Анна Железникова - Самая страшная книга 2016 (сборник)

• Название: Самая страшная книга 2016 (сборник)
• Автор: Анна Железникова
• Издательство: ЛитагентАСТc9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095593-0

ССК. Создай Свой Кошмар.

Главная хоррор-антология России. Уникальный проект, в котором захватывающие дух истории отбирают не «всеведущие знатоки», а обычные читатели – разного пола, возраста, с разными вкусами и предпочтениями в жанре.

ССК. Страх в Сердце Каждого.

Смелый литературный эксперимент, которому рукоплещут видные зарубежные авторы, куда мечтают попасть сотни писателей, а ценители мистики и ужасов выдвигают эти книги на всевозможные жанровые премии («хоррор года» по версии журнала «Мир Фантастики», «лучшая антология» по версии портала Фантлаб, «выбор читателей» по версии портала Лайвлиб).

ССК. Серия Страшных Книг.

«Самая страшная книга 2016» открывает новый сезон: еще больше, еще лучше, еще страшнее!

---

Федор дошел до своего вагончика, попрощался с отработавшим смену бульдозеристом и направился дальше, мимо пустого уже экскаватора, к аккуратному небольшому котловану. В вечерней тишине громко закаркала ворона, потянуло горьковатым душком прелых листьев…

Внезапно под его ногами грунт поехал и начал осыпаться вниз. Он отскочил как раз вовремя – край котлована обрушился и обнажил срез водоносного слоя почвы. Федор зажал рот кулаком, чтобы не вскрикнуть, – там была могила. Неведомый покойник лежал у самого источника с незапамятных времен. Ни креста, ни камня – немудрено, что о нем не знали даже местные старожилы.

Федор повидал на своем веку всякого, но подобная жуть открылась ему впервые. Серый скелет был зарыт ничком, кости рук и ног переломаны и переплетены между собой на спине. А голова… Это было лицо женщины. Оно было повернуто вверх, сломанные шейные позвонки валялись тут же. Как будто после смерти она повернулась, чтобы из могилы выкрикнуть в заваленное землей небо свое проклятие. Кожа уцелела почти вся – цвета глины, полная пузырящегося смрада. Огромные бурые зубы блестели в злобном оскале, а копошащиеся в глазницах черви создавали иллюзию движения, словно она снова смотрела на звезды спустя столетия.

Ее затылок утопал в жидкой грязи, из которой бил родник. Седые волосы, путаясь в отражении лунного света, колыхались в воде и тянулись длинной белой лентой вдоль русла.

Федор беззвучно заплакал. Он окинул взглядом поселок, зажигающий огни. Тысячи огней в холодных осенних сумерках. Тысячи окон. Тысячи дверей. Тысячи замков, к которым древнему злу удалось подобрать ключ.

Илья Объедков Люди

Нюта волновалась. Да какой там волновалась – места себе не находила.

– Ничего, доча, – успокаивала мать. – Стерпится – слюбится. Он, Митька-то, не кривой какой да убогий. Парень видный. Слюбится. Я вон батьку твоего до венчания, почитай, два раза всего видела, а вона как – душа в душу живем.

А Нюта слушала оханья матушки и силилась унять дрожь в руках. Митька и впрямь парень завидный, и уж никак не гадала девка, что сваты в ее хату постучатся. Сама-то она вроде ладная, да не считала себя первой красой на хуторе. Оттого и в дрожь бросало. Люб Митька ей, а только в счастье с трудом верилось, аж сердце заходилось.

Венчались на улице у старой покосившейся часовни. Порадоваться собрался весь хутор. Митька и Нюта стояли, взявшись за края платка, скромно склонив головы. Митяй причесанный, в новой вышитой рубахе, тоже трясся не меньше своей невесты. Чего нашло – даже голову повернуть в ее сторону боялся.

Не заладилась с утра погода. Серые брюхатые тучи висели над самым лесом, того и гляди норовя напороться на высокие ели. То и дело срывалась морось.

– Ничего, – растерянно бормотал отец Нюты. – Повенчаетесь, а там, в хате, и отпразднуем. Пущай льет.

– Это примета добрая, – услыхала невеста перешептывания бабулек. – Небушко радуется, слезу роняет от счастия. Добрая примета.

Худой иерей кашлянул и, послюнявив палец, перелистнул страницу Евангелия. И только собрался зачинать обряд, как сухо треснул гром. Священник спешно перекрестился и открыл было рот, но вновь замолчал. Раздался протяжный свист и недалекие крики. Люди загалдели, а Митяй, как проснувшись, завертел головой, выискивая нарушителей покоя.

К часовне из леса выехали дюжины три конников. Бабки недовольно загалдели и расступились, когда к алтарю прямо на коне подъехал человек при оружии. Остальные кольцом окружили хуторян и спешились. Вид был у пришлых грозный, ни дать ни взять – разбойники. Человек у алтаря грозно посмотрел на Нюту из-под кустистых смоляных бровей, почесал всклоченную бороду и сдвинул черкесскую папаху на затылок.

– А што, люди добрые, не опоздали мы к праздничку? А?

У Нюты все похолодело внутри. Ей и так рожа разбойничья знакомой показалась, а как голос услыхала, так и обмерла. Недели две назад с девками она на реке белье полоскала. Болтали о пустом да о свадьбе будущей. Вдруг из леса человек вышел и прямиком к Нюте. Страшный, борода в репьях, глаза сверкают, а в руках – цветков букетик. Неуклюже, как медведь, ворчал да сопел человек и цветы тянул.

