Жан-Доминик Брийяр - Эдит Пиаф. Без любви мы – ничто

• Название: Эдит Пиаф. Без любви мы – ничто
• Автор: Жан-Доминик Брийяр
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-8878-5, 978-966-14-8768-9, 978-5-9910-3183-7, 978-966-14-8882-2, 978-966-14-8880-8, 978-966-14-8879-2, 978-966-14-8881-5

Она стала легендой еще при жизни. Ее судьба была соткана из магии чудесного голоса, всепоглощающей любви, горьких разочарований, стремительных взлетов и сокрушительных падений. Несравненная Эдит Пиаф, душа Франции… Та, которую боготворили, чьи песни облетели весь мир и чей волшебный голос наполнял сердца любовью… Ее обожали миллионы мужчин, а она всю жизнь искала одного-единственного…

---

Некий Жильбер Ошекорн, завсегдатай кафе «Сан-Суси», расположенного в районе Пигаль, в которое частенько захаживала Эдит, утверждал, что именно он поспособствовал судьбоносной встрече. Сразу же оценив всю мощь и красоту неповторимого голоса будущей Пиаф, он рассказал об уличной певице матери, Жермен Жильбер, которая сама обладала неплохим голосом и блистала в «Жерни’c». При посредничестве сына звезда кабаре познакомилась с девушкой и как-то вечером взяла ее с собой в «Жерни’c», где рекомендовала юное дарование Лепле. Последний тут же договорился с Эдит о прослушивании, которое состоялось несколькими днями позже…

Эта менее поэтическая, но более правдоподобная версия знакомства Лепле с Эдит, безусловно, имеет право на существование, особенно если учитывать тот факт, что Лепле неплохо знал Пигаль. Прежде чем открыть свои собственные кабаре «Жерни’c» – помимо того, что находилось на Елисейских полях, еще одно кабаре с тем же названием функционировало рядом с театром «Опера», – он служил артистом в «Либерти’c бар» на площади Бланш, где выступал в дуэте с партнершей по имени Бодетт. Плюс к этому Лепле, который никогда не делал тайны из своей гомосексуальной ориентации, любил посещать самые злачные заведения Пигаля, района, который славился сексуальной свободой и где Луи находил себе молодых любовников. Вопреки респектабельному внешнему виду Лепле, между «барином» из «Жерни’c» и уличной певицей не было непреодолимой культурной пропасти.

Лепле обладал несомненным влиянием среди людей искусства, его сила заключалась в том, что он всегда занимался самыми разными видами деятельности и вращался в самых разных социальных кругах. Он чувствовал себя как рыба в воде как в районе Пигаль, так и на Елисейских полях. Со временем он стал дальновидным и расчетливым дельцом, не лишенным определенного художественного таланта, что наделяло его удивительным обаянием. Несмотря на замашки истинного буржуа, Луи остался ребенком своих родителей, и это сближало его с Эдит. Как и Пиаф, Лепле вышел из артистической семьи. Он был родным племянником Полена, который вплоть до своей смерти (1927) считался признанной звездой кафешантанов. В 1906 году артист исполнил знаменитую песню «La Petite Tonkonoise» («Маленькая тонкинка»; слова Анри Кристине, музыка Венсана Скотто), он наряду с Увраром являлся одним из наиболее блистательных представителей жанра «комический солдат»[29] и в начале века стоял у истоков мюзик-холла, изобретя особый сценический стиль, лишенный любых излишеств. Характерной чертой этого стиля была полная неподвижность на сцене. Несколькими десятилетиями позже, после изобретения микрофона, так станут петь почти все исполнители, а Эдит Пиаф выведет данный стиль на уровень высокого искусства.

Пойдя по стопам дяди, юный Луи также начал карьеру артистом мюзик-холла. Серьезное ранение в ногу во время войны 1914–1918 годов в конечном итоге заставило Лепле отказаться от артистической деятельности, но он не порвал с «ночным миром». На улице Фабур-Монмартр, в подвале «Палас» – сначала популярный мюзик-холл, затем кинотеатр, в 1970–1980-е годы это заведение превратилось в модный ночной клуб – предприимчивый парижанин открыл свое первое кабаре. Все деньги, заработанные в «Палас», Лепле удачно вложил в заведение на Елисейских полях – так в городе появился один из первых кабаре-ресторанов, предназначенных исключительно для зажиточной публики[30].

Можно ли предположить, что Эдит с самого начала поняла, что встреча с Лепле изменит всю ее жизнь? Скорее всего, нет. Потому что, отправившись в назначенный день на прослушивание в «Жерни’c», певица умудрилась опоздать на несколько часов. Быть может, она всю ночь отмечала знаменательное событие и просто забыла проснуться, чтобы пойти на встречу? Возможно, не восприняла предложение Лепле всерьез? Или же молодая женщина боялась встретиться лицом к лицу с неизведанным миром? Как бы то ни было, в конце концов она появилась на улице Пьер-Шаррон, где в сопровождении срочно вызванного пианиста кабаре Жана Юремереля исполнила перед Лепле те песни, что обычно пела на улице: «Nini peau d’chien» («Нини Собачья Шкура») Аристида Брюана, «La valse brune» («Сумеречный вальс») Жоржа Вилляра и Жоржа Крие и «Les Mômes de cloche» («Нищие девчонки») на музыку Винсана Скотто.

