Михаил Веллер - Океан

• Название: Океан
• Автор: Михаил Веллер
• Жанр: Научная Фантастика

---

Сочиняет он, значит, такие стихи, а на борт поднимается для проверки командующий базой. И притопотавший по трапам дежурный Штейн молодцевато отдает ему рапорт.

- Лейтенант! - с омерзением цедит адмирал. - Что означает повязка "рцы" на вашем левом рукаве?

- Дежурный по кораблю, товарищ адмирал!

- Дежур-рного не вижу.

- Й-я!

- Не вижу дежурного!

- Э?.. Лейтенант Штейн!

- Штейн... Что должен иметь дежурный офицер, кроме повязки?!

- Э-э... знание устава? голову?..

- Головы у вас нет и уже не будет!!! И я позабочусь, чтоб по бокам головы у вас не было погон!!!

- Так точно, товарищ адмирал!

- Оружие! Оружие должно быть! Личное! Пистолет!

- Так точно - личный пистолет! Системы Макарова!

- Макарова! Идиот! Где?

- Что?

- Где должно у дежурного офицера находиться личное оружие?!

- В кобуре?..

- Так! А кобура где должна быть?

- На ремне, на ремешках... на поясном ремне...

- А ремень? Где должен быть поясной ремень?

- На поясе?

- На поясе!!! Где у вас пояс? Талия у вас есть?!

- Ну... так точно.

- Где?! Где?! Где!!!

- Вот здесь... примерно.

- А ремень? Где на ней ремень?!

- А-а... нету? Нету...

- Я хочу видеть вас без ремня на поясе в одном-единственном случае: если вы на нем повеситесь, лейтенант Штейн!!! Где ваш ремень!!!

- Простите, товарищ адмирал... забыл надеть...

- Где может дежурный офицер забыть поясной ремень?!

- В гальюне.

- Что!!!

- Простите... я был в гальюне... по нужде, товарищ адмирал!... услышал свистки... торопился к трапу для рапорта!

- Командира! - хрипит адмирал на грани удара. - Эт-то... Бардак!!! пистолеты по гальюнам... дежурный без ремня... объявляют служебное несоответствие!.. на консервы пойдешь!!! Наказать! Примерно наказать!

И Штейн получает пятнадцать суток береговой губы.

Он вообще быстро стал местной знаменитостью.

Это было время, когда офицер мог быть уволен из кадров по статье за морально-бытовое разложение. И не желавшие служить это использовали умело и демонстративно разлагались. Они пили и куролесили, пока их не выгоняли, и тогда, с облегчением сняв погоны, устраивались на гражданке. Существовала даже целая лейтенантская наука, как уволиться из армии. Целая система приемов и уловок. Типа: лейтенант с опозданием прибывает утром прямо к полковому разводу на двух такси: первое с ходу тормозит прямо у ног командира перед строем, и оттуда торжественно выходит пьяный расстегнутый лейтенант, а из второго шофер бережно выносит его фуражку и надевает лейтенанту на голову; шик состоит в том, чтобы начать движение отдания чести еще при пустой голове, закончить же прикладыванием ладони уже к козырьку.

И Штейн куролесил как мог. Но перебороть интеллигентность натуры он все-таки не мог, и куролесил как-то неубедительно. Тоже пробовал пить, но мешало субтильное сложение и оставшийся слабым после блокады желудок, и банку он не держал. Пробовал выходить на развод в носках, отдавая честь адмиралу на стенке ботинком. Выпадал во время инспекции за борт. Вверенная ему радиослужба на учениях ловила то шведский сухогруз на горизонте, по которому, к счастью, промахивались, то вражьи голоса, которые каким-то удивительным образом усиливаются по корабельной трансляции, так что все в ужасе представляют себе поражение в неожиданно начавшейся Третьей Мировой войне и уже захваченный врагом Кремль... Другого бы уже под барабанный треск расстреляли.

Но ему не везло. Как-то к нему относились снисходительно. Он обрел репутацию вот такого поэта, интеллигента, человека тонкой душевной организации и романтика - безвредного, то есть, дурачка, потешающего моряков в их трудной службе. Офицеры, в скуке гарнизонной жизни, его обожали - кроме непосредственного начальства, которое увлеклось своего рода спортом: кто быстрее спихнет его со своего корабля. Щегольством было спихнуть его недругу.

Пробовали сплавить его с командой на полгода не Целину, и потом еще полгода вылавливали по степям его дезертиров. Если отправляли на берег перебирать с матросиками лук или картошку, матросики неукоснительно загоняли овощ налево и перепившись дрались с комендантским патрулем. На него можно было твердо рассчитывать - что все будет именно не так, как надо.

