Жан Флори - Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

• Название: Алиенора Аквитанская. Непокорная королева
• Автор: Жан Флори
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91852-018-5

Алиенора Аквитанская (1124–1204) — одна из самых известных женщин западноевропейского средневековья. История её жизни напоминает бурлескный роман, где на фоне политических интриг и зарождавшейся куртуазной культуры переплелись мотивы любви, ненависти, выгоды и жажды приключений. Внучка и наследница первого трубадура и могущественнейшего правителя Южной Франции, герцога Аквитанского Гильома IX, Алиенора унаследовала непокорный нрав своего великого предка. В эпоху, когда власть принадлежала мужчинам, она шла наперекор устоявшимся традициям и никогда не соглашалась быть не более чем супругой, пусть даже и королей: Алиенора стремилась сама выбирать себе мужа, управлять своими землями, активно участвовала в политических событиях; не случайно одной из самых ярких вершин её жизни стало участие во Втором крестовом походе. Побывав супругой французского короля Людовика VII, она вышла замуж за будущего английского государя Генриха II Плантагенета и вместе с ним основала сильнейшую державу западноевропейского средневековья — «империю Плантагенетов», состоявшую из Англии и доброй половины Франции. Сыновьями Алиеноры были прославленный король-рыцарь — Ричард Львиное Сердце и пресловутый Иоанн Безземельный. Дожив до восьмидесяти лет, Алиенора Аквитанская прошла через горнила многих искушений и испытаний, познала горечь поражений и плена, но всегда шла наперекор судьбе.

---

Генрих поместил королеву под надежную охрану в замок Шинон и, отпраздновав Рождество в Нормандии — либо в Бюре, согласно Роберту де Ториньи, либо в Кане, если верить Рожеру Ховденскому,[251] — приготовился к схватке с Ричардом.

Дело в том, что после пленения Алиеноры восстание не закончилось. На смену матери пришел ее сын, продолжавший борьбу в Аквитании. Он угрожал Ла-Рошели, которая, сохраняя верность его отцу, сопротивлялась — отчасти по причинам торгового толка: единовластие Генриха II во всей его империи способствовало стабильному развитию виноторговли: из города вино массово поставляли к берегам Англии и Нормандии. Тогда Ричард повернулся к Сенту, сопернику Ла-Рошели, который открыл ему ворота[252]. Однако именно там его застал врасплох отец. Ричард был уверен, что Генрих II все еще празднует Троицын день в Пуатье, но король и его наемники форсированным маршем добрались до города и взяли его в осаду. Ричарду с несколькими сторонниками удалось бежать и укрыться в замке Тайбур, но он потерял большинство своих войск и более не мог перехватить у отца инициативу.

Чтобы держать страну под надзором, Генрих оставил на местах преданных ему людей, после чего занялся северными владениями. Он опустошил Бретань, завладел Ансени, усмирил Нормандию и наконец решил лично подавить восстание в Англии, где его власть все еще оспаривали мятежники во главе с Гуго Биго и шотландским королем Вильгельмом Львом. По пути он заехал в Шинон и увез с собой пленную Алиенору — вместе они прибыли в Барфлёр, где 7 июля 1174 г. взошли на борт корабля, идущего в Англию. Генрих забрал с собой не только королеву, но и младших детей, Жанну и Иоанна, а также других пленников, о чем свидетельствует Рожер Ховденский. Встречный ветер мешал кораблю покинуть порт, но Генрих вознес молитву к небесам и был услышан:

«Король Англии прибыл в Барфлёр, где его ожидало множество кораблей, собранных вместе. И он был там, по воле Бога. Благословенно будь имя Господне, чье могущество поменяло ветер в нужном направлении и позволило королю в скором времени благополучно переправиться на другой берег. Действительно, сев на корабль, он сошел на землю в Англии, в Саутгемптоне, уже на следующий день 8 июля. Он взял с собой свою супругу королеву Алиенору, супругу своего сына — королеву Маргариту, дочь короля Франции, графа Лестерского Роберта и графа Честерского Гуго, коих он тотчас же велел поместить под надежную стражу»[253].

