Анна Железникова - Самая страшная книга 2016 (сборник)

• Название: Самая страшная книга 2016 (сборник)
• Автор: Анна Железникова
• Издательство: ЛитагентАСТc9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095593-0

ССК. Создай Свой Кошмар.

Главная хоррор-антология России. Уникальный проект, в котором захватывающие дух истории отбирают не «всеведущие знатоки», а обычные читатели – разного пола, возраста, с разными вкусами и предпочтениями в жанре.

ССК. Страх в Сердце Каждого.

Смелый литературный эксперимент, которому рукоплещут видные зарубежные авторы, куда мечтают попасть сотни писателей, а ценители мистики и ужасов выдвигают эти книги на всевозможные жанровые премии («хоррор года» по версии журнала «Мир Фантастики», «лучшая антология» по версии портала Фантлаб, «выбор читателей» по версии портала Лайвлиб).

ССК. Серия Страшных Книг.

«Самая страшная книга 2016» открывает новый сезон: еще больше, еще лучше, еще страшнее!

---

– До крови расчешешь, что потом делать будешь? – спросила Надя. – Давай намажу чем-нибудь, а? Йодом там, зеленкой.

Миша подумал о том, что не помнит, когда начался зуд. Два провала в памяти за последние десять минут – не многовато ли. Зато мысль об убийстве жены пульсировала в мозгу, подобно взбесившейся птице в клетке. Трепыхалась.

Он ответил, что сам помажет, выдавил улыбку и заторопился в ванную. Бросил мимолетный взгляд на зеркало и обнаружил, что вспотел. Крупные капли собрались на висках и на скулах, стекали по впалым щекам. Еще показалось, что на лице сквозь кожу проступили какие-то набухшие линии, будто вздулись вены. Впрочем, это наваждение быстро исчезло.

Все было бы ничего, но до этого жизнерадостного утра Мише никогда в голову не приходили мысли об убийстве. Он был обыкновенным человеком, если хотите. По-простому – нормальным мужиком.

Все как положено. Пятидневный рабочий день в тесном офисе, любимые сериалы, комиксы, пара гигабайт скачанной порнушки, жена-красавица, с которой познакомился шесть лет назад на корпоративе (она с нижнего этажа была, в отделе маркетинга работала, та еще девица!), дочка Люся, пиво в холодильнике и «World of Tanks» на ноутбуке. Он часто обсуждал с друзьями попки и ножки коллег-девиц, во время секса время от времени представлял секретаршу Олю, но – и это важно – очень сильно любил Надю. То есть никогда не позволял себе плохо о ней думать.

Надя, в общем-то, была идеальной женой. Отлично готовила, не устраивала лишних допросов, была страстной в постели, любила делать минет, воспитывала дочку по трем разным методикам, гладила, убиралась, успевала сделать сотню дел одновременно и при этом почти всегда оставалась жизнерадостной, веселой и болтливой.

Так в чем проблема-то?

Миша включил воду, подставил зудящую руку под струю холодной воды. Красное пятно с темными точками походило на кляксу.

Кажется, этой ночью в квартире летал сонный февральский комар. И откуда только взялся? Укусил, зараза голодная.

Надо взять молоток, подумал Миша, разглядывая руку, зайти со спины и хорошенько ударить Надю по затылку. Одного сильного удара будет достаточно. Если что, конечно, можно бить, бить и бить, пока Надин череп не превратится в кашу. Но это в крайнем случае. На эмоциях.

От холодной воды рука слегка онемела. Так же онемели, сделались менее выпуклыми странные мысли. Миша торопливо нашел в шкафчике йод, отковырнул крышечку зубами, вылил на зудящее пятно несколько рыжих капель, размазал. По ванной комнате разлился характерный запах.

Проблема заключалась в том, что он хотел убить Надю и любил ее одновременно. Желание казалось противоестественным. Оно наслаивалось на любовь, будто джем на масло, и, перемешиваясь, рождало какие-то совсем невероятные, мерзкие мысли.

Интересно, как долго это продолжится? И закончится ли вообще?

– Дорогая, а что у нас на завтрак? – спросил он, ощущая дрожь в голосе.

– Блины, – ответила Надя, – Миш, Масленица же! Конечно блины!

* * *

Две ночи подряд ему снился один и тот же сон с вариациями.

Миша убивал свою жену.

То есть он просыпался среди ночи, шел на кухню, брал нож, возвращался и, склонившись над любимой, втыкал нож ей под подбородок.

Или брал с полки для инструментов молоток, возвращался и разбивал Наде лицо.

Или душил ее подушкой.

Или просто ломал шею. Очень реалистично ломал, ощущая теплоту ее кожи, хруст позвонков, хриплое затихающее дыхание.

Каждый раз, когда Миша просыпался по-настоящему, он молился, чтобы все его скверные мысли остались во сне. С детства вспоминал обрывки: «Отче наш, сущий на небесах…» – нащупывал Надину руку под одеялом и крепко ее сжимал. Надя спала и ни о чем не подозревала.

Один раз Миша поднялся с кровати и тихонько, на цыпочках, прошел в детскую комнату. Хотел убедиться, что с Люсей все в порядке. Он бы с ума сошел, если бы с дочкой что-нибудь случилось.