Тем временем, заметьте, проходит то самое хрущевское сокращение миллион двести. Офицеров увольняют с флота, они плачут и молят оставить, потому что любят море и жизни на гражданке не представляют, - а лейтенант Штейн плачет и молит, что не любит море и хочет на гражданку, и продолжает служить. Такова особенная военная мудрость. Все наизусть знают, что драматург Штейн, личный друг главных адмиралов, его родной дядя и протежирует племяннику, и предпочитают не встревать в родственные отношения. Вдруг дядя куда стукнет, лапа неслабая; себе дешевле помогать расти молодому офицеру.

И Штейн вырастает до старшего лейтенанта. Этот праздник он отметил пропиванием месячного жалованья и безысходным рыданием.

Офицер рыдает, а служба идет. И он постепенно приспосабливается. У евреев вообще повышенная приспособляемость. Он ведет в Доме офицеров флотское ЛИТО. Ездит на совещания флотских корреспондентов. Посылает в издательство сборник стихов. И подходит время, и ему присваивают капитан-лейтенанта.

Жизнь кончена... Тянуть лямку еще пять лет... зато потом он выйдет с этим званием в отставку - и вот тогда, на закате зрелости, начнется вторая, она же настоящая, жизнь. И все будет еще хорошо. Он считает календарь...

А проверяющий кадровик, между делом:

- Как там у тебя этот чудик, ну, поэт, племянник Штейна? служит? жив?

- Ничего, товарищ адмирал. Конечно, не моряк... но старается.

- Ну хорошо. Дядя высоко вхож... ты не очень, в общем... понимаешь. Я б его, конечно, сам удавил... но ты не зажимай там особо. Срок очередного звания когда? представь, представь...

Штейн уже сговорил себе работку на берегу, уже купил ящик коньяку для отвальной, и тут ему сообщают радостную новость:

- Ну... ставь!.. Причитается с тебя.

- Да уж! - счастливо соглашается он.

- Представили на капитана первого ранга. Слыхал?

- Кого, - говорит, - представили? Куда?..

- Тебя! Иди - покупай погоны с двумя просветами.

Штейн оседает на пол, потом встает и идет в гарнизонный магазин покупать веревку. Господи, не по вине кара. Это означает ждать отставки еще пять лет! Этого он не вынесет.

Сказано - сделано. Вместо хождения на службу он садится вплотную к праздничному ящику коньяка и неделю справляет по себе поминки. А выпив ящик, последнюю бутылку сует в карман, садится в поезд и едет в Москву. К дяде. Плюнув на гордость, он решает обратиться за помощью к великому драматургу и каперангу в отставке своему дяде в третий и последний раз в жизни.

И он вваливается в дядину шикарную квартиру на Кутузовском. И дядя встречает явления племянника-обалдуя с неудовольствием. Потому что такой родственник-недотепа несколько марает его моряцкую репутацию. Помогал ему, помогал, а все без толку...

Племянник снимает шинель, трет лапкой трещащий лоб, получает добрый шлепок по загривку и добрую чарку на опохмел:

- Ну... как служба идет? Чем порадуешь? Пора и очередное звание получать.

При слове "звание" племянник искажается обликом, приземляется мимо стула, плачет и говорит:

- Дядя! Ты же знаешь, что я, в общем, не офицер. Я по натуре сугубо штатский человек. Я учился играть на скрипке и окончил музыкальную школу. Я поэт. Я пишу стихи. У меня даже книжку хотели в издательстве принять...

- Что же - скрипка! - гремит дядя, человек крупный и удачливый, без сантиментов; набрался душевной грубости у адмиралов. - Римский-Корсаков тоже был композитор, а какой морской офицер был!

- Дядя, - говорит Штейн. - Я не Римский, а ты не Корсаков. Ему хорошо, он бронзовый памятник. А моих сил больше нет. Если мне дадут капитана третьего ранга, я застрелюсь.

- Странное отношение к карьере, - не соглашается дядя. - А чего ж ты хотел - сразу прыгнуть в адмиралы? Послужи сначала.

- Не буду служить! - буйствует племянник. - Это ты во всем виноват!

- Ах ты щенок! - говорит дядя, каперанг в отставке и великий военно-морской драматург. - Да если бы не я, ты бы вообще в училище не поступил...

- Да, - вопит племянник, - и был бы счастлив! Это ты - "кем ты хочешь быть! кем ты хочешь быть!" - погубил мою жизнь!..

- ...тебя бы законопатили на Чукотку, там бы ты хлебнул лиха по уши!

- И прекрасно! на Колыму! и давно бы застрелился и не мучился!

- Я все для тебя сделал! Чего ты теперь еще от меня хочешь?

Подведя беседу к нужному вопросу, племянник переселяется с пола на стул. И внушает вкрадчиво:

- Слушай... ты ведь запросто за руку со всеми адмиралами... с нашим командующим...

- Да уж... - кивает дядя не без самодовольства. - Потому что уважают!

- Вот. Послушай. Ты бы не мог встретиться с адмиралом Головко, и раз в жизни попросить... если б он подписал... он ведь тебе не откажет... - И подает дяде заготовленный рапорт об увольнении в запас.