Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)

• Название: Кахатанна. Тетралогия (СИ)
• Автор: Виктория Угрюмова
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2015

Героиню романа, современную, молодую женщину, преследует один и тот же ночной кошмар. В конце концов сон становится явью и волею магических сил героиня попадает в неведомый мир, населенный мифическими и легендарными существами.

---

— Однако… Когда‑то твои предки почитали бы за счастье обладать таким сокровищем. А теперь это не сокровище, но обычная посуда. И ты не ценишь ее. Это хорошо, что ты ее не ценишь, что тебе чужды алчность и скупость. У тебя такая казна, что оставшуюся часть Варда ты можешь просто купить. У тебя в руках судьбы многих народов, будущее государств. Сам континент во многом зависит от тебя. Зу, мальчик мой, ты не только воин, но еще и полководец. Это важнее — в сущности, только это что‑то сейчас и значит. Поэтому ко всему, что происходит, ты должен научиться относиться иначе.

Император тоскливо смотрит на седобородого наставника. Затем переводит взгляд на стену, где на золотом крюке висит его боевой меч в потертых кожаных ножнах. Зу‑Л‑Карнайн по‑прежнему считает, что драгоценности только отягощают доброе оружие.

— Нет, — твердо говорит Агатияр, перехватывая этот взгляд. — Учись думать масштабнее. Если у тебя на глазах станут убивать меня, это еще ничего не решает. Основная твоя задача — сохранить армию, уберечь людей от напрасных потерь, спасти страну. Обещай мне, что никогда не станешь рисковать жизнью ради кого‑нибудь одного.

— Агатияр! — Аита взволнован и даже немного сердится. — Ты, право, на тот свет, что ли, собрался? Попросим Тиермеса, он тебе отсрочку даст. А если серьезно, то не заставляй меня обещать всякие глупости.

— Это не глупости! Зу! — строго обрывает визирь.

Он еще и не то позволяет себе наедине с владыкой одной четвертой части Варда.

— Не смогу я такое произнести вслух, — жалобно произносит аита.

— Придется.

Агатияр кладет тяжелую ладонь на мощное плечо своего воспитанника. Не выдерживает и крепко обнимает.

— Обещай мне.

И императору не остается ничего другого, кроме как обещать Агатияру смотреть на события с точки зрения полководца, а не любящего и чувствующего человека.

Твердо обещать.

* * *

Салмакида встретила их приветственными криками, многоцветием флагов на башенках, шумными толпами счастливых подданных и новоприбывших паломников. Войска сангасоев во всей своей красе выстроились у городских стен, на берегу Охи. Здесь же возвели алые и золотые шатры, в тени которых вельможи Сонандана пережидали полуденную жару. Правда, татхагатха и Нингишзида усидеть на месте не могли и с бокалами прохладительного в руках нетерпеливо шагали по самой кромке воды. Малан‑Тенгри сопровождал их, а за князем скаатов бродил его любимый черный бык — огромное животное, рога которого были выкрашены красным. Трое мужчин обменивались время от времени короткими фразами, но разговор то и дело обрывался на полуслове — их мысли были заняты другим…

Суматоха началась еще накануне вечером. Хортлаки, неведомо каким образом узнававшие все первыми, прислали двух гонцов во дворец Тхагаледжи с сообщением о том, что маленький отряд в полном составе приближается к Онодонге и утром должен будет вступить на территорию Сонандана. Радости сангасоев не было границ; главный повар немедленно стал готовить праздничный обед, состоящий исключительно из любимых блюд повелительницы; придворные дамы в непритворном восторге украшали покои цветами и расставляли повсюду вазы с фруктами; жрецы и паломники выскабливали Храм Истины, и он, казалось, кряхтел и поскрипывал от восторга, подставляя двери и окна. Храмовый парк расцвел и пышно зазеленел, будто вновь наступила весна.

Куланн же пересек Оху на украшенной венками и коврами барже и занял самую выгодную позицию — во главе отряда сангасоев встал прямо возле ущелья, у выхода на Шангайскую равнину.

Поэтому когда Ворон, осторожно ступая, миновал наконец узкую расщелину, Каэ оказалась лицом к лицу со своим верным телохранителем. Всего на полкорпуса позади него возвышались мощные фигуры Могаллана и То Кобинана; рыцари расплылись в счастливых улыбках. Несколько десятков воинов полка Траэтаоны, тех самых, что сопровождали ее на Иману, выхватили из ножен мечи, полыхнувшие в лучах солнца. Так сангасои приветствовали своих военачальников высшего ранга.

И тут же взорвалась приветственными криками равнина, сплошь покрытая всадниками; вопили и смеялись матросы на барже, а среди них острый взгляд Каэ разыскал капитана Лооя — доблестный ее друг стоял неподвижно возле трапа.

— Как я рада вас видеть, — прошептала она. — Нет, не рада — счастлива.