– Люба ты мне, дивчина. Слышь? – А у самого щеки пылают под бородой. – Я ить это, сватов зашлю. Не думай чего. Я богатый. Как царица будешь жить… Слышь?

Девки-то сразу убежали. А Нюте нет бы с ними, так застыла столбом. Что за напасть? И не страшно, а как-то смешно даже стало. Не так давно одни сваты отметились, так теперь еще и этот лесовик грозит прислать. Нарасхват прямо!

Тут у опушки конники незнакомые мелькнули, и, завидев их, косматый жених в лес побежал, а те следом поскакали. А неделю назад отец из станицы приехал, новости привез. Оказалось – разбойник это был. Васька Колокол. Они со своим братом единоутробным Степаном всю округу в страхе держали. Говорят, людей погубили – тьма. Вот так лесовик! Так в тот раз его изловили. Говорят, чудно, что один был. Не бывало ране такого. Так за его злодеяния суд скорый был. Повесили – и делов. Так и висит на окраине станицы. Стращает, чтоб другим неповадно разбойничать было.

И сейчас, стоя у алтаря, Нюта понимала, что повешенный не тот, кто перед ней сейчас в седле сидит, а все одно – жутко стало. Только взгляд у того был потерянный, влюбленный, а у этого злой и страшный.

– Чего притихли, люди? Али не праздник?

Степан Колокол спрыгнул с коня и неспешно кругом обошел молодых и священника. Нюта искоса глянула на Митьку. Глаза у того бегали, а лоб покрыла испарина. Иерей втянул голову в плечи и мелко дрожал.

– Што ж ты, девонька, так? Чем тебе мой брат не мил оказался? И статен, и при деньгах. А это чего? – Он презрительно кивнул на Митяя. – Что ли, пара тебе?

Митька встрепенулся и с вызовом глянул на разбойника. Нюта бросила платок, схватила парня за ладонь и сдавила.

– А чем же я не пара? – со звоном в голосе проговорил Митька.

Степка Колокол с усмешкой взглянул на парня. Со злой усмешкой.

– Так у тебя головы нет.

И, резко выхватив шашку, наискось махнул ею. В лицо Нюты ударило что-то теплое. Она, дрожа, посмотрела на Митяя. Его голова, почти срубленная, лежала на плече, кровь толчками поливала новую рубаху. А мгновением позже парень кулем свалился наземь, а Нюта все еще сжимала его теплую дрожащую ладонь.

Только тут до людей дошло, что же случилось. Бабы завыли, мужики встрепенулись, но разбойники оголили шашки да навели ружья и враз осадили их.

Отец Митяя, шатаясь, брел к сыну, разведя трясущиеся руки.

– Как же? Как же так? Ах ты, паскуда, – он кинулся к разбойнику, но напоролся животом на шашку и сполз рядом.

С надрывом заревела мать Митяя и, упав на колени, поползла по земле к мертвому сыну и мужу. Степан кивнул, и по его сигналу подскочил помощник с закрытым грязной повязкой глазом и в два удара ножом упокоил убивающуюся бабу. Крик застрял в горле у Нюты. Неправда все это! Сон дурной. Только не кончался сон этот.

– А ну цыть все! – рявкнул разбойник, и люди покорно притихли. – Я ж говорю – не пара он тебе, девонька. Да брось ты его. – Степан яро выбил ногой руку Митяя из ладони Нюты.

Разбойник окинул взглядом дрожащую толпу.

– День-то какой! А? Самое гулять. Чего скажете, люди? – Степан стер брызги крови со щеки. – Чего девке страдать, раз уж венчаться собралась. Жениха другого найдем. Прямо щас и найдем.

До Нюты, как издалека, доходили слова разбойника. Чего он удумал? Сам, что ли, под венец полезет? Ой, доля горькая. Как же так?

– Мешок тащите сюда, – крикнул своим Степан Колокол.

Двое стащили с лошади холщовый длинный сверток и поднесли к алтарю. Поставили, придерживая, и, развязав, опустили мешковину.

Свет померк в глазах Нюты, но ее, грубо тряхнув, привели в себя. Перед ней стоял мертвяк. Висельник Васька Колокол. Распухшее синее лицо, кончик черного языка, торчащего сквозь серые губы. Один глаз смотрел бельмом в сторону, другого не было вовсе. На его месте зияла расклеванная дыра, сочащаяся сукровицей и гноем. Нюта качнулась и, вдохнув смрад тронутого тленом мертвеца, закашлялась.

– Вот, девонька, суженый твой. Уж не знаю, чем приглянулась ты ему, но почитай из-за тебя гибель принял. Ужели я волю брата свово посмертную порушу?

– Ты чего удумал, нехристь, – срывающимся голосом заголосил отец Нюты.

Он шагнул вперед, стряхивая с руки подвывающую супругу, опасливо глядящую на мертвых Митьку с родителями. Степан довольно оскалился гнилыми зубами.

– Ты кто есть? Батька ейный? Ну тады – на.

Злодей махнул шашкой по протянутой руке отца, и пальцы того россыпью упали на землю. Разбойники загоготали. Отец охнул и, прижимая покалеченную руку к животу, присел. Мать навалилась сзади, прикрывая его собой. У Нюты вновь все поплыло перед взором.