Следующие пятнадцать лет Алиенора проведет в заточении (или, по крайней мере, под строжайшим надзором), в башне Солсбери «из-за боязни нового заговора с ее стороны», уточняет Жоффруа де Вижуа[254].

Чтобы примириться с небесными силами и заручиться церковной поддержкой, Генрих тут же отправился поклониться гробнице Фомы Бекета и покаяться в своих прошлых ошибках. И Бог, действительно, даровал ему победу: 13 июля он узнал о пленении Вильгельма, короля Шотландии. За три недели его верные люди завладели многими замками, а 25 июля сдался и Гуго Биго. «Успокоив» таким образом Англию и заточив свою жену в надежном месте, Генрих возвратился в Нормандию вместе с пленниками, захваченными в Англии, — их он заточил в Фалезе. Затем, 11 августа, он направился в Руан, который осаждали войска короля Франции. В бою его валлийские наемники творили чудеса — и французы обратились в бегство. Победа досталась королю благодаря быстроте его действий.

Людовик VII, расставшись со всеми иллюзиями, посоветовал Генриху Младшему подчиниться отцу. 8 сентября, в Жизоре, оба короля договорились о перемирии. Но Ричард по-прежнему сопротивлялся и взял в осаду несколько пуатевинских замков. По этой причине перемирие поначалу было отложено, но в конце концов его все же заключили. Однако Ричарда оно не касалось: Людовик и Генрих Младший обещали не оказывать ему поддержки. Затем Генрих II двинулся в поход против своего мятежного сына. Тот быстро понял, что ему не на что больше надеяться, и в свою очередь смиренно сдался на милость отца:

«Узнав о приближении короля Генриха, его сын Ричард, граф Пуатье, не осмелился выступить против него — он спасался бегством, перемещаясь с места на место. И когда его уверили в том, что король Франции и его брат заключили перемирие без него, он был возмущен этим. Тогда он со слезами распростерся у ног своего отца-короля, прося у него прощения, и тот прижал его к своей груди»[255].

Чуть позже, 30 сентября, в Монлуи был заключен мирный договор. Там, подчеркивает Роберт де Ториньи, «милостью божьей был заключен мир, и три сына короля смиренно покорились воле отца своего, а король Франции и граф Фландрский вернули английскому королю крепости, захваченные ими в Нормандии»[256]. Генрих мог показать себя великодушным: он вновь предложил сыновьям прошлогодние условия, сократив, правда, число их резиденций до двух замков. Генрих Младший получил пятнадцать тысяч анжуйских ливров и два замка в Нормандии, Ричарду досталась половина доходов Пуату и две резиденции (правда, неукрепленные), а Жоффруа король отдал половину приданого Констанции Бретонской. Генриху Младшему пришлось согласиться с решением своего отца относительно трех замков, предназначенных для Иоанна. Затем три сына, поклявшись никогда больше не восставать против отца, принесли ему оммаж — все, кроме Генриха Младшего, который освобожден от этого в силу своего королевского сана[257]. Вильгельм Ньюбургский подчеркивает эту обоснованную осторожность короля, осуждая неблагодарность его сыновей:

«Обе стороны собрались на большой совет. На нем была утолена злоба принцев и успокоено волнение провинций <…>. Самый неблагодарный из сыновей вернул себе милость своего отца. Он не только заверил короля в глубоком сыновнем почтении и неизменной в будущем покорности, но и другие персоны, принеся клятву, выступили поручителями его верности отцу. Король все же принял новые меры предосторожности относительно своих неблагодарных и не внушающих доверия сыновей: он мудро потребовал от них оммажа, который они торжественно принесли ему <…>. Он также вызвал к себе их младших братьев, находившихся в отдалении от отца и оказавшихся под влиянием советов французов. Насчет них едва ли вставал вопрос, ибо их можно было простить по причине их юного возраста»[258].

