Сборник - Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии)

• Название: Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии)
• Автор: Сборник
• Издательство: Лениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1969

В сборнике представлен обширный материал, рассказывающий об исключительном мужестве и героизме советских людей, проявленных в битве за Ленинград на Ладоге — водной трассе «Дороги жизни». Авторами являются участники событий — моряки, речники, летчики, дорожники, ученые, судостроители, писатели, журналисты. Книга содержит интересные факты о перевозках грузов для города и фронта через Ладожское озеро, по единственному пути, связывавшему блокированный Ленинград со страной, об эвакуации промышленности и населения, о строительстве портов и подъездных путей, об охране водной коммуникации с суши и с воздуха.

Эту книгу с интересом прочтут и молодые читатели, и ветераны, верные памяти погибших героев Великой Отечественной войны.

Сборник подготовлен по заданию Военно-научного общества при Ленинградском окружном Доме офицеров имени С. М. Кирова.

Составитель 3. Г. Русаков

---

Это было 7 августа 1941 года. Меня пригласили в Смольный на беседу к секретарю ЦК и Ленинградского обкома и горкома партии А. А. Жданову.

— Думаем назначить вас военным комиссаром Ладожской флотилии. Надеемся, что с этой работой справитесь.

— Сделаю все, чтобы оправдать доверие партии, — коротко ответил я.

— Ну и отлично! — резюмировал Жданов. — Тогда пройдите к Клименту Ефремовичу Ворошилову.

И вот я в кабинете К. Е. Ворошилова. Он утвердил мое назначение на должность военкома Ладожской флотилии. От него же я узнал, что командующим флотилией назначен капитан 1-го ранга Б. В. Хорошхин, командир храбрый и опытный, участник гражданской войны, награжденный двумя орденами Красного Знамени. Климент Ефремович пожелал нам успеха в боевой работе.

Из Смольного я направился в штаб морской обороны Ленинграда и озерных районов, которому тогда подчинялась Ладожская флотилия. Тут и состоялась наша первая встреча с Борисом Владимировичем Хорошхиным, переросшая вскоре в настоящую боевую дружбу.

После непродолжительной беседы в штабе Хорошхин и я выехали в штаб Ладожской военной флотилии, который находился в Шлиссельбурге. В пути мы постепенно знакомились друг с другом. Ведь нам предстояло рука об руку выполнять ответственные задания партии и правительства. Мы вели неторопливый разговор. Заметив на моем кителе нарукавную звезду с зеленой окантовкой, Хорошхин оживился.

Капитан 1-го ранга Б. В. Хорошхин.

— Я тоже служил в морской пограничной охране, правда, давно, в двадцатых годах, но хорошо знаю пограничников. Решительный народ, смельчаки, — сказал он.

Я пояснил, что на Ладоге тоже немало пограничников, которые командуют кораблями. Вот на кого можно положиться в любую минуту.

За беседой время летело незаметно. Мы прибыли в Шлиссельбург и зашли к дежурному по штабу флотилии. Узнав, кто перед ним, дежурный доложил, что начальник штаба находится в маневренной базе Сортанлахти (ныне Владимировка). Эта база и стала следующим этапом нашей поездки. Здесь по просьбе Хорошхина начальник штаба флотилии капитан 1-го ранга В. П. Боголепов ознакомил нас с оперативной обстановкой.

Из его доклада выяснились факты неутешительные. Прежде всего, флотилия не имела надежной связи с армейскими частями. Необходимо было немедленно установить личный контакт с командованием 23-й армии. И такой контакт вскоре был установлен. В штабе армии мы достигли полной договоренности о повседневной связи, о порядке взаимодействия кораблей флотилии с частями 19-го стрелкового корпуса, державшими оборону на узкой прибрежной полосе Ладожского озера в районе Сортавала, Кексгольм.

Между тем обстановка, сложившаяся на ближних подступах к Ленинграду, становилась все более тревожной. Требовались резервы, чтобы остановить натиск врага. Командование Северо-Западного направления решило перебросить части 19-го стрелкового корпуса на другие участки фронта. Руководство операцией по эвакуации войск, прижатых противником к берегу озера, возлагалось на командование Ладожской флотилии. Успех могли обеспечить только быстрые и энергичные действия.

Под покровом ночи мы с Хорошхиным прибыли в расположение 198-й и 142-й стрелковых дивизий, занимавших прибрежную полосу обороны севернее Кексгольма.

Закипела работа. Группы гидрографов флотилии вместе с армейскими командирами руководили строительством причалов. Матросы и солдаты трудились круглые сутки, несмотря на артиллерийский и минометный огонь противника.

Определив с командованием дивизий все детали и объем подготовительных мероприятий, мы совместно разработали четкий порядок эвакуации частей. В распоряжении сухопутного командования был оставлен катер «морской охотник» для связи с флотилией.

Все это требовало огромного напряжения сил, духовных и физических. Уже по возвращении в Сортанлахти я обратил внимание, что у Бориса Владимировича Хорошхина от усталости глаза воспалены и смыкаются. Я предложил ему отдохнуть часок-другой. Однако он категорически отказался.