Девочка посапывала, развалившись в кроватке. Свет фонарей из окна ласкал ее милое кукольное личико с вздернутым носиком, тонкими губами и ямочкой на подбородке, как у папы. Миша подошел, поправил одеяло. Хотя мысль об убийстве Нади все еще пульсировала в голове, он твердо решил, что не оставит дочь без матери. Ведь можно же что-то придумать, правда?

Пару раз в течение этих дней Миша ловил себя на мысли, что не помнит кое-что из происходящего. Вот он сидел на собрании, а вот уже стоял перед зеркалом в офисном туалете и разглядывал собственное лицо, которое, казалось, вновь покрылось темными венами-линиями. Вот он раскладывал пасьянс, чтобы скоротать остаток вечера на работе, а вот уже стоял на пороге тату-салона, стряхивая с плеч снежинки и ощущая, что замерзли ноги, обутые в не по-зимнему тонкие туфли.

О собственной татуировке Миша мечтал пару лет. Он хотел придумать что-нибудь этакое, что нравилось бы лично ему. Бился над идеями, искал в Интернете, просил совета, но никак не мог придумать. В конце концов на глаза попалась картинка – непонятный образ, переплетение разноцветных линий, пучки света. Какой-то жутчайший сюрреализм в лучших традициях современного бессознательного. Но картинка почему-то цепляла. Миша таращился на нее минут двадцать, а потом твердо решил, что да, именно ее и набьет. От запястья к локтю, чтобы ходить в рубашке с короткими рукавами и любоваться.

Неделю назад Миша распечатал рисунок на цветном принтере. Лист до сих пор лежал на подоконнике в кухне, сложенный вчетверо. Миша несколько раз разворачивал его и разглядывал. Казалось, что в переплетении линий есть какой-то тайный смысл. Как в ребусах для детей, из разряда «разгадай картинку», когда можно провести часы за изучением странных узоров, а потом вдруг увидеть, что это не узоры, а красивый и цельный рисунок. Например, роза. Стоит один раз увидеть и больше никогда не «развидишь». Так и здесь. Миша смотрел и смотрел, но из линий ничего не складывалось. Рисунка не получалось…

В салоне терпко пахло ароматизированными свечами. За прилавком сидела девушка лет, может, двадцати. Лицо ее было в пирсинге от подбородка до бровей. Сверкали голубые глазки.

– Вы по записи? – спросила она.

Миша сказал, что отправлял рисунок по почте и записывался. И еще вот. Он протянул купон на пятидесятипроцентную скидку, который Наде подарил ее личный татуировщик.

– Угм, – сказала девушка, жуя жвачку. – Присаживайтесь. Толик еще минут десять будет занят, потом вас примет. Кофе будете?

Миша не отказался. Девушка сварила кофе, бросила два кусочка сахара, размешала, подала. У девушки была впечатляющих размеров грудь. Стараясь не разглядывать выпирающие из-под рубашки формы, Миша подумал о том, что на сосках у нее, должно быть, тоже пирсинг. Колечки, например.

Если бы у Нади были колечки в сосках, Миша вырвал бы их. А еще лучше – отрезал бы ножом. Может, его теперь возбуждает насилие?

Зуд под кожей между пальцев усилился. Задумчиво попивая кофе, Миша принялся расчесывать болезненное пятнышко. Сам не заметил, как разодрал кожу до крови.

Появился Толик и пригласил Мишу войти. Это отвлекло от мыслей о жене.

Толик оказался могучим широкоплечим мужичком с бородой. Обе руки, как и положено, от кистей до плеча в татуировках. Какие-то драконы, сердца, бензопилы, черепа.

В каморке было тесно, пахло красками и чем-то паленым. Три стены оказались заклеены листами с рисунками. Четвертую стену загораживал встроенный шкаф с зеркалом. В зеркале Миша увидел себя: бледного, задумчивого, с каплями пота на висках.

Мишу усадили на табуретку перед стеклянным столиком. Подложили под руку мягкую подушку, попросили закатать рукав до локтя. Миша покорно выполнял указания, но не мог отвести взгляда от собственного отражения в зеркале. Казалось, что все его тело постепенно покрывается татуировками. Он макушки до пяток. Каждый сантиметр кожи. Вернее, татуировка была одна: гигантский узор из разноцветных переплетающихся линий. Тот самый узор, который его завораживал. Мише даже показалось, что если всмотреться внимательнее, то можно уловить рисунок.

– Глянь, – сказал Толик, отвлекая, – тебе ниже или выше? Как удобнее?

Миша отвел взгляд от зеркала. Его рука с закатанным чуть выше локтя рукавом раскраснелась и покрылась мелкими каплями пота. На ней еще не было ни одной линии, но казалось, что они проступают сквозь кожу. Набухают, вызревают и вот-вот вылезут наружу.

Внезапно в голову пришла шальная мысль.

– Слушайте, я передумал. Мне вот здесь, можно? Что-нибудь небольшое и яркое, – попросил Миша и ткнул пальцем в зудящее пятно между большим и указательным пальцем. – Например, несколько линий вместе. Синие, желтые… вам виднее.

– У тебя там фигня какая-то вроде раздражения.

– Чем больнее, тем лучше.