Любопытно, что все песни, кроме последней, были довольно старыми, написанными тридцать лет назад. Представьте себе, что в наши дни дебютант вышел бы на сцену с композициями, звучавшими в 1960-х годах. Но в ту далекую эпоху, когда жизнь подчинялась более медленным ритмам, многие песенные хиты долго не выходили из моды, ведь они описывали существующую реальность, поднимали животрепещущие социальные проблемы. Так, в композиции «Nini peau d’chien» рассказывается о проститутке из района Бастилии. Это очень веселая песня, представляющая проституцию как почти обыденное явление для девушки из пригорода Парижа:

Quand elle était petite,
Le soir elle allait
À Sainte-Marguerite
Où c’qu’elle désalait
Maintenant qu’elle est grande
Elle marche le soir
Avec ceux de la bande
De Richard-Lenoir.

Когда она была маленькой,
Она каждый вечер шла
К святой Маргарите,
Это ее очищало.
Теперь, когда она стала взрослой,
Она каждый вечер шагает
С парнями из банды
Из Ришар-Ленуара.

Созданный в 1909 году «La valse brune» в поэтической форме («C’est la valse brune / Des chevaliers de la lune…» – «Это сумеречный вальс / Рыцари луны») фактически описывает ограбление, которое совершается под прикрытием сумерек.

Quand le rôdeur dans la nuit part en chasse
Et qu’à la gorge il saisit un passant
Les bons amis pour que tout bruit s’efface
Non loin de lui chantent en s’enlaçant
Tandis qu’il pille un logis magnifique…

Когда ночью грабитель выходит на охоту
И когда хватает за горло прохожего,
Его добрые друзья, чтобы заглушить любой шум,
Поют поблизости, обнимаясь,
Пока он грабит роскошное жилище…

Песня «Les Mômes de cloche», значительно более драматичная по содержанию, – шлягер начала 1930-х годов – представляется написанной (слова Декажа) специально для Эдит и ей подобных:

Sur les boulevards dans les faubourgs
On les voit traîner par centaines
Leurs guêtres sales et leurs amours…
C’est nous les mômes, les mômes de la cloche
Clochards qui s’en vont sans un rond en poche
C’est nous les paumées, les purées d’paumées
Qui sommes aimées un soir n’importe où…

На бульварах в пригородах
Их можно увидеть сотнями,
Они бредут в грязных гетрах, со своими страстями…
Это мы, девчонки, нищие девчонки,
Бродяжки без гроша в кармане,
Отбросы общества, жалкие отбросы,
Вечерами с нами занимаются любовью где угодно…

Как тут не вспомнить социальную среду, из которой вышли Эдит и Момон, представительницы люмпен-пролетариата, не имеющего ничего общего с настоящим рабочим классом! «Пиаф принадлежала миру нищих, – с полным правом скажет в дальнейшем Рене Рузо, автор “La goualante du pauvre Jean”. – Она не знала, что такое пролетариат. Она уважала его, но в то же время боялась». Эта принадлежность к миру маргиналов, граничащему с миром преступным, объясняет полное равнодушие Пиаф к любым социальным движениям, которые уже в следующем году поспособствуют приходу к власти партии Народного фронта. Безразличная к сражениям пролетариата, чьи надежды на лучшую долю зачатую связывались с желанием достичь среднего уровня жизни мелкой буржуазии, Эдит совершенно не стремилась подняться по социальной лестнице. Как и бóльшая часть ей подобных, уличная певица была уверена, что обречена на веки вечные оставаться в «своем болоте» или же вырываться наверх лишь благодаря неким исключительным личным качествам. Ситуация, сравнимая с той, в которой оказался небольшой процент чернокожих американцев, сумевших выбраться из нищеты, занимаясь музыкой или спортом. Именно она объясняет отношение Пиаф к деньгам. Уже став звездой, Эдит будет получать огромные гонорары, но никогда не воспользуется этими средствами, чтобы приобрести недвижимость или предметы роскоши. Менталитет парвеню будет ей чужд. Вместо того чтобы копить богатство, она предпочтет прожигать жизнь, не экономя ни денег, ни собственных сил.

Во время прослушивания, организованного для Эдит, Лепле еще раз убедился, что наткнулся на незаурядный талант. Ее голос не только пробирал до костей, выворачивал слушателей наизнанку, но казался голосом дикого животного. Внешне Эдит также разительно отличалась от «гламурных» певиц, выступавших в дорогих кабаре на Елисейских полях. Следовательно, владелец «Жерни’c», если он, конечно, хотел добиться успеха, должен был подобрать для своей протеже особую публику, должен был создать образ не столько чувственный, сколько чарующий. Но сначала он обязан был выбрать для Эдит псевдоним, который бы как никакой другой соответствовал ее внешности. Увидев молодую женщину впервые, Лепле сразу же подумал о хрупкой птичке, вынужденной петь ради пропитания. О маленьком парижском воробье. Жаль, что этот псевдоним уже использовала малышка Муано[31]. Лепле принялся искать синоним. Пиаф! Вот как будут звать певицу. Эдит Пиаф? Нет, пока еще рано. И так как Эдит еще могла похвастаться кругленькой детской мордашкой, импресарио решил окрестить ее «Малышка Пиаф».