— Не время! Лучше схожу сейчас в расположение сто шестьдесят восьмой стрелковой дивизии к полковнику Бондареву. Вас же прошу взять на себя контроль за выполнением графика движения кораблей, занятых переброской двух дивизий.

Я согласился.

И вот в Сортанлахти прибыл первый караван транспортов с людьми и боевой техникой. Разгрузка шла быстро, хотя ни о какой механизации тогда и речи быть не могло. Единственный способ, который приходилось применять, это мускульная сила наших воинов.

Едва транспорты отошли от пирса, чтобы снова идти в расположение двух дивизий, как я встретил на пирсе возвратившегося Хорошхина. Разумеется, меня интересовал вопрос, как дела у Бондарева.

— Плохо! — сумрачно ответил Хорошхин и пояснил тут же: — Дивизия находится в крайне тяжелом положении. Она ведет бой с противником в невыгодных для себя условиях. Более того, там нечем перевязывать раненых, нет медикаментов, да и питаться нечем. Все, что было на сторожевом корабле «Пурга» из медицинского оснащения и продовольствия, я приказал передать в санитарную часть дивизии.

По мнению Хорошхина, первоначальные наметки по эвакуации северной группы войск надо изменить. Если сейчас же не перебросить части Бондарева на остров Валаам, то неизбежны серьезные потери в людях и технике, так как давление противника все возрастает. Заметив эвакуацию наших частей, он стал проявлять усиленную активность, непрерывно обстреливает район погрузки из орудий и минометов.

Неприятельская авиация тоже неоднократно пыталась бомбить наши войска при посадке на плавсредства флотилии. Но всякий раз воздушные атаки героически отбивались огнем кораблей, создававших мощный огневой заслон. Войска уходили на кораблях флотилии, что называется, прямо из-под носа врага.

Все дни эвакуации погода стояла отличная, а озеро было спокойным. И только заключительный день выдался невеселый. Когда последний караван судов с войсками и боевой техникой, отстреливаясь, уходил от врага, на озере разыгрался жестокий шторм.

Благодаря беспредельной храбрости, выдержке и отличной морской подготовке личного состава удалось победить, казалось бы, неукротимую стихию.

Эвакуация частей 142-й и 198-й стрелковых дивизий из района Кексгольма заканчивалась. Последнему каравану оставалось немного времени, чтобы дойти до Сортанлахтн, когда в гребнях бушующего озера мы увидели наш бронекатер, который вскоре приблизился к нам. На его борту находился представитель политического отдела штаба морской обороны и озерных районов полковой комиссар Б. Т. Калачев. Он сообщил печальную весть: противник занял Сортанлахти. Пришлось на ходу изменить направление и следовать в бухту Морье.

Путешествие по штормящей Ладоге и без авиационного прикрытия — весьма рискованное дело. К счастью, все обошлось благополучно. Однако нас ждал неприятный сюрприз другого рода. Когда мы подошли к бухте Морье, я убедился в том, что из-за своей осадки наши нагруженные корабли и баржи пройти в бухту не смогут. Сразу же пришлось связаться с командующим морской обороной Ленинграда и озерных районов контр-адмиралом Ф. И. Челпановым. Доложив обстановку, я попросил разрешения произвести выгрузку войск в другом, более подходящем месте. Челпанов ответил:

— Вам на месте виднее, где лучше произвести высадку. Действуйте!

Посоветовавшись, мы приняли решение следовать в Шереметьевку, что на правом берегу реки Невы — напротив Шлиссельбурга. Так как в Шереметьевке не было пирса, то пришлось одну из барж посадить на мель у берега, сделать на ней настил и сходни, а потом подводить к ней другие баржи для разгрузки. Опыт удался. Части быстро разгрузились и начали движение согласно полученному приказу.

Когда выгрузка заканчивалась, мы получили радиограмму от Хорошхина. Он сообщал, что весь личный состав и материальная часть дивизии Бондарева погружены на 11 барж и следуют к Неве. Поскольку караван Хорошхина не имел воздушного прикрытия, мы выслали для его охраны несколько катеров типа МО-4. Вскоре весь конвой прибыл к нам и тоже быстро выгрузился.

По-братски распрощались мы с командирами и бойцами 168-й стрелковой дивизии, вскоре прославившейся на Ленинградском фронте своими боевыми делами.

Эвакуация частей 19-го стрелкового корпуса была успешно завершена. Корабли флотилии продолжали поддерживать фланги наших армий. С помощью кораблей флотилии и судов Северо-Западного речного пароходства производилась эвакуация населения Ленинграда и его промышленных предприятий.

Трудная военная ситуация сложилась в конце августа 1941 года. Немецко-фашистские войска, располагая большим перевесом сил, захватили станцию Мга. Передовые бронетанковые части противника 30 августа вышли на левый берег Невы в районе села Ивановское. Командование Ленинградского фронта отдало приказ: срочно занять оборону на правом берегу Невы. Эта задача была возложена на Военно-морское пограничное училище НКВД и на истребительные отряды, сформированные из числа студентов и рабочих фабрик и заводов. На оборонительные рубежи были направлены также воинские подразделения и корабли Краснознаменного Балтийского флота.