, и в трубах зашумела горячая вода.

Одну за другой пощупал все батареи. Они были пока что холодные, но в них булькало и стреляло, и было ясно, что пройдет немного времени, и в квартире наступит райское блаженство. Тем временем Поль вернулся к телевизору: Орнелла Ванони улыбалась в объектив. Толстый диктор обнял и ее, преподнес ей тоже статуэтку и объявил короткий перерыв, который Поль употребил на то, чтобы снова пощупать батареи. Четыре из шести уже были чуточку теплыми. Одна из тех, что не работали, была в прихожей, ну и наплевать. Но вот вторая была в спальне. Проверил, открыт ли кран на батарее, — открыт. Решил вывернуть кран и посмотреть, в чем дело. Поискал отвертку, нашел только маленькую. Нажал изо всей силы. Отвертка свернулась в спираль, но винт все же пошел по резьбе. Когда Поль вывинтил кран, из отверстия ударила мощная струя воды под большим напором, точно из пожарного шланга.

Вода окатила его с головы до ног. В считанные секунды постель намокла, спальня превратилась в бассейн. С великим трудом удалось Полю запихать кран обратно (при этом он забрызгал и те стены, которые еще оставались сухими) и завернуть, насколько хватило сил, кран стал на место, но с него продолжало капать; батарея по-прежнему не работала. Стащил с себя липнущую к телу мокрую одежду, натянул пижаму, поддев под нее фланелевую фуфайку. Разобрал постель и развесил мокрое белье по всей квартире. Как быть дальше? Можно, конечно, общим краном перекрыть воду во всей квартире (но ему стоило такого труда наладить отопление, что он не хотел рисковать, подогреватель запросто может сыграть с ним еще раз злую шутку). И Поль махнул рукой на батарею в спальне: завтра придет мастер, которого обещал прислать хозяин бара. А переспать можно в постели, набрав побольше одеял, или на диване в гостиной, если залезть в спальный мешок. Пошел взглянуть на подогреватель — тот работал за милую душу.

По телевидению выступало негритянское трио, что-то пели. Поль выглянул в окно: бар закрыт, освещена только дискотека, остальные дома городка погружены в темноту. Он подумал, что, пожалуй, лучше всего сразу же пойти спать. День был слишком переполнен треволнениями. Если он сейчас пойдет спать, завтра можно будет пораньше засесть за работу. Однако жаль было отказываться от итальянской программы по телевидению (как знать, может, завтра ее и не поймаешь) и от жамбалайи на ужин. Так ничего и не решив, прилег на диван. Не прошло и четверти часа, как он уснул, и ему снились праздники не где-нибудь, а в залитых солнцем садах Нового Орлеана (на улице грохотали трамваи по рельсам, заросшим травой и обсаженным деревьями). В час ужина слышались возмущенные крики поваров, а он только что пришел и чувствовал себя виноватым за то, что так опоздал; он укрылся под железным балконом, потому что не знал, где раздобыть соус. Повара беззвучно смеялись…

Поль проснулся оттого, что стало тихо. Выключил телевизор, экран которого светился мерцающим белым светом. Он не знал, чего больше хочет: есть или спать. Приближаясь к кухне, услышал, как падают капли, но не из батареи, это разморозился холодильник. Образовавшийся за несколько часов лед медленно таял. Он выключил холодильник. Потом приготовил себе хлеб с оливковым маслом и сахаром. Съел. Уселся за машинку и начал писать. Полстраницы напечатал и вытащил лист из каретки. Скомкал и бросил в корзину для бумаг. Вынул из дорожной сумки «Candide ou l'optimisme»[94]. Сел на стул в кухне, решил почитать.

Свет горел ровно тринадцать минут, потом погас. Поль зажег свечу и пошел посмотреть пробки. Они вроде были исправны. Посмотрел в окно — то, что в городке не было видно ни огонька, ни о чем еще не говорило, было уже без четверти пять. Зажег еще две свечи и продолжал читать.

Когда проснулся, было уже совсем светло. Он уснул за кухонным столом и совершенно окоченел. Зевнул, потянулся, кости как будто превратились в сталактиты. Пощупал батареи — все они были холодные. Бросился к подогревателю — пламя горело по-прежнему, но термометр показывал ноль градусов. Поль добавил воды: 3, 4… Стрелка перешла красную черту. Из трубы, выведенной за стену здания, полилась вода — перебрал. Подогреватель заворчал, пламя, казалось, вот-вот охватит горелку, но вместо этого оно потухло.