Каэ возвратилась домой — чувство нежности и любви к этой земле было настолько пронзительным и острым, что она буквально задохнулась им и несколько секунд не могла говорить. Вот бы видел это все Тайара, тогда бы он понял, наверное, зачем она так рвалась назад! Сознание собственной необходимости, незаменимости и нужности для всех этих существ, среди которых людей была едва ли половина, придало ей сил. Она была уверена в том, что сделает все, чтобы этот мир продолжал радоваться жизни и не был уничтожен злой волей.

Потом до ее слуха долетели высокие и пронзительные звуки. Она осмотрелась и моментально все поняла, как только заметила в толпе встречающих трех рыжевато‑серых мохнатых малышей — это хортлаки выражали восторг и радость. Хорошо еще, что они догадались отрядить всего несколько посланцев, а не явились шумной и голосящей армией.

— Все‑таки вы, госпожа, сумели улизнуть, — засмеялся Куланн. — Я выехал вам вслед, но татхагатха велел мне возвратиться. Он сказал, что троих бессмертных и четырех фенешангов вполне достаточно для вашей охраны.

— Вижу, ты этому не очень веришь, — усмехнулся Джоу Лахатал, появляясь из ущелья.

За ним выехал га‑Мавет, а следом — Арескои на седом скакуне Бордонкая. Ущербная Луна висела в чехле, притороченном к седлу…

Через несколько секунд компания была в сборе, и Барнаба уже обнимался с суровым сангасоем. Они успели крепко сдружиться за время путешествия на Иману.

— А где же Магнус и Номмо? — немного разочарованно протянул толстяк, когда первые восторги утихли.

— Остались во дворце. Хозяин заявил, что должен лично присматривать за поварами, чтобы те приготовили настоящие шедевры кулинарного искусства, и никак иначе. А Магнус намекал загадочно про какой‑то сюрприз, но я точно не знаю.

— А отчего Лоой не трогается с места?

— Госпожа, — укоризненно покачал головой Куланн, — он же капитан и должен встречать вас хоть на каком‑нибудь корыте, спущенном на воду. Здорово подозреваю, что за неимением оного он бы лично соорудил ветхий плотик и так бы и качался на волнах.

Спутники пришпорили коней и галопом пересекли широкую Шангайскую равнину. У самой баржи Каэ спрыгнула на землю, легко взбежала по трапу и обняла Лооя.

— Спасибо…

— Как трогательно! — произнес кто‑то у нее над ухом.

Она осторожно скосила глаза и увидела три черные фигуры в неизменных капюшонах, натянутых на лица.

Да‑Гуа, Ши‑Гуа и Ма‑Гуа тоже приняли участие во встрече.

Нингишзида, увидев возле Каэ три расплывчатые тени в черных рясах, схватился за голову. Эти несносные галлюцинации снова вернулись и принялись изводить его — и ведь как некстати!

* * *

Трое монахов сидят на берегу Охи и болтают ногами в воде. Река на это никак не реагирует — ни всплесков, ни волн, ни кругов. Бьется себе о песчаную отмель и шуршит, не обращая на них внимания. Трое монахов не зависят от этого мира, так же как он не зависит от них. Наверное, именно по этой причине они призваны миром в качестве сторонних наблюдателей. Трое монахов не предсказывают будущее, но предполагают наиболее вероятное развитие событий. Теоретически они способны ошибаться; но на практике это произошло с ними всего один раз — когда они оценили возможность Каэ вернуться в прежнее качество как ничтожно малую, а следовательно — неосуществимую.

Каэ устроилась рядом, обняв себя за колени; больше всего она похожа на девочку, улизнувшую от строгих воспитателей. Роль воспитателей в данном случае играет огромная толпа людей, нелюдей и трое бессмертных, в удивлении взирающих на то, как Интагейя Сангасойя внезапно покинула всех и отправилась беседовать с… пустотой.

Обсуждать действия повелительницы народ Сонандана не намерен, но изумляться волен; вот и изумляется в свое удовольствие. Все равно больше делать нечего.

Да‑Гуа извлекает из складок своей накидки знакомую уже Каэ шкатулку, поверхность которой постоянно меняется в зависимости от того, о каком месте Арнемвенда пойдет речь. Монах раскрывает ее и вытряхивает прямо на песок множество фигурок; затем начинает вытаскивать наугад некоторые.

Шкатулка очень долго, дольше, нежели обычно, переливается и перетекает разными формами и цветными пятнами, пока не останавливается на чем‑то одном. Ши‑Гуа разворачивает ее наподобие шахматной доски, предоставляя Да‑Гуа возможность расставлять на ней миниатюрные изображения. Они выполнены с таким искусством, что абсолютно точно воспроизводят оригинал, создавая иллюзию полной достоверности происходящего на поверхности шкатулки.