Вильгельм Ньюбургский добавляет, что король простил и многих бунтовщиков, оказавшихся у него в плену, после чего освободил их. Но он ни слова не пишет об Алиеноре, которая, как известно, оставалась пленницей вплоть до смерти своего мужа.

Итак, мятеж Алиеноры и ее сыновей завершился, по всей видимости, полным провалом: ее сыновья ничего не добились, власть по-прежнему осталась в руках их отца, а королева, душа заговора, отныне стала пленницей собственного супруга. Ее сын Ричард, раздувавший пламя восстания после ее пленения, по приказу отца был вынужден отправиться в Аквитанию, чтобы навести в ней порядок; другими словами, ему пришлось усмирять непокорных вассалов, включая тех, кто бунтовал вместе с ним.

Ричард Пуатевинец — один из редких хронистов, благожелательно настроенных по отношению к мятежникам и королю Франции. Он радуется тому, что сыновья восстали против своего отца, которого он называет «королем Севера», словно речь идет о захватчике. Их мать, королева Алиенора, тоже восстала против него, а множеству баронов, поддержавших ее, сначала сопутствовал успех, воспеваемый этим хронистом: «Ликуй, Аквитания! Возрадуйся, Пуату, ибо скипетр короля Севера удаляется от тебя!»[259] Но вскоре восставших начинает преследовать неудача. Король Севера осмелился поднять оружие на их господина, короля Юга. Он одерживает победу. Страна лежит в руинах, в которых хозяйничают чужеземцы. Горе нашему краю! Неужели нет никакой надежды? И здесь автор включает в свой рассказ кантилену о королеве-пленнице. Алиенора, говорит он, исполнила пророчество Мерлина Амврозия об «орле разорванного союза» — пророчество, популярное даже в Аквитании благодаря успеху произведения Гальфрида Монмутского. Дважды королева, Алиенора подобна «двуглавому орлу», настроившему своих птенцов против их отца; покоренная, униженная, она томится в плену. Но не все потеряно: когда-нибудь, вернув себе свободу с помощью своих сыновей, она возвратится в свои владения:

«Скажи мне, двуглавый орел, скажи мне, где ты была, когда твои орлята, вылетев из маленького гнезда, осмелились нацелить когти на короля Севера? Ведь это ты, как говорили нам (ut audimus), настроила их против отца, дабы сбросили они его на землю. За это оторвали тебя от родного края и увезли в чужие земли. Твои бароны обманули тебя своими хитрыми уловками и миролюбивыми речами. В игре твоей цитры появилась печаль, а в голосе твоей флейты зазвучала скорбь. Еще недавно, чувственная и утонченная (mollisettenera), ты наслаждалась королевской свободой, ты обладала несметными богатствами, и девы твоей свиты пели нежные кантилены под звуки цитры и тамбурина. Ты восхищалась пением флейты и, ликуя, внимала аккордам своих музыкантов. Молю тебя, королева, увенчанная двумя коронами, оставь свою неизменную грусть! Зачем истязать себя печалью? Зачем каждодневно надрывать свое сердце слезами? Вернись, о пленница, вернись в свои владения, если сможешь. Но ежели не в твоей власти сделать это, то пусть жалоба твоя подобна будет сетованию царя Иерусалимского, реки вслед за ним: „Увы мне, изгнание мое длится и длится, и вынужден жить я бок о бок с темными, невежественными людьми”. Вернись, вернись к своей жалобе и повторяй: „Днем и ночью слезы были моим хлебом, тогда как каждый день говорили мне: „Где же твои друзья, где твои юные спутники, где твои советники?” Некоторых из них внезапно вырвали из их владений и приговорили к позорной смерти; другие лишены были зрения; еще часть блуждает в землях, подобно беглецам и бродягам. А ты, Орлица разорванного союза? Доколе крик твой не будет услышан? Король Севера взял тебя, как осажденный град! Возвысь свой пророческий глас, подобно трубному, дабы услышали тебя твои дети! Близится день, когда освободят тебя сыновья и ты вернешься в родные края»[260].