Решил приготовить кофе. Нашел в бокале горсть зерен и вспомнил, что кофемолка сломалась, кода он молол кофе в последний раз. Нашел кастрюлю, в ней еще оставалось молоко. Тогда в голову ему пришла блестящая мысль: он поставил кастрюлю на мраморный столик. Взял латку и еще одну кастрюлю. Зажег плиту (слава богу, хоть плита работала). Помыл куриные ножки и поставил в латке тушиться. Потом растопил в кастрюле сливочное масло. Положил туда мелко нарезанной ретчины, стручкового перцу, тоже покрошив его. Дал покипеть в масле несколько минут и добавил ложку муки. Еще через минуту выложил в кастрюлю ножки, налил воды, положил разрезанные на четвертинки помидоры, лук и петрушку. Когда закипело, положил рис, соль, тимьян, красный перец, добавил соевого соуса и уксуса. Накрыл крышкой и уменьшил огонь. Через полчаса послышалось приятное бульканье.

В дверь постучали — пришел парень, которого прислал хозяин бара починить подогреватель. Сеньор Поль попросил его посмотреть не только подогреватель, но и все прочие приборы, нуждавшиеся в починке, в том числе и батареи, все подряд. Потратил кучу времени на объяснения. Вспомнил про жамбалайю, она пригорела, прилипла ко дну кастрюли и превратилась в клейкую массу, имеющую отношение к чему угодно, только не к гастрономии.

Тогда он поставил на огонь кастрюлю с молоком. Механик позвал его, чтобы показать, как легко и просто включать батареи, если с самого начала повернуть кран туда, куда надо. На кухню он вернулся слишком поздно: молоко сбежало и погасило пламя горелки. С обреченным видом напился сырого молока прямо из бутылки. Заложил два ломтика хлеба в тостер. Достал обуглившимися.

Укрылся в уборной с твердым намерением не выходить до тех пор, пока все приборы в радиусе километра не будут починены. Потянул за цепочку — она порвалась сразу в трех местах. Погляделся в зеркало — увидел изможденный, небритый призрак. Готовый совершить последнюю ошибку в своей жизни, бросил взгляд на электробритву. Струсил и уронил ее в биде: у нее как будто обломались зубчики.

Парень дожидался его. Попробовали подогреватель, кофейную мельницу, батареи, холодильник и тостер — все работало прекрасно. На всякий случай посмотрели и электробритву. Надо было покупать новую, а пока что заменили тросик. Поль расплатился. Парень ушел.

Побрившись, Поль сел за «оливетти». Не терпелось взяться за работу, он бредил ею всю дорогу. Понадеявшись на свою память, кстати очень слабую, он не записал ни одной мысли, а было их великое множество. И вот, вернувшись домой, не смог восстановить ни одного образа, он был пуст, писать было нечего. Работали все батареи, причем на полную мощность, в квартире становилось жарко. Поль закурил сигарету. Начал стучать по клавишам. Он сразу понял, о чем будет рассказ: надо описать все те подлости, с которыми он столкнулся за последние сутки. Слова сами ложились в строку: …Поездка оказалась утомительней, чем обычно, как будто все сговорились чинить друг другу препятствия… Наконец он остановился — слишком уж припекало солнце. По лицу его струился пот, он снял свитер, вышел на галерею и выключил подогреватель. Его не остановило то, что поступок этот может оказаться необратимым. Вернувшись к столу, перечел написанное: …пошел еще раз попробовать, не включится ли подогреватель. Утопил ручку до отказа, повернул ее по часовой стрелке, зажег запальную горелку… Теперь он знал, что, чем больше строчек он напишет, тем ему станет легче… Надо описать все: от выезда из Барселоны до прихода механика; более того, вот до этого самого момента, когда, придя в нормальное состояние, он сел за машинку и поставил каретку в исходное положение. Только когда он выплеснет из себя на бумагу всю эту муть, он сможет писать о том, для чего сюда приехал запереться в четырех стенах; тогда уж все мысли, одолевавшие его за время поездки, выстроятся в идеальном порядке и он без всякого труда заполнит стройными абзацами все листы, лежащие справа от машинки; а когда изведет всю стопку, пойдет в городок и купит все, что надо для несравненной жамбалайи, которую тут же и приготовит… Но внезапно одна из клавишей «оливетти» выскочила из клавиатуры акробатическим прыжком. И в мгновение ока машинка вышла из строя, теперь это была лишь груда винтиков, рычажков и пружинок.